Запрещалка сломалась

Хенрик Бергер, родом с Цып-Наволока, что на полуострове Рыбачий. В 1930-м ему дали 10 лет за то, что ходил на лодке в гости к норвежской родне. Погиб на строительстве Беломорканала. Хенрик стал первым из норвежских колонистов, репрессированных в годы Большого террора. Потом арестовали всех его друзей и родственников. Из них следователи соорудили «шпионскую ячейку». Потом пришли за другими сельчанами. И за жителями соседних поселков. Итого — 210 человек.

Их хотели осудить дважды. Сначала тогда, в 30-е, когда норвежское и финское население приграничных районов советской страны сильно раздражало чекистов. Ну или просто стало для них инструментом повышения по службе. Откуда еще в малонаселенном регионе взять столько врагов советской власти, чтоб получить награды и звания?

Второй раз о невинно замученных и давно реабилитированных государство вспомнило два года назад, в декабре 2020 года. Тогда оперативники уже другой, казалось бы, службы, чье начальство так любит называть себя наследниками традиций КГБ-НКВД-ВЧК, пришли в маленькое издательство в Мурманской области, чтобы изъять тираж книги о судьбах этих людей. Книгу написала Агнесса Хайкара, мурманчанка из семьи репрессированных колонистов. ФСБ посчитала ее труд экстремистским.

…Иммигранты поселились в российской части Арктики при Александре II, который освободил желающих осваивать Кольский полуостров иноземцев от податей, предоставил ссуды, лес для строительства жилья и судов, право свободной торговли с Норвегией. Все это — при условии принятия российского подданства. Так началась колонизация малонаселенного северного края.

Решение было точным: быстро укорениться в этих широтах может только тот, кто сам вырос в Заполярье. Тяжелый климат, тяжелая работа. А земли почти необитаемые, но весьма богатые. При «проклятом царизме» чиновникам не приходила в голову реализованная позже большевиками идея осваивать Крайний Север силами заключенных. На окраину Российской империи приглашали предприимчивых и работящих добровольцев в обмен на льготы и свободы.

К 1913 году здесь уже проживало 3 тысячи иммигрантов, большинство — финны.

Поселки колонистов — финнов и норвежцев — быстро стали примером эффективного хозяйствования и комфортного быта посреди холодной пустыни.

Вряд ли разорявшими эти поселки позже чекистами двигала исключительно классовая ненависть, но вот газеты на иностранных языках, обнаруженные в домах грамотных крестьян, быстро становились доказательством в их уголовных делах.

Документальная повесть «Неизвестная северная история. О трагических судьбах кольских финнов и норвежцев, подвергшихся политическим репрессиям» родилась из желания Агнессы восстановить историю своей семьи. Ее предки пришли на Мурман полтора века назад. Десять ее родственников стали жертвами репрессий.

Агнесса начала писать запросы в архивы Архангельска, Мурманска, Петрозаводска. Все данные получены официально, в том числе в архивах региональных УМВД. А также в церковных книгах евангелическо-лютеранских приходов стран Баренц-региона. Ничего секретного, но до Агнессы никто так детально историю репрессий против колонистов не документировал.

Опера пришли за книжкой под предлогом некоего дела о мошенничестве — мол, государевы деньги ищем. На издание действительно пошли небольшие казенные деньги — 87 тысяч рублей гранта областного минкульта. Их хватило лишь на предпечатную подготовку. Правда, в материалах проверки речь шла о миллионе рублей… Но после того, как книгу изъяли, о мошенничестве быстро забыли, а в материалах появилось слово «экстремизм».

Изучить книгу Агнессы под лупой поручили печально известным благодаря делу о ликвидации Правозащитного центра «Мемориал» (внесен Минюстом в реестр НКО, выполняющих функцию «иностранного агента» и позже ликвидирован) сотрудникам «Центра социокультурных экспертиз» Крюковой и Тарасову.

Напомним, Наталья Крюкова по образованию учитель математики. В 2014 году определением Судебной коллегии Московского областного суда было подтверждено отсутствие у нее экспертных квалификаций и компетенций в области филологии и лингвистики. Александр Тарасов — переводчик-референт с английского и немецкого, в 2021 году прошел очно-заочную 144-часовую программу «Психолого-педагогические основы высшего медицинского и фармацевтического образования».

Это не помешало Крюковой и Тарасову провести психолого-лингвистическое исследование книги Хайкара, в которой они обнаружили возбуждение вражды одновременно к русским, финнам и норвежцам.

«Новая газета» внимательно изучила это исследование и заметила в нем не только удивительный спор с автором книги о том, можно ли колонистов называть колонистами, если они не превратили Мурман «в норвежскую или финскую колонию», не только грамматические ошибки, но и редкие в таких документах объемные некорректные заимствования из различных источников.

Выводы убийственные: Хайкара якобы может использовать конфликт между палачами и жертвами в «собственных интересах»; «содержание книги может оказать влияние на сознание читательской аудитории путем формирования искаженных, предвзятых представлений о русских, финнах и норвежцах, способствовать возбуждению по отношению к ним национальной вражды»; транслирует «негативные установки по отношению к русской нации в крайней форме». Это — статья. Дело, пока административное, о внесении книги в реестр экстремистских материалов передали в суд.

Параллельно ФСБ не спеша продолжала свою проверку — уже на предмет возбуждения уголовки по экстремизму в отношении Агнессы. Удовлетвори суд административный иск прокуратуры — посадить ее было бы делом техники.

Неувязка вышла в одном: адвокат Светлана Лукичева настояла на недостатке компетенций у «специалистов». И 1 февраля нынешнего года судья Октябрьского суда Мурманска Ирина Макарова, не удовлетворившись «справкой об исследовании», назначила экспертизу. А сотрудники Северо-Западного регионального центра судебной экспертизы при Минюсте сделали однозначный вывод: никаких признаков возбуждения вражды, ненависти, призывов к насилию — ничего, что образует состав экстремизма, в книге нет.

На все 10 поставленных вопросов эксперты Пикалева и Медведева ответили отрицательно. Это означает, что дело высосано из пальца. Что два года репрессий по отношению к Агнессе и ее книге не имеют оправданий. А еще — это очередная наглядная иллюстрация экспертного уровня Крюковой и Тарасова, к чьим услугам так любит прибегать ФСБ.

Вскоре после назначения экспертизы судья Ирина Макарова вышла в отставку. В середине ноября слушания возобновила судья Надежда Шуминова. На столе в ее кабинете — два тома дела и книга Хайкара. Уточняет, настаивает ли прокуратура на иске после ознакомления с экспертизой? Старший помощник прокурора области Елена Максимова отвечает утвердительно. И уточняет: справка об исследовании Крюковой и Тарасова — не менее весомое доказательство, чем судебная экспертиза. Все же любопытно, отчего надзорный орган доверяет меньше учреждению при Минюсте, чем частникам, а экспертизе, назначенной судом, — меньше, чем исследованию, заказанному ФСБ.

— А вы сами-то книгу читали? — неожиданно спрашивает судья.

— Да, уважаемый суд, — отвечает прокурор. — У нас есть позиция, отраженная в иске, в книге есть признаки экстремизма.

— А какие?

Прокурор в некотором замешательстве формулирует, перебирая бумажки:

— Пропаганда исключительности по национальному признаку.

— Чьей? Перед кем?

— Тех, о ком она пишет. Перед русскими.

Елена Максимова надзирает за исполнением законов о федеральной безопасности, межнациональных отношениях, противодействии экстремизму и терроризму — так указано на сайте облпрокуратуры. Еще она преподает в местном университете, в том числе в «школе киберволонтера», где студентов учат быть бдительными и оперативно помогать органам в «подготовке материалов для ограничения доступа к информации экстремистского характера, распространяемой с нарушением закона».

На сайте университета фото улыбчивой женщины в мундире. В суде она без мундира и без улыбки. Дело выглядит проигрышным, и это редкость: отказы судов во включении чего-либо в список экстремистских материалов — штучные истории. Была в этом году пара таких в Волгограде, где суды отказались считать экстремизмом песни. Вот, пожалуй, и все.

Судья допытывается, по какому все же поводу 21 декабря 2020 года опера пришли в издательство за книжкой. Чего искали-то? Не было ведь сначала и речи ни о каком экстремизме.

— Основания проведения ОРМ — сведения, составляющие гостайну, — реагирует прокурор. Через день она частично откажется от иска — до этого прокуратура хотела заодно внести в черный список электронные страницы изданий, цитировавших книгу Хайкара. Теперь передумала. Но книгу запретить все еще хочет.

Судья Шуминова оглашает решение: в иске областной прокуратуры — отказать.

Можно предположить, что раздосадованная прокуратура его обжалует, а ФСБ не откажется просто так от идеи пришить исследовательнице уголовку. Но в случае признания поражения изъятый тираж все же придется вернуть. И список имен репрессированных колонистов наконец можно будет прочитать — спустя два года после повторного «ареста» их снова реабилитируют.