«Назовем их «враги государства»

«Извините, вы неправильно оценили мою деятельность, я за Россию. Все, что я делаю, служит интересам России», — о себе ли здесь говорит министр юстиции Чуйченко? Нет, не о себе. Хотя разве можно представить, что этот чудный муж думает о чем-то, кроме России? Это по всему видать: и по взгляду, и по гладкости лица, и по осанистости фигуры. Да в конце концов, разве мог ошибиться знатный бесогон Никита Михалков, который в министре (и соседе по дому на Николиной горе) «чувствовал этот важнейший синтез — глубины и понимания в принятии решений и твердости в их исполнении, когда они приняты»?

Глубину и твердость, столь верно подмеченные Никитой Сергеевичем, Чуйченко проявляет на каждом шагу. Так что во имя верности убеждениям готов опровергать главу государства (а не всякий на это готов нынче, как всему миру показал знаменитый Совет безопасности в феврале 2022 года) и даже спорить с законом.

Взять недавнее выступление министра на Державинских чтениях. Их проводит Минюст, заявивший права на поэта, памятуя, что тот — как и Чуйченко, но раньше — был министром юстиции Российской империи. В этом году важнейшей темой чтений была борьба с «иноагентами».

Давно ясно: противостоять полчищам врагов Чуйченко приходится в меньшинстве, ведь даже 

По идее Минюст — правоприменитель, его дело скромно исполнять записанное в законе. Приходится работать с тем, что есть. Но разве этого достаточно? Ведь когда «агент» заводит с ведомством судебную тяжбу, апеллируя к этому самому закону, лишь ответственность и сознательность судей спасает от провалов. И то не всегда — уже дважды, как признал министр, решения приняты в пользу «ИА».

Чуйченко, как видно, готов исправить огрехи неразумных депутатов лично. Мало ли, что там в законе они понаписали — у него своя концепция, и ее он несет в массы.

Что конкретно несет? А вот же. В законе два условия для внесения в реестр «ИА»: занятие политикой либо распространением информации — и наличие «иностранного влияния». Их и приходится доказывать в судах (получается вовсе даже не убедительно).

У Чуйченко тоже два условия, но совсем иные. Итак, по его версии.

Выяснять, что за «иностранный консультант» влиял на «иноагента» («бенефициар» — если цитировать точно), не нужно вовсе: «Нужно установить два обстоятельства: что это деятельность в интересах иностранного государств и что она токсична или вредна для нашего государства и общества».

Секундочку, но до сих пор Минюст на разного рода площадках, в том числе иностранных, деятельно возражал против того, что звание «ИА» стигматизирует. Это же «всего лишь маркировка». Вот, например, что говорила в ноябре с трибуны ООН глава департамента международного права Минюста Екатерина Куделич: «Это маркировка его, информирование общественности о наличии такого статуса и маркировка производимых им информационных материалов».

Но это, видимо, — экспортный вариант, а вот позицию для внутреннего употребления транслировал на тех же Державинских чтениях замминистра Олег Свириденко: он с гордостью рассказывал, какие «неудобства» в виде разного рода отчетов доставляет статус «ИА» — так что не меньше сотни «агентов» уже покинули Россию. «Есть и еще неудобства, но недостаточные, — сетует он. — Нужно дальше прорабатывать».

В какую сторону пойдет проработка, тоже понятно из речи Свириденко: он припомнил запрет Петра I на ввоз в страну русскоязычных книг без дозволения Синода. И пообещал полумиллионные штрафы для «обычных лиц, которые умышленно либо неумышленно помогают, либо поддерживают как-то «иностранных агентов».

Впрочем, более точный термин подсказал присутствовавший на дискуссии малоизвестный, но очень патриотичный писатель Михаил Шахназаров. Он пожаловался, что в книжных до сих пор продают издания авторов-«иноагентов» (видимо, в ущерб его произведениям). И возопил: «Когда появится институт, который позволит называть их врагами государства?»

Писатель — существо чуткое, способное уловить еще не явные другим вибрации. А правда, чего лучше? Враг народа! Тем более и министр чуть раньше заметил, что при назначении «агентом» «нет процессуальных принципов — есть выдача суждений».

Так вот почему представители Минюста так недоумевают в судах при упреках в нарушении процессуальных норм — их просто нет в этом чудном мире справедливости.

В борьбе за нее Чуйченко сам Путин не брат. Ведь всего два года назад президент заявил: «Дело не в позиции того или иного общественного деятеля или средства массовой информации. Закон не запрещает иметь свое мнение по тому или иному вопросу. Этот закон связан с получением финансовой поддержки из-за рубежа в ходе внутриполитической деятельности! Эти деньги должны быть окрашены! Общество должно знать: это человек вот так-то относится к внутриполитическим процессам. Но он получает деньги из-за границы! Это право российского общества! По сути [в законе], к этому все и сводится. Там ограничений-то других нет!»

То есть Путин говорит: позиция не наказуема, а заграничные деньги должны быть окрашены. А Чуйченко: не надо денег, важна позиция. «Пойди найди его деньги!» — вторит Свириденко. — Если бы мы только этим занимались, список «иноагентов» был бы меньше!»

Как все же хорошо устроен Минюст: недоработки депутатов исправляют, рискуя собой, — а ну как кто-то усмотрит в этой самодеятельности превышение полномочий? И самоотверженность главы ведомства границ не знает: всякие «агенты» любят упрекать элиты в неспособности даже в малом возразить главе государства, а этот — смог!

Правда, в полемическом пылу случаются ошибки. На чтениях Чуйченко уверял, что ни один из «агентов» ни в одном суде не сказал, что трудился в интересах России. Но это ведь как раз один из главных аргументов в судах с Минюстом. Запротоколированый не раз, например, в процессах по искам Льва Шлосберга* или Дмитрия Муратова*. Так что гражданин соврамши. Но эта мелочь рыцарю юстиции наверняка простится.

*Минюст считает «иноагентом».