У гигантской аудитории отношение к ней — страстное. Другую бы и не заметили.
Ее хейтят, ею восхищаются, о ней спорят.
С Чулпан работали и работают лучшие режиссеры театра и кино — аскетичные традиционалисты и отчаянные экспериментаторы Волчек и Серебренников, Трушкин и Абдрашитов, Прошкин-старший и Герман-младший, Остермайер и Херманис. Она может отказаться от Офелии у именитого Петера Штайна ради беременной таджички Мамлакат в «Лунном папе» молодого кинорежиссера Бахтиера Худойназарова, где будет безмятежно летать на диване над разноцветным морем.
Она выбирает роли в спорных проектах, на которых интересно, на которых растет. А если ей интересно — словно заболевает ролью, фильмом, себя не щадит. Не может думать о другом.
Помню, как мы до утра проговорили в «Красной стреле», возвращаясь с похорон Алексея Юрьевича Германа, о Маяковском. Тогда они с Сашей Штейном работали над фильмом «ВМаяковский». Как жаль, что тот разговор я не записала.
Не всегда даже ее узнаешь, как в фильме Алексея Германа «Под электрическими облаками», где она сыграла трудного подростка. Она умеет невообразимо меняться и оставаться собой: рядом с царственной Клеопатрой — смесь лабрадора и дворняжки из спектакля «Сильвия»; чеховские сестры Ирина и Маша, Катерина Островского и шокирующая «Голая пионерка» Маша Мухина — святая блудница; мечтательная ремарковская Патриция Хольман и картавый мальчик Андрия из «Мамапапасынсобака», лопоухий, в бейсболке задом наперед — клоунада, рвущая сердце.
Она не просто талантлива, это умный, человечный талант.
Мы встречались не только на интервью, благотворительных вечерах, где она добывала деньги для фонда «Подари жизнь», на днях рождениях «Новой газеты», но и в коридорах суда во время «Театрального процесса». А когда я попросила ее вручить приз на анимационной премии «Икар», она пришла, признавалась мультипликаторам в любви и предложила им свой голос для будущих фильмов.
В ней «пять пудов любви». Не сосчитать, скольким детям она спасла жизнь, облегчила страдания.
И она вовсе не железная. Эти волны ненависти принимает с болью, хотя сама себе объясняет: «Милосердие, отзывчивость, сочувствие необходимы не только тем, кто сейчас болеет, страдает. Это необходимо нам. Чтобы остаться живыми».
Она так много сделала для нас, для наших детей, которым «дарила жизнь» или хотя бы пыталась.
Порой кажется, что некто невидимый изобретательно режиссирует ее судьбу, предлагая внезапные повороты, и тогда Хаматова храбро трясет головой: «Не уверена… но попробую».
Когда-то болезнь родственника привела ее к врачам — результатом завязавшихся отношений стал концерт в «Современнике», собравший средства на лечение детей, больных лейкемией…
Так постепенно завертелся снежный «благотворящий» ком, из которого вырос фантастический медицинский центр на Ленинском проспекте. «Дело не в дороге, которую мы выбираем, — говорил О.Генри. — То, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу».
Ей и сегодня очень непросто, хотя дети пошли в школу, а она начала работать в труппе латышского театра. Учит язык. И пытается найти силы жить дальше.
Очень скучаю. С днем рождения, Чулпан.