Кадры решают ФСИН

В конце 2023 года на форуме «Транспорт России» заместитель гендиректора РЖД Дмитрий Шаханов заявил, что из-за беспрецедентного кадрового голода и вызванной им «гонки зарплат» «Российские железные дороги» рассматривают возможность нанимать осужденных, которых суд приговорил к принудительным работам.

«Мы уже начали взаимодействие с Федеральной службой исполнения наказаний, рассматриваем возможность трудоустройства осужденных. Понимаем все риски этого источника, безусловно, но для нас это реально дополнительная возможность, особенно в труднодоступных районах Забайкальского края и так далее, дополнительный источник покрытия дефицита», — сказал он.

Инициатива РЖД не нова: ранее о намерении нанимать на работу осужденных заявляли руководители АвтоВАЗа и Сбербанка, а один из крупнейших маркетплейсов страны Ozon уже привлек приговоренных к принудительным работам на свой склад в Санкт-Петербурге: 180 из 2000 рабочих там — осужденные, они трудятся упаковщиками и кладовщиками.

В целом массовый выход осужденных на рынок труда можно назвать состоявшимся фактом: по словам уполномоченного при президенте РФ по правам предпринимателей Бориса Титова, 26 тыс. сотрудников, отбывающих срок, работают в 1,7 тыс. организаций по всей стране. И потенциал у такой формы найма высокий: по данным Минюста, к октябрю 2023 года в учреждениях пенитенциарной системы находилось 266 тыс. человек.

Не все они могут быть привлечены к работам, но многие: приговорить к принудительным работам, согласно статье 53.1 УК РФ, могут за преступления небольшой и средней тяжести, а также за тяжкие преступления, совершенные в первый раз. Важное условие: приговор суда должен быть не строже 5 лет лишения свободы, в таком случае суд вправе заменить колонию на принудительный труд. При этом и по более тяжким статьям, включая убийства и изнасилования, тюремные сроки могут быть заменены принудительными работами, но только после отбывания от 2/3 до 4/5 срока.

Правда, несмотря на весь потенциал, проблему дефицита кадров в стране даже выход всех заключенных на работу не решит, считают эксперты.

— По данным опросов ЦБ, дефицит кадров испытывает 80% российских предприятий. И этот дефицит будет нарастать. Он обусловлен в первую очередь демографическими причинами, — говорит экономический географ Наталья Зубаревич. — На рынок труда выходит поколение 20–25-летних россиян, которое по численности на треть меньше, чем поколение, которому сейчас 30–35 лет. Это объективный фактор. Кроме того, с рынка труда, по данным руководства Министерства обороны и Дмитрия Медведева, выведено в непроизводственную деятельность 300 тысяч мобилизованных и 480 тысяч контрактников. Это люди, которые уже не производят продукцию, а занимаются другим. Часто говорят про фактор уехавших, но, на мой взгляд, о нем уже можно не говорить: многие вернулись, а те, кто остался за границей, — это люди свободных профессий. Журналисты, IT-специалисты — в общем, те, кого заключенные вряд ли заменят.

По словам Зубаревич, дополнительный дефицит кадров во многих отраслях создает «гонка зарплат», начатая в первую очередь предприятиями военно-промышленного комплекса.

— На этих предприятиях с сентября 2022 года, по сути, были удвоены зарплаты. Кроме того, из-за введения вторых и даже третьих смен на оборонных заводах понадобились новые рабочие руки, и благодаря мощному росту зарплат и брони от мобилизации, которую эти предприятия предоставляют, к ним пошли люди. В Уральском федеральном округе занятость в сфере военной промышленности выросла на 18%. Произошло это путем переманивания людей с других рабочих мест. И этот процесс переманивания идет не только на Урале, но и в других регионах страны. Гражданские отрасли — и добывающая промышленность, и обрабатывающая, и строительная отрасль, и транспорт, и торговля — вынуждены тоже повышать зарплаты, но не столько для того, чтобы привлечь новых специалистов, сколько чтобы удержать имеющихся. Вторая линия, по которой они работают, — это привлечение молодежи: сейчас повсеместно с учащимися заведений среднего специального образования заключаются контракты, чтобы они работали на то или иное предприятие. В вузах эта работа ведется тоже, но в меньшей степени — нужны именно «синие воротнички», представители рабочих специальностей, — говорит Зубаревич.

Что же касается заключенных, то эксперт отмечает, что восполнить дефицит производственных кадров они смогут едва ли, разве что смогут заменить низкоквалифицированных рабочих.

— Хорошего токаря за год не обучишь, — подчеркивает Наталья Зубаревич. — Кроме того, ресурс заключенных сам по себе уже значительно исчерпан: если раньше [до СВО] их было около 560 тысяч человек, то сейчас — не больше 280 тысяч. Тех, кто выходил из колоний в этот период, «мягко подталкивали» к тому, чтобы они шли в военкомат. 

Эта оценка подтверждается статистикой: по данным Института экономики РАН, к концу 2023 года дефицит кадров в России составил порядка 4,8 млн человек.

Решить проблему нехватки рабочих рук привлечение осужденных к труду само по себе не может. Однако для работодателей эта опция выглядит выгодной: осужденным можно платить меньше, чем вольнонаемным, даже меньше МРОТ, ведь их главная мотивация — не сидеть в камере. И именно в этом видят основную опасность работники компаний, в которых планируется использовать труд осужденных.

— Наши работники информацию о [возможном] привлечении к труду на железной дороге людей с мест лишения свободы приняли с большим огорчением, — рассказывает сотрудник РЖД, машинист электровоза и представитель профсоюза «Южноуральский локомотив» Евгений Чебученин. — Данная инициатива говорит только о том, что конкурировать с другими компаниями в сфере привлечения трудовых ресурсов РЖД не может или не хочет. Сразу должен обозначить, что заключенных хотят привлекать не в машинисты и не в проводники — не к работе с клиентами, а в путевое хозяйство. То есть они должны будут обслуживать пути, ремонтировать их. Это важно, потому что многие, наверное, испугались, что осужденные будут проводниками в вагонах. Но тем не менее путевое хозяйство — важнейший элемент структуры РЖД. А условия труда рабочих, обслуживающих пути, оставляют желать лучшего. Чтоб вы понимали: рабочие пешком, в любую погоду, пусть даже в -40℃ и по пояс в снегу, преодолевают 3, 4, иногда и 10 километров, чтобы прийти к месту, где нужно ремонтировать путь. Ремонт производят ломами и кувалдами — как 100 лет назад. И все это за 35 тысяч рублей в месяц. На мой взгляд, как представителя профсоюза, необходимо не нанимать на работу осужденных, чтобы сэкономить деньги, а повышать людям, которые действительно хотят работать на железной дороге, зарплаты. Хотя бы на 30%. Необходимо улучшать условия труда: нам говорят, что ремонт путей проводится преимущественно путевыми машинами, но на деле мы их почти не видим. Нужно заниматься именно этим, а не искать дешевую рабочую силу, тем более что выручка компании РЖД даже в нынешнее время превышает триллион рублей в год. Пока же складывается ощущение, что с помощью осужденных хотят сэкономить на простых работниках.

Впрочем, с точки зрения реабилитации осужденных привлечение к труду наравне с вольнонаемными сотрудниками выглядит хорошей мерой. Здесь нужно пояснить, что осужденные к принудительным работам живут в исправительных центрах, на рабочие места их доставляет спецтранспорт, он же забирает их с работы. Если осужденный длительное время не нарушает режим, ему разрешают уходить из исправительного центра на выходные, а по прошествии трети срока при отсутствии нарушений — снять жилье рядом с исправительным центром и жить там.

Основная проблема в привлечении осужденных к принудительным работам в том, что это не поможет решить проблему дефицита кадров, и еще в том, что к этой мере многие компании прибегают из-за жадности — чтобы сэкономить деньги, которые у них есть. А значит, к решению декларируемых социальных проблем это отношения не имеет.