Миллионы освобожденных им граждан России не любят (если не сказать — ненавидят) Горбачева именно за полученную ими свободу. Они не нуждались в ней, не были к ней готовы, и этот «дар напрасный, дар случайный» застал их врасплох. Нельзя сказать, что Горбачев опередил время — он один из немногих мировых лидеров интуитивно точно услышал его и по мере сил следовал за ним, пока не устал и не отстал. Но этот его рывок до сих пор движет миром, а освобожденные соотечественники именно его — больше чем кого-либо — винят в том, что плоды свободы оказались для них несъедобными.
* * *
Горбачев пришел к власти в так называемую траурную пятилетку, когда престарелых генеральных секретарей выносили из Кремля вперед ногами с интервалом в полтора года, и агитпроп не успевал менять портреты. КПСС казалась твердо стоящей на ногах, но выражение лиц первого ряда было пожизненно траурным и не имело уже практически ничего общего с жизнью — странная помесь непонимания происходящего и предчувствия неизбежного конца застыла на них и стала прижизненной посмертной маской СССР. В них не было энергии, стремления к жизни, радости. Это был паноптикум политических трупов, сцепившихся в смертельной схватке между собой за власть.
Появление среди этих лиц Горбачева было абсолютной неожиданностью. В каком-то утилитарном смысле оно было совершенно нелогично в сложившейся системе власти,