«На Сан-Исидро я подошел просто, не особо обдумывая: длинный проход, с одной стороны машины, с другой — какой-то гофрированный забор. Люди идут потоком, не останавливаясь. Из-за коронавирусных ограничений, вроде бы, паспорта проверяют до самого здания таможни, пара CBP-офицеров (CBP — Custom and Border Protection, Служба пограничного и таможенного контроля. — В. Ф.). Один из них и объяснил мне, что дальше меня не пустят, так как у меня нет ни единого основания пройти. Сказать было нечего, и я отошел в сторонку, обдумывая варианты ночлега…
Уже темнело, когда я сел в такси и поехал в сторону второго таможенного перехода, Отай Меса. Ехать около 20 минут — пешком до туда не дойдешь. Решил сегодня просто посмотреть, а дальше уже будет видно. Настроения особо не было: устал и нервничал за ночлег. Через 20 минут я оказался на похожем переходе, только пеший коридор был длиннее и народу значительно меньше.
На Отай Меса я простоял некоторое время, переписываясь в телефоне. Потом заключил соглашение с собой, что надо все-таки попробовать, а потом уже идти в гостиницу. (На тот момент брони не было, но это не особо пугало.)
Я прошел длинный, около 200 метров, огороженный тротуар, который римляне назвали бы галереей.
В конце стояли трое сотрудников CBP, у которых я не вызвал особого интереса. Так я оказался в США. Большое и чистое помещение таможни встретило холодом кондиционеров: тут это очень любят. Вскоре я оказался перед стойкой, за которой сидел офицер, проверяющий документы и ставящий печати.
Я протянул ему свой загранпаспорт и молча встал…
Итак. После некоторого шебуршания моим паспортом офицер констатировал, что права на въезд у меня нет. На что я ответил, вроде как абсолютно спокойно, что запрашиваю убежище. И началось: они обыскали меня, мой рюкзак, пересчитали деньги, сложили документы и деньги в небольшой пакет, после чего надели на меня наручники, и я ждал, пока приедут офицеры, чтоб увезти меня в место, которое все называют «бордером». Бордер — это все-таки просто граница; думаю, у этого места другое название.
Часа через два приехали два офицера с Сан-Исидро. Они так же долго оформляли мои документы, звонили на Сан-Исидро, и в итоге мы подобрали еще какого-то латиноса и поехали туда.
…На Сан Исидро меня еще около часа оформляли. Там были еще люди, несмотря на середину ночи. В 3.30 мне выдали легендарную фольгу-одеяльце, спальный матрац и завели в камеру.
Все спали. Несколько ребят проснулись, убрали какие-то вещи с лавочки, и там я и лег спать. Начиналась эпопея длиною в 3,5 недели.
Проснулся и огляделся.
К сожалению, фото не сделаешь: телефон забрали. Зато оставили деньги, талончик багажа. Деньги оставлять — это странно, но логично. Чтоб никто не возмущался пропажей. А украсть у тебя их не смогут: всё под камерами.
Итак, небольшое помещение, бетонные стены, две металлические лавочки по бокам. Свет, вентиляция. В углу — унитаз вакуумного принципа, так что в помещении не пахнет. Население — девять человек…
Суббота прошла в знакомстве.
Так уж сложилось, что то ли обед, то ли ужин у нас прошел снаружи. То есть не на воздухе, а нас отвели в помещение приема, где я был сутки назад. На самом деле это не принято — есть столовая, и так делали очень редко: видать, места на всех не хватало. Как сейчас, помню тот первый мой американский буррито, из которого я аккуратно вынул кусок курицы, а остальную бобово-рисовую массу выкинул. Есть действительно не хотелось.
P.S. Уж простите за интимную подробность, но если вам не повезет оказаться в таком месте, то очень рекомендую воспользоваться туалетом именно в приемной, а не в камере: делать это без соседей все же приятней.
Совсем забыл упомянуть: оказаться на «бордере» мне повезло в теплых вещах: заходил я вечером и поэтому набросил теплую куртку. В ней и пробыл все 25 дней. И слава Богу! Американцы очень любят свежий воздух, поэтому помещение, в котором мы сидели, продувалось постоянным потоком свежего холодного воздуха. Понятно, что свежий воздух в небольшом закрытом помещении — это разумная мера предосторожности, но находиться в этом холоде, а тем более спать там было очень некомфортно. Пальтишко спасло. Вообще оно неожиданно отслужит мне еще два раза и уйдет из жизни лишь в Майами…
Итак, что же такое «бордер»… По части населения: нас старались селить по языку. В помещении, где сидел я (камера 19), были в основном русскоговорящие: русские, украинцы, армяне, молдаване, казахи и узбеки. Но население это нестабильное: семейные выходят в течение 1,5 суток, а остальные могут «сидеть» до 16 дней. Дольше там сидели только украинцы и я. Украинцы — потому что оказывались там те, у кого уже был криминальный опыт в США, остальные проходили через границу без всяких задержаний. А я там отсидел, вероятно, из-за того, что у меня фактически не оказалось поручителя.
Так что каждые два-три дня состав обновлялся, и появлялись новые разговоры, интересы, истории. Сразу интересовались новостями.
У нас было все, что только можно подумать и придумать: сначала мы сделали шашки из фольги (она используется как одеяла). Потом появились кубики (из хлеба) со вставками из фольги, потом еще и шахматы. Именно там я научился играть в нарды.
К концу мы сделали еще и карты из бумажных стаканчиков.
Короче, было не так-то и скучно сидеть, хоть и все 25 дней — просто сводят тебя с ума».