В Москве начались концерты Розенбаума в Центральном академическом театре Российской Армии. Всего их будет двенадцать.
В зале 1500 мест. Значит, 18 тысяч людей услышат и, может быть, что-то поймут.
Точнее: 17 999, потому что я был дважды.
А вы можете здесь послушать и прочесть слова одной из новых трагических песен.
Утром догорала река,
Мы молчали, обнимая друг друга.
Умирал он у меня на руках,
Всё отпускать не хотел.
Война, выпала нам война,
Кровью друзей пьяна она.
Отовсюду слетелось в поля вороньё,
Никаких аллегорий, всё очень по-честному.
Это общее горе — твоё и моё.
Как надолго оно на Земле — неизвестно нам.
Как надолго оно — неизвестно нам.
Война, выпала нам война,
Кровью друзей пьяна она…
Война
О какой войне речь? Ладно, будем считать, что о любой. Хоть о Первой мировой, хоть о Второй; хоть о Третьей (на которой реки будут гореть без всяких аллегорий).
Перед этой новой песней Розенбаум поет очень старую песню:
Дивлюсь я на небо
Та й думку гадаю:
Чому я не сокіл,
Чому не літаю,
Чому мені, Боже,
Ти крилець не дав? —
Я б землю покинув
І в небо злітав!
Услышав это, зал ахнул и зааплодировал. Петь на украинском сегодня в Москве, да еще в театре Советской армии… Надо быть настоящим мужиком и никого не бояться.
Старая песня звучит предисловием к новой.
Спой Розенбаум это в Вильнюсе, в Лондоне или Риге, ему бы немедленно выписали паспорт «хорошего русского». Но бесконечно важнее петь это дома.
Однако именно за то, что он поет это дома, ему предъявляются претензии: «Почему он прямо не скажет?! Он за или против?!»
Граждане-герои, вы хотите, чтобы он крикнул: «Долой!» — но ведь он не на митинге… Да и вы, скорее всего, не на митинге. И у вас есть время подумать: соберет ли еще кто-нибудь 12 раз подряд полный зал ЦТСА? И выдержит ли еще кто-нибудь три часа без фанеры, в полный голос, 12 раз подряд?
Давайте воспарим.
Вы же читали «Обитаемый остров» — гениальную вещь братьев Стругацких. Разве вы предъявляли авторам претензию: почему, мол, они не написали в предисловии, что «Неизвестные Отцы» — это Политбюро ЦК КПСС?
Я бывал на концертах Окуджавы, он пел блестящую и остроумную песню «Римская империя времени упадка»:
Юношам Империи времени упадка
снились постоянно то скатка, то схватка:
то они — в атаке, то они — в окопе,
то вдруг — на Памире, а то вдруг — в Европе.
Песенка мрачная, но мы хохотали; и никому в голову не приходило сказать: «Булат, ты почему не сказал со сцены, что эта песня про СССР? — про танки в Праге, в Кабуле».
Время сейчас, конечно, другое. Возможно, сегодня Булату пришлось бы отвечать за все — и за то, что поет, и за то, где поет.
Булат Окуджава
…Розенбаум в Москве со сцены Театра Российской Армии читает совсем новый стишок, музыки для которого нет и вряд ли будет.
Коля Мищенко и Вася Иванов,
Встретились лицом к лицу, у леса…
Родиной Мiколы был Тамбов,
А Васёк был родом из Одессы.
Парни, спуск рванув одновременно,
Вражескую грудь свинцом набив,
Рухнули на землю Ойкумены,
Созданной для жизни и любви.
Обе мамы в траурном наряде
В день один оплакали детей.
Дал хохлу «Героя» — ленинградец.
Москалю «Героя» дал еврей…
Кто придет на концерт, услышит, что первый «герой» звучит по-русски, с твердым «г», а второй — по-южному, с «г» фрикативным. Но как это передать на бумаге — не знаю.
Зато знаю, что завтра-послезавтра в концерте прозвучит премьера песни про… К сожалению, цитировать не имею права, но всем понравится, кто знает смысл слова «повестка».
{{subtitle}}
{{/subtitle}}