Долгая история хорового молчания

Необходимое пояснение: старообрядец-беспоповец часовенного согласия Яков Голдобин, о воззрениях которого в этом отрывке, — поистине глубинный народ. Хоть с сурковскими коннотациями, хоть без них. Они просто ничего не значат в мощном контексте жизней Голдобиных, их сородичей и единоверцев; сколько веков они Россию все углубляют, чтобы было где от нее скрыться.

Яков прослеживает свой род с царствования Бориса Годунова. Родственница была рабыней самого царя. (О чем Яков сообщает с каким-то сложным комплексным чувством, там заметны ноты и смирения, и гордости — за что? за некую причастность? к чему?) Далее уход из Москвы на Керженец, потом, три века назад, с Керженца — на горнозаводской Урал. Оттуда — в Зауралье, ныне Курганскую область. Потом — уже от советской коллективизации — в крупнейшее на планете Васюганское болото, в Нарымский край, где духовных отцов, в т.ч. прадеда Якова, забирают и расстреливают в Колпашевском яру. Его сыну (а Якову он дед) дают 10 лет лагерей и 5 поражения в правах. Раненный на Первой мировой в правую руку, к физическому труду он не годен, учительствовал в школе, и в тюрьме в Мариинске работать не может. Урезают пайку, умирает от голода, хоронят в общей могиле.

А часовенные меж тем бегут дальше — по Обь-Енисейскому каналу. Кто оседает у заброшенных шлюзов, другие уходят на северные притоки Енисея, на Дубчес, Дунчес, Теульчес. Двоюродный дед Якова устраивает там в те времена диспуты среди ведущих книжников и настоятелей округи. В 1951-м войсковой отряд, руководимый МГБ, сжигает два мужских монастыря и четыре женских, увозит черноризцев в красноярскую тюрьму. Впрочем, остановлюсь — все это к тому, что Яков, его братья — из важного для беспоповцев-часовенных рода, в нем были учителя и наставники. И к тому, что народа глубинней нет. Яков родился в Туве, потом Иркутская область, сейчас он живет в просторном доме без внутренних дверей в Сергеево, маленькой деревне на берегу Енисея, в 600 км северней Красноярска.

И еще это все к тому, что деды и отцы Якова и его окружения, если и позволяли сотрудничество с государством, то не более чем в статусе сторожей и кочегаров — на большее соглашательство не шли. Ну, егерем. Ну, в исключительном случае учителем на селе.

Времена изменились. Яков и его сородичи голосовали за Путина и «Единую Россию», «спецоперации» — неизбежны, мы — правы.

8 марта 2022 года. 

Понимаю, что сейчас физически не смогу ни с кем из них разговаривать. О чем? Робин Бобин Барабек скушал сорок человек; спрашивать, как это — превращаться в людоедов?

Пожму ли руку? Если только при случайной встрече и на ходу. А вот сказать хоть слово — наверное, нет. Они готовили эти дни, сделали все, чтобы это случилось наяву. Все эти помрачающие разум цифры поддержки. Вся эта глубинная каменная соль, которая сгодится после всего только на то, чтобы ей засыпать Карфаген, приносивший детей в жертву своим богам. Не надо будет издалека везти, все на месте.

И — ничего не поняли до сих пор. Просто не хотят понимать, что они наделали.

Весь этот хор, пусть часто просто безмолвный… Когда исчез зазор между ним и государством? Зазор этот и позволял моей профессии быть осмысленной, а сейчас? Когда они с государством успели слиться? Ведь задолго до 24-го, не может быть, чтоб разом, в момент; и какая теперь журналистика? Теперь только Гог и Магог, жернова — это два диска в паре. Лежак и бегун.

Да, наверное, 

Можно еще наплести, придумать, представить черт-те что, понаписать тысячи определений этому молчанию, но есть только то, что сделано. Пусть только сказано. Но молчание-то вовсе ничего не значит и ни шиша не стоит. Да, послушного хора нет, но есть хоровое молчание, и этого достаточно.

А ты можешь воображать, что журналистика теперь нужна хотя бы для проговаривания вины и травмы, это уже часть терапии.

Но к чему мертвому припарки?

У этого молчания долгая история. Старая фишка с «Челюстями», из 90-х с их видеомагнитофонами: если пленку крутить задом наперед, кровавый монстр превращается во всерадетеля и милостивца, раздающего увечным недостающие им руки и ноги. И все счастливы и милы. У животных все просто. 

Нашел ту статью, что Яков присылал. Нашел записи наших с ним бесед (последняя — 14 января 2022-го).

Почему в Кремле ненавидят Запад и его гуманизм (у нас свой), откуда растет мессианство и вот все это насчет русской весны, русского мира — примерно понятно. Откуда это в Якове Васильевиче?

Сам он называет себя «чуть не диссидентом» среди часовенных, но насколько вижу, слышу — не за взгляды, не за то, что говорит, а за сам факт разговора с миром, за то, что так вовлечен в него, реагирует на его вызовы, не чурается связей с ним (хотя они все же и у Якова сведены к минимуму). Между тем Голдобин не отрицает, что их монастыри и школы тоже изучают события вовне и анализируют.

О рукописях последнего авторитетного «для всего их общества» учителя Афанасия Мурачёва, умершего в 2008-м, часовенные при мне говорили одно — о его многочисленных эсхатологических трактатах, в частности, «Периодической таблице Апокалипсиса» (1999) и «Пояснениях» к ней (2000). Вообще часовенные живут не сейчас, а накануне. И так каждый день и каждую ночь. Напрягает, что разговоры, если сам не уведешь в сторону, лишь о последнем дне. Больше об Антихристе, чем о Христе. О том, что мир сегодня уязвим как никогда. В любую секунду этих дней. «Милый мой, давай сейчас не будем дискутировать — Россия и весь мир исторический момент переживают».

Не люби этот мир — это понятно, ожидаемо, такое вот у них христианство, что именно это в нем на первом месте, может, они и правы. Но у них же не только регулярные, как отправление естественных надобностей, речи об армагеддоне и Страшном суде. Отсюда проистекает и этот новый взгляд на Кремль. Как им не любить Путина, как им не восторгаться, если он олицетворяет их чаяния, если именно он и приближает решающий день?

Это многое объясняет, но не все.

«Послушайте, — цитирую Якова по записям и его бумагам, переданным мне: — 

Замечу по ходу: 

Точнее, не столько они сами занимали Якова, сколько позиции различных государств по отношению к однополым бракам. Если в Европе их легализовали и даже поощряют, это теоретически ведет к исчезновению рода людского. По мне, так и фиг бы с ним, но Яков жил в голом мире и мыслил, оперируя изначальными сущностями и неразделенными, без нюансов, массивами.

И так весело всегда было слушать про Содом и Гоморру вот здесь, в тайге, и казалось, что просто — темнота, а ты — сама терпимость, сама продвинутость, упивайся своим превосходством, гогоча — мол, столь же плодотворно все беды мира свести к проблемам румынского балета… Восклицать: «Бог мне свидетель! Я не дам вам, проклятые янки, сломить меня!» (Скарлетт О'Хара). Но эта сокровенная озабоченность триумфальным шествием геев у наших границ только в начале представлялась смешной.

И вот еще, из статьи (неопубликованной) Якова:

Что тут можно сказать. Знаете, вот сейчас и с одной стороны спецоперации, и с другой — чуть не на всех видео с закадровым комментарием в адрес врагов звучит одно и то же: «эти педерасты». Именно это слово выбрано, с разнообразным произношением, с оканьем, аканьем, съеданием согласной «т» в конце и нет, но именно оно. Это же слово с различными синонимами обильно используется в тг-каналах с обеих сторон, в комментариях в соцсетях.

Эта сексуальность выражается непосредственно, если он плохо пахнет и шумно ведет себя или, вследствие реактивного образования, когда он, напротив, замкнут и суров. Таким образом, осуществляется специфическое наслаждение, без которого, как утверждает Жижек, идеал группы не мог бы сохраниться. Идеал группы, по мнению Лакана в трактовке Жижека, представляет собой разделяемое верование: я корсиканец, и я этим горжусь, поскольку верю, что другие корсиканцы этим гордятся.

Наверное, по нынешним временам надо отдельно подчеркнуть, что вот здесь, сейчас мы произносим слово «педерасты» не в понимании клиницистов и в целом современного западного общества, мы — про глубины души простых глубинных мужиков, снимающих эти кадры, и из этих глубин души их комментирующих. А то, что там, на самом дне душ, не воспринимает современные клинические аспекты, это сложилось, условно говоря, во времена охот на мамонтов. Исходя из тех представлений, примитивных архаических верований («Тотем и табу» Фрейда), и оцениваются современные события.

Про трактовку Жижека говорит Жильбер Дяткин в своем исследовании «Хорватский галстук. Нарциссизм малых различий и процесс цивилизации» («нарциссизм малых различий» — термин, введенный Фрейдом; в данном случае это тезис о том, что сообщества с прилегающими территориями и близкими отношениями особенно склонны к вражде и взаимным насмешкам из-за гиперчувствительности к деталям дифференциации). Начинается там так: 

Остановлюсь, пришлось бы много цитировать. Полезное чтение для анализа того, что происходит не только на фронтах, но и в тылу. И с участниками, и с наблюдателями.

Этого Яков хотел? В борьбе с «пидарами» — того, что происходит сейчас? «Танцуй Россия и плачь Европа, а у меня самая, самая, самая красивая попа», так?

Или, скажет, сие — неизбежно и объективно?

Такого полно,

«Если вам нужно пройти сквозь ад, проходите, не останавливаясь», — говорил один англичанин, писатель и политик. Легко говорить. Тем более если то, что вам кажется адом, других, напротив, ободряет и вдохновляет, и они там вполне себе устроились или еще устроятся, обживутся. Бесценный для нынешней России опыт автаркии старообрядчества — в помощь.

Я вот что наблюдаю. Это не Яков Васильевич, глубинный человек, бежит впереди паровоза. Нет, он впереди, конечно, но это он и тащит за собой паровоз с какого-то момента. Яков — заказчик. В нем все дело, это Кремль идет за Яковом, за глубинным человеком (Россия вокруг него), и все дело в Якове, в его страсти защищать традиционные ценности. Раньше Кремль это не поощрял, не культивировал, но с какого-то момента они совпали, Яков с Кремлем.

Это мы и так знаем, впрочем, судят по себе; у кого что болит, тот о том и говорит. Про педерастию. Про либерал-нацизм и фашизм. Про свинорейх и т.д.

И так — с обеих сторон. Фрейд никого не обвиняет, он не по этой части, он объясняет.

Нам же надо знать, кто виноват.

Для этого, если что, есть «критерий Спиридона» (Солженицын, «В круге первом»):

«И в каждой войне нам кажется — мы правы, а тем кажется — они правы. Это мыслимо разве — человеку на земле разобраться: кто прав? кто виноват? Кто это может сказать?

— Да я тебе скажу! — с готовностью отозвался просветлевший Спиридон, с такой готовностью, будто спрашивали его, какой дежурняк заступит дежурить с утра. — Я тебе скажу: волкодав — прав, а людоед — нет!»

Из послесловия

…Да, Яков же Голдобин позвонил! Какое-то время я думал, отвечать ли.

Сообщил, что написал статью, и дочери даже в интернет ее поместили, попросил посмотреть. Там, скажу сразу, мало что нового оказалось, но чрезвычайно важным лично для меня стали его слова, которые он решился произнести в трубку.

Яков сказал, что много бы дал, чтобы «этого» не было. 

«Два человека во мне живут, очень страшно за людей, не могу принять происходящее… Сложное восприятие, двойственное, если не тройственное, ведь вроде и та сторона сама заслужила. Но и не на нашей стороне я нахожусь, не там. 24 часа об этом думаю и каждый день, не могу принять, что происходит». 

Я молчал. А когда заговорил, Яков, наверное, все же испугался своей решимости, вырвавшегося признания, что шло от души, а не умствований, сдал немного назад: 

Нет, в недрах и залежах земли нашей — без перемен. Русские элементы периодической системы Апокалипсиса.

Наверное, даже покаяться потом сподобятся. А после скажут: «Но». И — по новой.

* Внесен Минюстом в реестр иностранных агентов, а позже ликвидирован судебным решением.