«Мы сгорели»

На пепелище

Сосьва — административный центр Сосьвинского городского округа, в котором проживает около семи тысяч человек. 25 апреля здесь начался пожар, подстегнутый небывалой для апреля жарой в 27 градусов и разгоняемый сильным ветром. Огонь, погасить который не удавалось почти трое суток, уничтожил 125 домов, две пилорамы, магазины, а также градообразующее предприятие — лечебно-исправительное учреждение № 23, на котором работало более 300 жителей поселка. Почти 500 человек признано погорельцами.

При въезде в поселок дежурит наряд ДПС, пропускают только с местной пропиской — опасаются мародеров. Кроме того, в Сосьве из-за продолжающихся в округе локальных пожаров введен режим ЧС. В воздухе сильный запах гари, а пепелище начинается сразу после въезда в поселок. По обе стороны центральной дороги — горы сгоревших бревен, обугленные остовы машин. И все, что осталось от ЛИУ-23. Здесь отбывали наказание заключенные с ВИЧ. Их было 240, всех успели эвакуировать. Вывезли и 15 собак из питомника ФСИН. Хорошо, что успели — от колонии почти ничего не осталось. Виднеется только уцелевшая сторожевая вышка и совершенно не тронутый огнем пункт пожарной безопасности.

— Я думаю, колонию все же отстроят, Путину в условиях СВО не нужен очередной очаг социального напряжения, — предполагает Константин, наш проводник по Сосьве.

На улице Балдина тлеют остатки домов, поднимается серый дым. Здесь шумно — на одном из участков работает автокран; водитель, уверено манипулируя рычагами, длинной металлической клешней разгребает руины дома, хватает доски, куски железа, бетон — и все это сваливает в кузов грузовика. Хозяйка дома Оксана, женщина лет пятидесяти, пытается улыбаться, глядя на своих помощников, но в глазах тоска и усталость.

Когда начался пожар, она была дома одна. Муж уехал на работу. Когда огонь подошел близко, начала таскать вещи из дома. Уже шифер на крыше стрелял, а она все пыталась спасти домашний скарб. На улице началась паника, люди кричали. Оглянувшись, Оксана увидела, что вокруг горят все дома…

У нее уцелела только одежда на ней. А еще телефон. Позвонил испуганный муж. Оксана только и смогла сказать: «Мы сгорели».

— 29 лет здесь прожили, — говорит Оксана. — Как поженились, купили этот дом. Он был деревянный, 1959 года. Но добротный. Мы его постоянно улучшали, всю жизнь копили, старались сделать удобным и красивым. За пять дней до пожара закончили ремонт, 300 тысяч вложили. Сделали все, о чем мечтали, и выдохнули. Осталось только огородом заниматься спокойно. Таких пожаров не помню — чтобы целыми улицами…

— Помогают ли соседи? — показываю на не тронутый огнем дом на соседнем участке.

— У каждого своя беда.

— А как же соседский дом уцелел?

— Нам сказали, спасибо железному забору. Они на этот забор просто молились. Когда мы горели, они по ту сторону забора подкапывали и водой проливали, чтобы огонь дальше не пошел. Так и спаслись.

Забор и правда сильно искорежен огнем, но дом за ним даже сажей не тронут.

Как и всем погорельцам, Оксане с мужем выплатили 10 тысяч рублей на предметы первой необходимости. Гуманитарку выдали: одежду, продукты. Пока семья сняла квартиру у знакомых. Оплачивать нужно только коммуналку — тысячи четыре в месяц.

— Люди здорово помогают, сочувствуют нашей беде, — говорит Оксана. — Я уверена, что нас отстроят, раз губернатор сказал. Но насколько качественно, уложатся ли в сроки, не знаю. Говорят, в модульных домах холодно зимой.

Особенно жаль хозяйке огород: картошка-печенка только и осталась в земле, вся рассада в пепел превратилась. «А сколько заготовок в погребе было — на несколько лет бы еще хватило. Теперь и детям дать нечего, когда в гости приедут. Ни одной банки не осталось».

— Дом, как наш, стоит под миллион, но это мы его так оцениваем, — задумывается Оксана. — Обычно у нас дома за маткапитал покупают, он чуть больше полумиллиона, так дома и продают за эту сумму. А если все вложения в дом, в баню подсчитать, так и больше миллиона выйдет. Надеялась, что баня уцелеет, но на нее огонь от соседей пришел, не от нашего дома даже.

Оксана говорит, что «градообразующим» предприятием Сосьвы была колония. Если ее не отстроят, люди побегут из поселка.

Еще недавно в поселке было три колонии, одна закрылась в 2016-м, вторая сгорела и окончательно была ликвидирована в прошлом году. ЛИУ-23 тоже планировали закрыть. Но жители Сосьвы вышли на митинги и потребовали оставить учреждение на месте. Екатеринбургский правозащитник Алексей Соколов не раз говорил, что колонию надо закрыть: здания, построенные в первой половине прошлого века, устарели, бытовые условия отвратительные. Но колонию держали, чтобы сохранить рабочие места для жителей поселка — в ЛИУ-23 их работало почти 300 человек.

Когда в прошлом году в Сосьве сгорела ИК-18, многие сотрудники перевелись в поселок городского типа (пгт) Гари в 50 км от Сосьвы — в местную колонию. Кто-то на машине каждый день ездил, чтобы до пенсии доработать. Но сейчас пошли разговоры, что и в Гарях колония закрывается, и непонятно, куда все высвобожденные сотрудники подадутся. Возможно, в Сосьве останутся только те, у кого есть гарантированный доход типа пенсии или пособия.

— Куда нам ехать? — пожимает плечами Оксана. — Все наше здесь. Родные, друзья. Мы решили отстраивать дом заново.

Вера и пламя

Отец Сергий Михалев, настоятель сосьвинского храма Святителя Николая Чудотворца, встречает нас при параде: отглаженная чистая ряса, на груди большой крест. Торопится он к нам из подъезда двухэтажного дома, где в одной из квартир он живет с супругой и тремя маленькими детьми. Дом обуглился наполовину, но жилище Михалевых уцелело. Священник улыбается, как только нас видит, протягивает руки и каждого гостя крепко обнимает.

— У нас за лесочком пилорамы находятся, — показывает отец Сергий в сторону, откуда пришел огонь. — Сначала увидели дым, но никто не обеспокоился — оттуда часто дым виден. Потом нам сообщили из садика, что нужно забрать ребенка, потому что сильное задымление. В какой-то момент уже появились языки пламени. Мы закрыли в квартире все окна, и я пошел вынести мусор. Дошел до контейнера — смотрю, возле соседнего дома уже сарайки горят. Буквально за три минуты огонь пылал рядом. Это очень страшно. Стал помогать соседям вытаскивать вещи, но понял, что время бежать домой. Сильные порывы ветра гнали огонь к моему дому, счет шел на секунды.

— Дети сонные, босые, — вспоминает Сергий. — Я посадил всех и увез в храм, туда огонь не добрался.

Высадив женщин с детьми, священник набрал во все бутылки, что удалось найти, воду и помчался обратно к дому — балконы уже пылали…

— А у меня, с одной стороны, простая человеческая паника, а с другой — молитва и вера, — признается батюшка. — И все бабушки на меня с мольбой смотрят. Ну, думаю, пока облачение не сгорело, поднимусь в квартиру, там надел рясу, взял икону Спасителя и пошел в свой горячий крестный ход. Мысли были всякие: пожарные приехали — думал, отшпыняют меня, мол, горит, а он тут со своей иконой. А я молился, чтобы хоть ветер изменил направление, чтобы легче гасить было. Ну а чем еще я мог помочь людям? Воды нет, у нас водонапорная станция сгорела практически сразу. Возить воду из другого района? И сколько я привезу? Я, конечно, из церкви привез литров десять воды, но при таком огне это капля в море. Мы только крышу в одном месте погасить смогли.

Ночевали Михеевы три дня в маленькой трапезной при храме. Она, конечно, не предназначена для проживания, тем более с детьми. Младшей дочери 11 месяцев, ей пришлось несколько суток в коляске провести, так она совсем измучилась — возраст такой, что уже хочется двигаться. Сейчас вернулись домой — повезло, что в их квартире только балкон сгорел, а окна хотя и оплавились, остались целы, и гарь не попала внутрь.

— Один прихожанин, 60-летний Борис, уехал в Санкт-Петербург по святым местам, — говорит священник. — У него полностью дом сгорел. На днях должен вернуться, а куда? Другая прихожанка, ей 85, уехала в Екатеринбург в больницу. Все, что у нее с собой было — паспорт и медицинский полис, одежда на ней, — осталось, остальное сгорело. Она приехала из больницы ночью, а дома нет.

Волонтеры

Поселковая жизнь теперь бьет ключом в районном культурно-спортивном комплексе. На футбольном поле рядом с центром МЧС разбили палаточный городок. Возле каждой палатки — дрова, внутри — кровати и металлическая печка. Но здесь пусто. Никто из погорельцев не пришел ночевать. Все разбрелись по друзьям и родственникам. Да и холодно, а по ночам даже морозно.

На парковке и по краю дороги много автомобилей. Внутри комплекса — люди, переходящие из помещения в помещение, здесь находится оперативный штаб.

— Сегодня люди уже не такие растерянные приходят, губернатор подпитал их надеждой, что жилье восстановят, — говорит волонтер Екатерина. — К нам приходят за гуманитарной помощью. Хорошо помогают сетевые магазины — от них привозят новую одежду, белье, постельные принадлежности, бытовую химию, подгузники, продукты питания… Выдаем по одной подушке и одеялу на каждого члена семьи. Нужны матрасы. Люди подселились к знакомым и родным, многие спят на полу. У нас есть детские коляски, но они выдаются только по свидетельству о рождении малыша.

Очень быстро закончились чайники, электроплитки, пена для бритья и бритвенные станки.

Екатерина утверждает, что у них все отлажено: гуманитарка выдается погорельцам по списку и только под запись. И если с частными подворьями перспективы более-менее понятны, то о помощи предпринимателям, у которых сгорел бизнес, — тишина. Волонтер Александра признается, что это волнует многих, она сама осталась без магазина.

В коридоре представители администрации поселка оформляют справки о пожаре. По словам сотрудницы администрации Алены Колмогоровой, если у людей сгорели оригиналы документов на жилье, им помогают оперативно восстановить бумаги через Росреестр. Если человек не собственник, но прописан, тоже никаких проблем. Если даже прописки нет, берутся показания троих свидетелей-соседей, которые могут подтвердить, что человек действительно там проживал.

В отдельном зале работает бригада из Серова, районного центра: составляют паспорта пострадавших семей. У каждого столика, а их с десяток, сидят люди. Под диктовку специалиста заполняют бумаги. Рулит процессом женщина в жилетке — Ольга Сафонова, начальник управления серовской соцполитики. Ее почти не слышно — за три дня потеряла голос, настолько часто ей приходится объяснять людям, как получить выплату и какие документы нужны.

— Третий день здесь живу, — с усилием шепчет Ольга. — Мы оформляем выплаты погорельцам по 10 тысяч рублей на первые нужды, это стандартная выплата, которая всегда была. Вчера начали принимать документы, сегодня уже 189 человек получили деньги. Разговариваю с утра до вечера плюс простыла немного. Мы в первый день грузили гуманитарку сами, волонтеров еще не было. Ночуем в больнице и по знакомым. Нас около двадцати, все не местные. Пункт работает до 12 ночи, а в 8 утра мы уже на работе.

В соседнем зале — продукты и одежда. В продуктовом наборе молоко, крупы, макароны, быстрое питание, консервы, вода, чай, выпечка, масло, сахар, тушенка, хлеб.

Со списком погорельцев на выдаче сидит девушка: пальцы спрятаны в рукава толстовки, видны только длинные ногти. Бейсболка низко на глаза, лицо совсем детское.

— Ты как? Поела? — заботливо спрашивает подошедший юноша. В ответ —поднятый большой палец.

Откуда шел огонь?

27 апреля в Сосьве были задержаны двое: Газанфар Мамедов, владелец одной из сгоревших пилорам, и Вячеслав Алексеев, специалист по пожарной безопасности Управления гражданской защиты и хозяйственного обслуживания Сосьвинского городского округа.

Как сообщили в региональном СК, Мамедову предъявлено обвинение по ст. 168 УК РФ (уничтожение и повреждение имущества по неосторожности) и ч. 3 ст. 219 УК РФ (нарушение требований пожарной безопасности, повлекшее по неосторожности смерть двух и более лиц). Вячеславу Алексееву предъявлено обвинение по ч. 3 ст. 219 УК РФ и по ч. 3 ст. 293 УК РФ (халатность, повлекшая смерть двух и более лиц, особо крупный ущерб и существенное нарушение прав граждан и организаций). Также возбуждено уголовное дело по ст. 109 УК РФ (причинение смерти по неосторожности), но неизвестно, предъявили ли кому-то обвинение. Оба арестованы до 26 июня. Незадолго до ареста Мамедов записал видеобращение к сосьвинцам и рассказал, что огонь на его пилораму пришел со стороны кладбища, о чем также говорило местное СМИ «ПроСосьву» утром 25 апреля, ссылаясь на читательницу, сообщившую о начинавшемся пожаре. Родственники Мамедова предоставили «Новой» видеозапись, на которой видно, что пожар идет со стороны, пилорама еще цела, мать предпринимателя причитает, что огонь все ближе и они сейчас сгорят, но никто не едет к ним на помощь, хотя в МЧС они уже обратились.

Пройдя через пилораму Мамедовых, огонь перекинулся на поселок. Еще до возгорания Мамедовы звонили в МЧС, но пожарные, как утверждает Ангелина, не приехали. Спасатели боролись с огнем на другом участке поселка — огонь шел с двух сторон, то есть было два независимых друг от друга воспламенения.

— Многие рассказали мне, что во время пожара Макаров, глава поселка, спасал свой дом и свою баню, — рассказала Альбина Султангаряева. — Это хорошо видно по следам выжженной земли, огонь словно обошел участок Макарова. Именно там, как утверждают местные жители, стояла пожарная машина, проливала территорию и не давала огню подступить к бане и другим постройкам. Если бы хоть одна машина приехала на вызов Мамедовых и остановила идущий со стороны кладбища огонь, то и часть пилорамы, и все жилые дома с этой стороны поселка удалось бы спасти. А так огонь обошел лишь собственность главы поселка. Чудо, не правда ли?

Мамедов отвозил свои отходы в котельные Сосьвы и поселка Кошай, это подтверждается документацией и проведенными платежами. Буквально за несколько дней до пожара опил горел в поле. И все было бы как обычно, но в день трагедии дул слишком сильный ветер.

— Этот пожар оставляет много вопросов, которые правоохранительные органы даже не принимают во внимание, — считает Альбина. — Многие жители поселка готовы дать показания, откуда именно шел огонь и как часто горело за лесопилкой Мамедовых, но никто пока не хочет их слушать. Виновных назначили, а реальных преступников искать не хотят.

После трагедии бывший председатель Думы Сосьвы Павел Пикалов написал петицию за отставку главы округа Геннадия Макарова. Пикалов считает: в том, что треть поселка сгорела, — прямая вина Макарова. В частности, Пикалов указывает, что большинство гидрантов давно заржавели, к ним невозможно подключить пожарные рукава. Добровольная пожарная дружина существует лишь на бумаге. Петиция набрала уже больше тысячи подписей.

Обещания

На днях губернатор Куйвашев и министр юстиции РФ Чуйченко доложили президенту Путину о ситуации в Сосьве. Даны обещания:

• в случае полной утраты имущества жителям Сосьвы заплатят по 100 тысяч рублей. Соцвыплата может быть использована на квартиру в другой местности;
• мамы с детьми дошкольного возраста будут жить в санаториях. Школьники 9-го и 11-го классов получат график допконсультаций для экзаменов; 
• водоснабжение восстановят в полном объеме. Дополнительно сделают шесть колодцев;
• сотрудников колонии попросят поддержать госнаградами, а также выдать им по 300 тысяч рублей на жилье;
• ЛИУ-23, как и дома сотрудников колонии, восстановят.

На ликвидацию последствий пожара только в Сосьве из резервного фонда правительства области выделено 96 млн рублей, из них 70 млн направлено на выплаты пострадавшим.

Как сообщают сосьвинцы, в поселке начато строительство многоквартирного дома.

Свердловская область