Глазами пришельца

Прежде всего, это громадное удовольствие. 1982 год. Франция. «Merci, Россия! — говорит в микрофон легендарная фолк-исполнительница, — I would like to sing a song dedicated to all of Russian dissidents». То бишь следующую песню я посвящаю русским диссидентам. И начинает петь «Союз друзей» Булата Окуджавы. По-русски.

Это, конечно, немного смешно.

Коверкает она все слова без исключения.

Но чем дальше, тем глубже становится ее голос. А уж когда Джоан споет «Возьмемся за руки друзья, чтоб не пропасть по одиночке» — тут только самый черствый сухарь не прослезится.

К концу песни возникает стойкое ощущение, что все у нас будет в порядке. Ни в какие новые тартарары мы не провалимся, а из старых обязательно выкарабкаемся.

Конечно, все это написал Окуджава, а не Джоан Баэз. Да и исполнил не хуже. Но бывает время, когда в хорошо знакомом — даже великом — искусстве перестает ощущаться вечность. По разным причинам: получше узнали автора, прошло много времени. В конце концов, произведение может стереться от многочисленного повторения. Так, я лично уже на дух не переношу Let it be, хотя великая же песня, вне всяких сомнений.

Но сейчас проблема в другом. Русская песня, книга, русский фильм — это немножко стыдно, не правда ли? Если отставить в сторону все рациональные аргументы, доводы рассудка, на чисто эмоциональном уровне — ведь у очень многих из нас, если не постоянно, то время от времени, вспышками (порой весьма и весьма яркими) просыпается чувство неловкости за отечественную культуру. Даже если это песня Булата Окуджавы.

В них мы можем следить за игрой отражений, как в зеркальной комнате, где ваше лицо, фигура, одежда преломляются сотни тысяч раз, то растягиваясь, то сжимаясь до полной неузнаваемости. И в деформированном, расколотом изображении мы вдруг вновь видим себя — но уже по-новому, подмечая то, на что всю жизнь не обращали внимания.

Думаю, это то, что всем нам сейчас нужно.

Взгляд со стороны.

Ведь не только радость узнавания говорит в нас, когда сериал «Тайны Ниро Вульфа» открывается вальсом Шостаковича. Равно как и не одной экзотики ищут иностранцы в русском искусстве.

Культура вообще — нужна. Это аксиома. А русская культура? И то, что она может быть востребована за рубежом, — разве не стыдно после Февральской революции проводить «Русские сезоны»? А ведь балетные антрепризы с неизменными аншлагами шли и сильно позже Октября.

Мне самому хорошо знакомо это чувство — неуместности, несвоевременности, неловкости. Книга «Любовь» светлая и, хочется думать, смешная — а написана во время СВО. Этой колонке — колонке про культуру в самом широком смысле слова — предшествовали многие тяжелые мысли, страх сделать людям больно, нерешительность. Потому что это кажется жестоким — сейчас наслаждаться искусством. В особенности — русским искусством.

Нужно зеркало, чтобы контролировать движение солнечного луча. Звук чужого голоса помогает определить тембр собственного. Изнутри любого явления, как в середине пробки, сложно судить о его качествах — масштабности, яркости. Уместности, в конце концов.

А со стороны — легко.

Если вы пишете музыку и потеряли веру в собственное дело — послушайте, как невероятная группа Massive Attack перепевает Летова — жестоко, страшно, словно это не бристольцы, а наши с вами обозлившиеся соседи. Или как не нуждающаяся в представлении Metallica на концерте в Лужниках исполняет «Группу крови».

Если бросили снимать кино — освободите вечер под просмотр алленовской «Любви и смерти». Это еще и гомерически смешно.

Если русская литература для вас служит эвфемизмом забористого ругательства (некоторые мои знакомые уже и Толстого отменяют!) — прочтите «Берег Утопии» Тома Стоппарда. Гарантирую — вам моментально захочется перечитать «Кто виноват?». А то и за «Былое и думы» возьметесь.

А если вы не занимаетесь культурой или даже вовсе ей не интересуетесь — а на мою колонку наткнулись только случайно, — то посмотрите, как Джоан Баэз перепевает песню Булата Окуджавы.

Обещаю — вы обязательно обнаружите то, чего много лет не замечали.

Пока безумный наш султан
Сулит дорогу нам к острогу
Возьмемся за руки, друзья
Возьмемся за руки, друзья
Возьмемся за руки, ей-богу