«Русским будет очень трудно»

— Нет ли у вас ощущения некоторого личного поражения? Ваши книги издавались миллионными тиражами, прочитывались от корки до корки, ваши исторические сочинения читались теми, кто хотел разобраться в истории, но не мог осилить, скажем, Соловьева, то есть массовым читателем, к вашему слову прислушивались в разных слоях населения. Но все это не помогло изменить соотношение людей, поддерживающих и не поддерживающих власть в ее самых агрессивных действиях.

— Я не ставил цель «пасти народы», я просто пытался найти ответы на разные сложные вопросы. И, как мне кажется, нашел их.

Если говорить о личном поражении, оно в другом. 

В результате мой личный проект «Б. Акунин» вполне получился, а наш общий проект, страна Россия, достался тому, кому он достался. И весь круг моих знакомств, замечательных профессионалов в разных областях и творческих людей, вел себя так же, как я. Мы зашевелились только в 2011 году, когда было уже поздно.

— Есть ли у вас объяснение поддержки милитаристских настроений помимо облучения масс телевизором?

— Вполне достаточно телевизора. Ну а кроме того, я не уверен, что так уж нужно верить российским опросам. Соцопрос в стране с запуганным населением — штука ненадежная. Люди говорят одно, а думают другое.

— Что вы думаете о сегодняшней срочной эвакуации из России и ее последствиях для нас и мира?

— В России станет тусклее. 

— Какой будет эмиграция для вновь приехавших, смогут ли они выдержать недоброжелательное отношение к России, устроиться в западных странах?

— Да, русским будет трудно. Уже трудно. Но кто, кроме нас, виноват в том, что Россия превратилась в страну, президент которой ведет разговор о ядерном оружии?

— Нет ли у вас ощущения, что осложняются отношения между теми, кто уехал или живет за границей, и теми, кто остался в России и продолжает работать в сложной ситуации? Имею в виду реакцию на разного рода высказывания из-за рубежа.

— Я и все, с кем я общаюсь, испытывают огромное уважение к людям, которые, находясь в России, не молчат. Ваша газета, продолжающая работать в этих невозможных условиях, вызывает у меня восхищение. Я из своего безопасного далека не чувствую себя вправе давать вам советы. Просто знайте: мы все вас поддерживаем.

— Как сейчас живет русский Лондон и лично вы?

— Лично я ничего не могу писать, пока идет то, что в России называют «спецоперацией». Вместе со всем известным мне русским Лондоном занимаюсь созданием гуманитарно-культурного движения «Настоящая Россия», которое на первом этапе будет заниматься делом совершенно неотложным — помогать украинским беженцам, а потом начнет помогать и русским, бежавшим от репрессий. Кроме русской мировой диаспоры им ведь никто не поможет.