Сом в летнюю ночь

Ну и жизнь пошла: еще недавно ты выходил из чистого московского подъезда, прогуливался по подметенным московским улицам, покупал свежие овощи в магазине у дома, смотрел на свой будущий дом по реновации и даже не задумывался, что все это у тебя — благодаря рабочим из Центральной Азии. Может быть, ты и был благодарен этим людям, но ВЦИОМ не даст соврать: почти половина россиян (44%) благодарна не была, и относилась к мигрантам неважнецки. А теперь — добро пожаловать: одно обращение президента — и ты уже то ли турист, то ли мигрант в Центральной Азии.

Кто-то даже сорвался внепланово — вероятно, просто не устоял перед осенними видами Иссык-Куля и Джеты-Огуз. А ведь в допандемийном 2019 году в республике побывали всего три тысячи российских туристов.

Можно констатировать: граждане России наконец-то прониклись призывами Родины «отдыхать» в дружественных странах. Больше того, друзьям ведь нужно помогать, и многие уже всерьез задумываются применить здесь свои навыки на практике: начать работать и вложиться в экономику Кыргызстана деньгами — даже квартиры присматривают.

Корреспондент «Новой» отправился в Бишкек, чтобы узнать:

• как россияне осваиваются в Кыргызстане;
• с какими трудностями сталкиваются и какие плюсы для себя находят;
• и что о происходящем думают местные жители.

Дисклеймер: Имена некоторых героев изменены по их просьбе

Часть 1. Спасти IT

«На работе говорили: уехать нужно»

Сухопутной границы у России с Кыргызстаном нет, и потому поток «туристов» сюда оказался не таким многочисленным, как в Казахстан или в Грузию. Но поскольку добираться нужно на самолете, а стоимость авиабилетов в 20-х числах сентября превышала 100 000 рублей, то можно сказать, что в Кыргызстан прибыло немало вполне состоятельных россиян, зачастую имеющих востребованные на рынке специальности.

По информации Российской ассоциации электронных коммуникаций, с февраля по сентябрь этого года Россию покинуло порядка 70 тысяч работников IT-сферы. Точных данных о количестве айтишников, уехавших из страны после 21 сентября, пока нет, но по оценке главы АНО «Информационная культура» Ивана Бегтина речь может идти о 100 тысячах человек. Согласно исследованию HR-холдинга Ventra, Россия может лишиться 31% IT-специалистов.

Николай Симонов — DevOps-инженер в одном из системообразующих российских банков.

— Моя работа заключается в том, чтобы доставить продукт до клиента, — объясняет он. — Разработчик после того, как написал код продукта, отправляет его в систему хранения. Я этот код забираю, довожу до тестовой среды и в конечном счете пишу свою часть кода, чтобы подготовить продукт к автоматизированной доставке до клиента.

Симонов говорит, что на работе его решение уехать поддержали.

— Нам даже говорили, что уехать нужно. Подготавливали все необходимые документы и справки. Только среди моих знакомых на работе человек двадцать покинули Россию.

Поддержала решение Николая уехать из страны и его супруга. Как только президент 21 сентября закончил свое обращение, Симонов начал искать билеты.

— Когда я выбирал рейсы, билеты из Москвы в Бишкек стоили 8 тысяч рублей. Через 40 минут, когда я их купил, они стоили уже 11 тысяч. Мой коллега, купивший билеты через полтора часа после меня, взял их за 16 тысяч. Ну а на следующий день цены ушли за 100 тысяч рублей, — говорит Николай. — Кыргызстан был для меня одним из наиболее очевидных вариантов для переезда, потому что здесь можно находиться 30 дней без регистрации, а оформив ее, просто продлевать эту регистрацию каждые полгода, не выезжая из страны: достаточно договориться с хозяином квартиры, и можно здесь оставаться столько, сколько нужно.

В Бишкеке Николай с коллегой снимают двухуровневую квартиру с тремя спальнями и просторным залом, совмещенным с кухней. Ждут приезда еще одного программиста. После 21 сентября цены на аренду жилья здесь взлетели почти до московского уровня: за люксовую по местным меркам квартиру Симонов и его товарищ платят $1200.

— Получается, по $600 с человека, а когда приедет третий — будет по $400. Для нас это вполне приемлемо, — говорит Николай.

Стоимость аренды однокомнатной квартиры в Бишкеке сейчас может начинаться от 18 тысяч сомов (13,5 тысячи рублей) и доходить до 163 тысяч сомов (123 тысячи рублей). «Двушки» сдают по цене от 30 тысяч до 204 тысяч сомов (от 22 620 до 153 816 рублей). Россияне предпочитают снимать жилье вскладчину, кооперируются для этого через telegram-чаты.

Николай говорит, что думал уехать уже после 24 февраля, но не решался.

— Потому что вроде бы вся эта ситуация меня напрямую не касалась. На работе все было стабильно. И летом наступил такой период, когда на территории Украины тоже наступило затишье. Тогда я думал, что все уже заканчивается. Но теперь выяснилось, что нет…

— Но у нас просто нет нужной подготовки, — замечает Николай. И добавляет, что 9 октября в дверь его московской квартиры стучались неизвестные, супруга не стала открывать. Соседка позже сказала, что приходили из военкомата.

Симонов рассказывает, что специально для IT-специалистов Минэкономкоммерции Кыргызстана разработало программу «Цифровой кочевник», в рамках которой айтишникам из России, Армении, Молдовы, Азербайджана, Беларуси и Казахстана разрешается неограниченное время находиться в стране без регистрации и пользоваться счетами в местных банках. Аналогичная возможность предоставляется их близким родственникам: родителям, супругам, детям, братьям и сестрам. Необходимо только предоставить в центр занятости трудовой договор, подтверждающий, что ты работаешь в IT (неважно в какой стране), и справку о доходах за год.

— Но разве это выгодно Кыргызстану? — спрашиваю я. — Ведь цифровые продукты вы будете разрабатывать для другой страны, деньги получать в другой стране…

— Но тратить-то эти деньги будем здесь, — парирует Николай. — Да и IT-рынок самого Кыргызстана пока очень маленький, потенциал для роста у него огромный. Может быть, кто-то из наших ребят захочет его развивать.

Николай допускает, что вернется в Россию, если конфликт в Украине закончится, а уехавшим не будет ничего угрожать. И возвращение эмигрантов стране было бы экономически выгодно, ведь вернутся не только их деньги, но, что важнее, умы. Но пока более вероятной Симонову кажется перспектива остаться в Кыргызстане или вовсе — уехать в США. Подальше от происходящего.

«Останутся только крупные компании»

Анастасия Некрасова с молодым человеком приехали в Бишкек 23 сентября. Оба программисты, она — backend-разработчик на Python.

— Мы решили уехать, потому что мне было очень стрессово за молодого человека. После обращения Путина начала циркулировать информация, что границы закроют. А в «совок»-то никому не хочется. Поэтому мы приняли решение, что нужно как минимум переждать происходящее.

— То есть вы уехали не навсегда?

Анастасия рассказывает, что до недавнего времени они «крутились в своем IT-мирке».

— И было даже видно, что IT-сфера развивалась, создавала интересные продукты, шла куда-то в позитивное будущее. У нас быстро распространился интернет, и бизнес увидел в этом возможности для себя. У нас было действительно клевое IT, которое делало удобные сервисы для людей. Взять ту же доставку продуктов из магазинов: пять лет назад ничего этого не было, а сегодня есть «Сбермаркет», «Самокат» — множество очень удобных сервисов, — говорит она. — В России вполне можно было жить, если «в домик» спрятаться. И можно было даже что-то улучшать вокруг себя. Но уже после 24 февраля передо мной встал вопрос: «А какое у нас будущее?» Я не вижу его. Жизнь одна, хочется прожить ее нормально.

Сейчас, по мнению Анастасии, перспективы отечественного IT туманны.

— Судя по всему, в стране останутся только крупные компании типа «Тинькофф», Сбера, «Яндекса». Может быть, у них будут какие-то мелкие подрядчики. Но опять же: если у этих подрядчиков мобилизуют разработчиков, то как они будут функционировать? Представьте себе положение предпринимателя, у которого забирают специалиста, а он уже заказов набрал… Даже до 24 февраля в IT найм хорошего тестировщика занимал четыре месяца, а разработчиков можно было и по полгода искать. Сейчас все стало хуже. Я думаю, что в итоге в России сформируется монопольный рынок, на котором уже не будет прежнего разнообразия решений и идей.

Родственники Анастасии отнеслись к ее решению уехать с пониманием, хотя некоторые из них и поддерживают происходящее в Украине. Все они тоже переживали за ее молодого человека.

— Причем это квартира, в которой хозяева жили сами. Просто у них есть возможность уехать к родственникам и подзаработать на сдаче своего жилья. И это сейчас в Кыргызстане происходит массово: люди сдают свои квартиры россиянам, а сами куда-то переселяются. Я, честно говоря, не представляю, что сдала бы кому-то свою квартиру. Но это очень хорошо, что местные жители идут на этот шаг, потому что без него рынок аренды был бы еще меньше, а цены на квартиры были бы совсем космическими.

В Кыргызстане Анастасия с молодым человеком планируют пробыть минимум три месяца: нужно поменять загранпаспорта. По ее словам, в первую волну массовых отъездов из России, в феврале-апреле этого года, люди ждали замены документов около двух месяцев. Дальнейшие планы пока неясны: может быть, поедут в Армению, а может — в Великобританию.

— Мне очень нравятся люди в Кыргызстане: за все время никаких странных взглядов, никаких негативных реакций в наш адрес. Когда ехали с таксистом из аэропорта, он сказал, что после военного конфликта с Таджикистаном у них было 150 000 беженцев и что это в традициях их народа — принимать людей, бегущих от подобных конфликтов.

Часть II.

«Мы вас понимаем»

Бишкек — на удивление тихий, малоэтажный и зеленый. Лишь на центральном проспекте Чуй движение, кажется, не прекращается никогда, а сверни с него на соседние улицы — можешь за час встретить всего с десяток человек. И это при том, что столица Кыргызстана — город-миллионник.

Не в пример другим привычным для россиян мегаполисам, Бишкек еще и совсем недорогой: да, цены на квартиры с конца сентября взлетели, но проезд в общественном транспорте как стоил 13 сомов (9 рублей 76 копеек), так и стоит, такси увезет в любую точку города примерно за 120 рублей. Да и цены в магазинах невысокие.

На скамейке у столовой, где можно взять суп и самсу за 100 рублей, ко мне подходят двое местных. Один из них представляется Алибеком.

— Из России, брат? — спрашивает он.

— Да.

— Совсем у вас там плохо?

Молча развожу руками.

— Читал, что плохо, — продолжает Алибек. — Всех берут, да? Вот скажи: зачем ему это нужно?

— Я не знаю, — говорю.

Алибек спрашивает, надолго ли я приехал в Бишкек, и узнав, что всего на 4 дня в командировку, обижается.

— Почему решил в Казахстане остановиться? Кыргызстан лучше, точно говорю! Тут теплее, тут дешевле. Кыргызы народ гостеприимный.

— Но казахи тоже, — замечаю я. — А что касается «дешевле»: из-за россиян ведь у вас цены на жилье вон как выросли — раза в три, наверное.

— Все понимают, что это не россияне, это наши цены заламывают, местные. Мы к россиянам очень хорошо относимся, у нас каждый третий мужчина в Россию работать ездил. Я тоже. Теперь вот не поеду, пока у вас все не успокоится. Мы вас очень хорошо понимаем.

За четыре дня в Бишкеке местные жители подходили ко мне трижды и каждый раз говорили слова поддержки. Между тем, в СМИ тему массовой эмиграции россиян в Кыргызстан обсуждают не без опаски:

«По официальной статистике, около 40 тысяч россиян прибыли в страну после начала [спецоперации]. Мы к ним очень хорошо относимся. Никаких эксцессов не было. Но массово принимать новых людей экономика Кыргызстана не готова. <…> Мы могли воспользоваться моментом, когда многие иностранные компании ушли из РФ, и позвать их к себе, помочь им здесь обосноваться. Но не сделали этого», — заявил изданию Vesti.kg бывший депутат парламента Кыргызстана Омурбек Абдырахманов.

«Наплыв людей из России не вытянем, будет очень сильная антропогенная нагрузка на центрально-азиатские республики», — соглашается с ним политолог Марс Сариев.

С главным редактором независимого издания Kaktus.media Натальей Тимирбаевой мы встречаемся в редакции, где за несколько минут до моего прихода собирается срочное совещание: в национальном парламенте только что предложили закрыть «Кактус», а также издания Kloop и «Азаттык» — потому что они якобы «представляют угрозу государственности Кыргызстана». Предложение, впрочем, получило противоречивые отзывы парламентариев, многие из которых поддержали независимые СМИ.

— Те, кто это инициирует, даже сами не могут определиться: то ли мы американцам служим, то ли — Кремлю, — смеется Наталья.

Говоря о российских мигрантах, она замечает, что правительство Кыргызстана официально свою позицию не озвучивало.

— К нам приехало гораздо меньше россиян, чем в Казахстан. Нет такой критической массы, с которой «нужно что-то делать» и на которую правительство должно реагировать. Отдельные депутаты действительно говорили, что 

Тимирбаева замечает, что Кыргызстан придерживается нейтралитета и в вопросе «специальной военной операции» — причем как на уровне правительства, так и на уровне настроений в обществе.

— Кто-то на одной стороне, кто-то — на другой. Но, насколько я вижу, люди все-таки больше интересуются нашими внутренними проблемами. У нас ведь тоже проблемы на границе (имеется в виду конфликт с Таджикистаном. — И. Ж.), — говорит она.

Об отношении к прибывающим гражданам России в кыргызстанском обществе Тимирбаева говорит, что оно «конечно, разное», но преимущественно — спокойное.

— У нас действительно очень лояльный народ, да и сами россияне нам не чужие: в каждой семье, наверное, есть люди, работавшие или работающие в России, кто-то даже имеет российское гражданство. И потом, это же в нашей генетической памяти — принимать людей, которые оказались в беде: вспомните депортированные народы, вспомните раскулаченных. Кыргызстанцы их приняли и многих спасли.

Часть III. 

Билет Крым — Кыргызстан

Мало где в Бишкеке можно встретить столько россиян, как в местных кафе. Неудивительно, ведь даже человек, имеющий очень среднюю по российским меркам зарплату, может позволить себе плов за 150 сомов (112 рублей), фаршированный перец за 60 сомов (44 рубля) или суп мампар за 130 сомов (97 рублей).

За соседним столом слышу разговор двух мужчин и довольно скоро понимаю, что они приехали в Кыргызстан из Крыма. Прошу их разрешить мне подсесть.

Сергей и Кирилл — из Севастополя. Сергей — филолог, Кирилл — инженер-строитель. Они были знакомы еще до релокации.

— Я выехал из Крыма 29 сентября и 30-го прибыл в Астрахань, — рассказывает Кирилл. — В этот же день пересек границу Казахстана, а потом отправился сюда, в Бишкек. На границе Казахстана и Кыргызстана случилась забавная ситуация: я протянул пограничнику украинский загранпаспорт (у многих крымчан до сих пор есть украинское документы. — И. Ж.), а он меня спрашивает: «Где отметка о въезде?» Ее действительно не было, потому что въехал я в Казахстан по внутреннему паспорту РФ. Начал объяснять ему ситуацию, показал российский паспорт, 

Спрашиваю, могли ли в 2014 году крымчане прогнозировать, что события, развернувшиеся на полуострове, приведут к трагедии 2022 года.

— Мне было немного не до политики, — отвечает Кирилл. — В 2013 году я женился, в 2014-м у меня родился ребенок. Я понимал, что нужно семью как-то поднимать, а тут гривны начали меняться на рубли, доллар ушел в небеса, а у меня не было даже своего жилья. При этом ранее я планировал уехать в Россию, поэтому произошедшее в 2014 году воспринималось мной как судьба. Ничего не предвещало беды.

Сергей также говорит, что «крымская весна» никаких поводов думать, что произойдет настолько масштабный конфликт между Россией и Украиной не давала.

— Если помните, были даже заявления со стороны украинских высокопоставленных лиц о том, что крымчане, мол, «всегда такими были — предателями». И на Западе говорили, что Россия, конечно, понесет ответственность за Крым, но нужно понимать, что едва ли этот вопрос решится иначе как образованием нового Северного Кипра (государство, признанное только Турцией. — И. Ж.). Тогда, весной 2014-го, казалось, что все Крымом и ограничится. Даже когда потом начался Донбасс, я и мои знакомые думали, что России-то он не нужен — ну зачем? Политически там все отнюдь не так однозначно, как в Крыму. Экономически? Уголь — у России хватает своего угля, который к тому же залегает неглубоко и добывать его выгоднее, чем донецкий. Металлургия? Россия не знает, куда сбывать свой металл — его просто очень много. Коксохим? То же самое — у России все это есть. Я был абсолютно уверен, что Донбасс реинтегрируется в Украину. И вплоть до 24 февраля даже подумать не мог, что начнется [спецоперация].

В Севастополе, по словам Сергея, к СВО отношение неоднозначное: многие поддерживают проведение «спецоперации», но не столько в силу личных убеждений, сколько в силу того, что их родственники и знакомые оказались на передовой.

— Город-то военный, — замечает Сергей. — Одна моя знакомая написала серию постов в поддержку «СВО». Потом мы случайно встретились в городе, и я ей задал вопрос: «Почему ты это пишешь?» И она расплакалась. Сказала, что у нее родители военные, много друзей военных, кто-то уже погиб, и она просто не может высказаться против, потому что это будет предательством по отношению к ним.

Сергей говорит, что пока не знает своих дальнейших планов. В Кыргызстане ему нравится.

— Отношение здесь очень радушное, тебе всегда подскажут и помогут. Никто из россиян пока не жаловался мне на негатив — даже откровенные мудаки, которые, приехав спасать свою жизнь, включают в магазинах и кафе «взыскательного клиента», даже эти люди не сталкиваются с грубостью. Вообще-то меня давно подкупали простота и открытость кыргызов. Помню в нулевых, когда тут скинули очередного президента, в «Коммерсанте» вышел репортаж Михаила Зыгаря из Бишкека. Там из разграбленного торгового центра выходит мужик с телевизором, видит его и зовет: «Эй, пацан, заходи, там еще есть!» С тех пор я мечтал попасть сюда. Не потому, что мне хочется стащить телевизор, а вот из-за этой инклюзивности. Поэтому когда в Бишкеке незнакомые люди ко мне обращаются «брат», это не коробит, как в России. 

Потому что ведь в России мигранты и местные живут в параллельных мирах. Они могут ехать рядом в автобусе, выбирать бок о бок одежду в магазине, но они не общаются, не обмениваются репликами, шутками. А тут такого нет.

При этом Сергей все-таки надеется вернуться в Россию. А вот Кирилл говорит, что, напротив, готов при необходимости даже отказаться от российского гражданства и планирует вывезти из Крыма семью.

Часть IV. 

На последние

Александру Неверову 19 лет. До начала СВО он учился в колледже на юриста, но 24 февраля вышел на пацифистскую акцию, и его отчислили. В Бишкек Александр прилетел 28 сентября из Санкт-Петербурга. Родственники не только поддержали его решение уехать, но и дали денег на билет, который обошелся в космические 150 000 рублей.

— Я Кыргызстаном начал интересоваться еще задолго до всех событий. Смотрел много видео об этой стране. Она интересная, — говорит Неверов. — Поэтому вопрос, куда лететь, передо мной не стоял. Прилетел я, правда, в никуда: в Кыргызстане мне негде было жить, не было знакомых, не было вообще никакого плана действий. 

Договорились, что буду платить 6000 сомов (4 500 рублей. — И. Ж.) в месяц за место в комнате, в которой живут три человека. Всего в нашем частном доме живет четырнадцать человек.

Сейчас Александр пробует искать работу в Кыргызстане. Один день отработал официантом в отеле Sheraton, но решил, что это занятие ему не по душе.

— Вакансий в Кыргызстане очень много, но зарплаты, по сравнению с российскими, все же маленькие. В среднем предлагают 15 000 сомов (11 200 рублей. — И. Ж.). На эти деньги жить сложно, поэтому я планирую или найти работу на удаленке за рубежом, или открыть свою тату-студию, потому что нанесению тату я тоже учился. Еще есть вариант поступить в Американский университет в Центральной Азии — оплачивать обучение за свой счет я, конечно, не смогу, но думаю, что мне по силам стать стипендиатом.

Чем обернется массовая миграция россиян в Кыргызстан — пока неизвестно. Но уже известно, что для Армении эффект оказался сугубо положительным: власти страны заявили, что в 2022 году ее ВВП вырастет на 13% за счет притока граждан РФ. «Талантливые, хорошо образованные люди переезжают в Армению, что может иметь длительный эффект», — заявил председатель Центробанка страны Мартин Галстян.