«Окно в Европу». Возвращение?

Закрытие кинофестиваля в стенах старого выборгского замка напоминало хэппенинг с привлечением небесных сил.

Прежде чем сесть на свои места, нарядные гости и участники показов брали с сидений дождевики, заботливо приготовленные устроителями, и убирали их в сумки. Напрасно. Церемония еще только начиналась, а дождь финальных фанфар ждать не планировал. Наше анимационное жюри вручало награды уже под крупными каплями. Хорошо, что в руках у меня был диплом для режиссера Валентина Ольшванга, одушевившего с помощью карандаша «Пиковую даму» («Ваша дама. Часть I»), — прикрыла им голову. Главный приз мы дали интересной картине молодой художницы Нади Гольдман «Полынь 25» (студия ШАР). О том, как трудно и больно выбираться из темноты. О девушке, запутавшейся в своей жизни и не понимающей, как ей выползти из лифта, неостановимо едущего вниз. Эстетская картинка, недетские страсти и переживания, понятные сегодня многим двадцатипятилетним.

Впрочем, неожиданности приготовила не только природа.

Так что, скорее всего мы были свидетелями и участниками единственного в истории кино фестиваля «Выборг». Кроме того, у фестиваля появился новый президент — режиссер Сергей Урсуляк, так как в этом году не стало Армена Николаевича Медведева. В своей инаугурационной речи Урсуляк сказал: «Совершенно необязательно считать, что должность президента — пожизненная».

«Главный приз Выборгского фестиваля ожидаемо вручен авторам мелодрамы «Свет». Эту фразу я написала утром в день награждения, еще не зная решения жюри. Но скажи мне: кто в жюри. А в жюри в основном профи — любители зрительского жанрового кино под руководством того же Урсуляка. И поэтому их выбор был предопределен. Любопытно, что «Свет» получил и приз зрительского голосования «Выборгский счет». Эту картину можно в прайм-тайм показывать по любому из федеральных каналов — от Первого до «Спаса».

Действие развивается сразу в двух эпохах. Про распавшуюся связь времен, не соединив которую, не «вспомнив все», — себя не собрать. Соцработник Татьяна Сергеевна (Елена Яковлева) — женщина неприметная, милая, живет себе тихо с мужем, помогает старикам, готовится к шестидесятилетнему юбилею. А параллельно развивается история в 70-е: дружба взахлеб той самой, потерянной в детстве троечницы Тани и отличницы Марины. И под завалами этой разрушенной дружбы вдруг оказалась Танина, Татьяны Сергеевны, жизнь. Об этом и плачет она на своем юбилее в нарядном золотом платье.)

Расскажешь сюжет — чистый «мувик для телетётенек». Но молодому режиссеру Антону Коломейцу удалось наполнить легкие незамысловатого сюжета воздухом конца семидесятых. Нежность и драйв утекшего под музыку «Цветов» и Градского времени.

Правда, и о вчерашнем, и о сегодняшнем он рассказывает так старательно, дотошно, словно пишет реферат во ВГИКе. Картина всем нравится, потому что эмоциональная, вольготно во времени расположенная. С шикарной работой Елены Яковлевой, которая играет еще и растерянность перед возрастом, «внезапно» возникшем на пороге ее, казалось, только начатой жизни. С точным атмосферным саундтреком, придуманным и подобранным… родителями молодого режиссера.

С жюри неблагодарное дело спорить, но все-таки кинофестивали могли бы поддерживать и не только зрительское кино.

Жаль, что полностью проигнорировали синефильскую мистерию «Отпуск в октябре» одного из самых странных, неуемных и загадочных режиссеров Романа Михайлова.

Его новый фильм — очередное виденье-сновиденье — на сей раз о кино. Причем о кинематографе семидесятых, запечатленном на тусклую «Свему», и потому особенно безнадежному. О потоке времени, которое кино пыталось выхватывать, пришпилить к экрану. А потом само кино стало отпечатком времени.

Поживший лектор объясняет про эмульсии, химию, красители, которые превращают артистов с помощью камеры и пленки в образы, образуя мощный идеологический заряд. И все это происходит на съемках большого болливудского фильма… где-то в Петрозаводске. Вообще-то должны были снимать в Мумбаи, но пока так. На эту съемочную площадку, в бывший НИИ, где живет группа, попадает не слишком удачная сериальная актриса (Мария Мацель). И ее манит-манит карусель — калейдоскоп иллюзий, фантасмагория с участием массовки, будто попала в чужое сновиденье. И сон этот невидимого кинофаната-кинорежиссера никак не заканчивается. Здесь есть и индийское кино в духе «Танцора диско» с зажигательной «Джимми, Джимми, ача-ача». И Линч. И производственная драма с гомеопатическими процентами лирики.

Похоже на обряд, ритуальное посвящение-повторение. Разыгрывают и потом смотрят «счастливые моменты» из «Служебного романа», «Осеннего марафона». И, разумеется, «Отпуска в сентябре» по вампиловской пьесе — не случайно же перекличка в названиях. Здесь самый короткий в своей карьере эпизод играет Юрий Борисов, на миг перевоплощаясь в Зилова, когда тот, разочаровавшись в жизни, сидит, упершись взглядом в стену. Получает микророль и героиня Маши Мацель. Ей доверяют сыграть танец отчаяния из старого фильма «Прости» по сценарию Мережко. Когда героиня Натальи Андрейченко узнает о предательстве красавца мужа-Костолевского.

А всё вместе — признание в любви тому выцветающему на пожухлой пленке «Свема» кинематографу, его смеху и слезам. Картина, правда, затянута, кружит на одном месте. Но так бывает с томительными вязкими снами: вроде знаешь, что спишь, а никак не выберешься.

Когда фильм завершился вроде, его обсуждение превратилось в его продолжение. Одна дама сердилась на режиссера-демиурга: «Что-то вы неглубоко мыслите. Почему семидесятые? Отчего вы не коснулись Средневековья? Там столько всего интересного!» А зрительница из первого ряда возмущенно уличала Михайлова в том, что он второй год подряд показывает здесь один и тот же фильм. «Как не стыдно! Еще деньги в Минкульте берете!». Режиссер, который впервые участвует в программе кинофестиваля в Выборге, пожимал плечами: «А что делать? Показываем потихоньку одно и то же. Бабло-то государственное нужно рубить. Если не мы, то кто?» Михайлов, к слову сказать, никогда не снимает на государственные деньги. Более того, считает их страшно развращающими. Радикально предлагает и искусство, и науку оставить на время без госфинансирования. «Да, — говорит, — вначале будет яма. Но останутся самородки. А через какое-то время непременно оживут субкультуры».

Приз критики достался фильму «Одним днем» яркого и талантливого режиссера Стаса Иванова («ЮЗЗЗ», «Хрустальный») с его любимыми Антонами в главных ролях: Васильевым и Кузнецовым. Предыдущие названия «Тяжкие внутренние повреждения» (так назывался сценарий) и «Дембель» — может, даже точнее.

Это история возвращения блудного сына Семена на родину. В маленький город Буй (снимали в Ельце).

В 18 их призвали в армию вместе с близким другом Эдиком. Вернулся лет через двадцать. Заехал вроде бы на день, папу больного проведать. Без сына и жены. Да и увяз в Буе…

Малая родина стиснула в объятиях, затянула-закрутила-запутала, измордовала, едва не угробив.

После армии не вернулся, бросил-позабыл свою девушку Ленку Родину. Она без него и пропала. То ли под поезд, то ли еще как. Осталась Родина-дочь, мамой названная Майей — сплошная маета. 17 лет, 9 классов, поет в электричках, пьет горькую, живет тоже горько: местные ею, пьяною, еще и пользуются. Кто отец непонятно.

В общем,

Фильм и начинается с кустурицо-бреговических проводов в армию — поющих, расхристанных, пьяно пляшущих. Рубашки нараспашку, руки-пальцы на пыльном стекле старенького автобуса. Миленький ты мой, возьми меня с собой! И продолжается кино так же: жирно, рывками, «жутко громко и запредельно близко». Вспомнится не только «Маленькая Вера», но и «Калина красная». Егор Прокудин в деревню Ясное к своей Любови ехал. Да не спасла его ни простодушная Любушка, ни березки. Семен собирается Родину отмыть, накормить, вытащить, может даже баристой в Москве сделать. Он-то в Москве, считай, состоялся. Обжился, икру распространяет, ипотеку взял.

Да спросил он, хочет ли этого Родина — быть спасенной?

Перемены участи не случилось. 

Иванов снимает не мелодраму. Скорее «Особенности национальной жизни» далеко от Садового кольца. Поэтому город Буй (хотя есть такой под Костромой) — понятие условное, как сказали бы в школе: типологическое.

Здесь хлебом-солью, красными сарафанами с монисто встречают огромную китайскую делегацию. Которая, ясное дело, начнет «осваивать край»: лес рубить, новый химкомбинат строить. Здесь на рынке продают похоронные венки вместе с пляжными полотенцами (похоже, снимали обычный провинциальный рынок). В ресторане, пестро-китчево разукрашенного гигантскими розами, на дне рождения бывшей одноклассницы, а теперь чиновницы местного розлива Ирины Санны с пол-оборота завязывается буйная драка с химкомбинтовскими — в которой уже «танцующие все» принимают участие.

И кореш детства Эдик, сбежавший на вечеринку от беременной жены, и сама Ирина Санна, и Сема. И у каждого из них обнаружится история предательства себя молодого.

Есть в картине Стаса Иванова, которая смотрится на одном дыхании, сценарные сбои. Например, натяжка в экспозиции, когда узнаем, что герой, бывающий в этом городке у родителей, ну ничего не знает-не слышал: ни о своей бывшей невесте, ни о ее дочери, ни о своем кореше. Когда я сказала об этом режиссеру, он ни на секунду не удивился: там, говорит, вообще много сценарных косяков. То есть писали кино крупным мазком, не обращая внимания на «мелочи». 

Вот фильм с лихим присвистом катит-несется русской тройкой — красным мотоциклом Семена, подпрыгивая на ухабах. По-над пропастью. И камера Батыра Моргачева этой гонкой по краю в дыме непредсказуемого отечества рулит, выхватывая из тумана мертвые и живые души.

Самый трогательный и бьющий под дых эпизод: пение в электричке нынешними дембелями песни, стилизованной под барокко (поет альт-тенор, чудный композитор Виктор Скорбенко).

Фильм создан платформой KION, продюсер Игорь Мишин. И как мне сказал режиссер, пока прокатчики не обнаружились. Прокатчикам бы что-то потрадиционней, безопасней, с надеждой. «Свет», например.