«Как пермяки с московитами воевали»

Российское средневековье времен Ивана III. Таинственный мир «пармы» — уральских вековых ельников у подножия великих гор. В прологе — кровавый ритуал — исступленное жертвоприношение вогулов (манси) Золотой бабе Сорни най, всемогущей богини-матери Севера. После того как кровь прольется, святилище разорят, а идола похитят пираты ушкуйники и принесут во владения пермского князя Ермолая (Александр Горбатов). За насилие над святыней жестоко расплатятся виновники и невинные. После набега оскорбленных и мстительных вогулов на княжескую столицу Чердынь в живых останутся лишь дети: сын князя Михал, его подружка и будущая жена-язычница Тиче, а еще наставник Михала, мудрый и храбрый воевода Полюд (Сергей Пускепалис). Это он сбросит детей с крыши горящей церкви.

Шли годы. Взрослый Михал (Александр Кузнецов) правит справедливо и благородно, потому и осыпают его упреками соотечественники. Никак не хочет воевать с воинственными соседями, все ищет мира. Более того, ведет себя кощунственно, отказываясь помогать далекой Москве идти на Казань, бить татар. Совсем от рук отбился. Не желает ссориться с язычниками, для которых весь мир — храм. Пытается замириться с другими князьями. К тому же женится православный князь по любви на иноверке Тиче: то ли женщине, то ли колдунье, то ли оборотне. В прекрасном теле Тиче живет ламия (в мифологии получеловек-полуколдунья). Тиче (Елена Ербакова) шокирует и страшит соплеменников: из одежды на ней нередко лишь длинные волосы, а если ее рассердить — превратится в рысь. Что и говорить, ее присутствие да и мягкотелость Михала возмущают приехавшего крестить язычников богочестивого Иону (Евгений Миронов). Так завязывается, спутывается сюжетный клубок, в котором мифы, языческие обряды шаманов и легенды вспарывают историческую ткань, обнаруживая в ней актуальные смыслы и прорехи. Как деревянные языческие истуканы в православной церкви, взбесившие приехавшего омыть православной верой Чердынь священника.

Кульминация — роскошная долгая битва с московитами, сравнимая с баталиями «Властелина колец» или «Гладиатора».

Конница несет бочки с порохом, бьются копья, летят пушечные ядра, звенят мечи. И чудо конь-лось с гигантскими рогами, оседланный князем вогулов вторгается вместе с язычниками в сражение на его пике.

Побоище озвучено не победоносным гимном, но горестным песнопением — женский голос оплакивает погибающих мужей и сыновей. Как и в романе, отпевает еще живых, но живыми себя уже не считающих. После битвы поле усеяно трупами и полуживыми почище Верещагина — травы не видать. Выжившие поднимаются как привидения, лица в грязи и крови — нет лиц, они намертво связаны с войной.

Любящий едва ли не больше своей миссии Тиче-ламию, мать своих детей. Понимающий язык природы. Пытающийся стоять ногами на своей земле, не желающий — чужой. И в этом тихом герое — непокорство: он не разделяет стремления центральной власти насаждать огнем и мечом веру и свою волю.

Александр Кузнецов играет внутренне сильного, спокойного человека, растущего в испытаниях, избежавшего вируса власти. Попавшего в жернова судьбы и невыносимого выбора между чувством и долгом — «обреченный на несовпадение и непопадание». Как и в романе, его несет река судьбы, которая из человека страдающего, избегающего войны создает непобедимого. Прорывная роль. На сверхкрупных планах видим эту мучительную внутреннюю работу героя над собой, своими ошибками. Видим поиск решения в безнадежных ситуациях и усилие сохранить достоинство в самые страшные минуты и испытания.

Впрочем, как и в романе, здесь почти нет плохих и хороших (мерзкий и мстительный персонаж Михаила Евланова и то свои пакости творит из-за безумной любви к Тиче). У каждого своя правда. У каждого, включая Иону, — свои слабости.

Североуральское фэнтези о жизни древних пермских земель здорово снято. Оператор — кудесник и гений Сергей Астахов. Изобретательные, эффектные костюмы хоть сейчас в музей (хорошо бы и парики были менее театральными).

Из минусов — вязкость ритма, затянутость, монотонная оглушающая музыка, некоторая сюжетная путанность. Отсюда неожиданные в общей логике развития киноромана смысловые сбои, возникающие ближе к финалу. Например, никак не оправдан, не мотивирован душевный слом главного героя. Будто уже из готового фильма изъяты какие-то сцены. Да и воспитательный диалог Ивана III (Федор Бондарчук) с князем Михалом — надуманный, словно переписан и уточнен аккуратными продюсерами в соответствии с повесткой дня. Диалог этот отчасти становится панегириком величию единства под сильной рукой великого Московского княжества.

Авторской версии мы не увидим. Но и при существующих изъянах «Сердце пармы» — выразительный пеплум о колонизации земель вокруг Перми. Антону Мегердичеву удалось вытащить из романа его сложную проблематику. Конечно, экран не столь глубоко и полно выражает спрятанные в словах смыслы — это, прежде всего, зрелищное кино, воспринявшее опыт «Игры престолов», вселенной Питера Джексона, а саму историю погрузившее в пелену мистики и волшебства.

При этом фильм дает возможность самых разных, порой полярных интерпретаций. Прежде всего, в отношении насильственной христианизации, «собирания земель», имперского строительства, поглощающего и подчиняющего чужие культуры, выжигающего свою правду на лбах некоренных народов.

Впрочем, сегодня любой исторический или псевдоисторический фильм, независимо от его качества, превращается в ристалище для идеологических битв.

Поэтому рядом с хвалебными отзывами фильму достается по полной со всех сторон. Либералы упрекают Мегердичева в желании подстроиться под нынешние геополитические задачи и лозунги. «Царьградовские» СМИ обвиняют фильм в «издевательстве над простыми русскими людьми» и восхвалении перебежчика и предателя русских интересов и «русской идентичности». Да еще с антимилитаристом Кузнецовым в главной роли.

Зато автор романа назвал амбициозный блокбастер-фэнтези «большим и умным кино, прорывом к новому национальному эпосу, дерзко рассказанному языком XXI века». Прислушаемся к нему.