«Наша цель — свобода!»

За восемь лет до этого жирную точку ставили сержанты, разведчики 150-й стрелковой дивизии русский Егоров и грузин Кантария. И, как со временем выяснилось, группу возглавлял лейтенант Берест, украинец. Были и другие группы и герои, важно одно: поскольку артиллерия разбила ступени, Егоров, Кантария, Берест поднимались на крышу Рейхстага, становясь на плечи друг другу.

Потом начнется совсем другая жизнь (но в главном — та же): Береста отправят на лесоповал в пермские лагеря, еще раньше в тюрьмы и лагеря попадут фронтовики Евген Грицяк и Владимир Недоростков. Береста отправят по этапу 14 апреля 1953-го, а 26 мая того же года Грицяк и Недоростков возглавят восстание в 4-м л/о (лаготделении) Горлага. И они, украинец и русский, будут тоже поддерживать друг друга в прямом, физическом смысле, как Егоров с Берестом. Вот близкая к развязке сцена, описанная Грицяком: «Машина задним ходом подъехала к зоне и перед проходной остановилась.

— Принимайте подарок! — с неприкрытым злорадством крикнули нам надзиратели, волоча по земле к машине избитого до бесчувствия Владимира Недоросткова.

Я взял Недоросткова на свои колени и легко обнял руками. Он был так избит, что уже сам сидеть не мог».

Автозак следует в тюрьму, где будут запускать бунтарей по одному и избивать.

Грицяк продолжает: «Мы со Стригиным занесли Недоросткова и возвратились на свои места. Недоросткова тоже не били, так как не было, кого бить.

Четвертым пошел я».

***

По подсчетам Бориса Шамаева (бывшего офицера Красной Армии, одного из идеологов и руководителей восстания), в его, 3-м, каторжанском, л/о Горлага украинцев было почти 90%. По свидетельству Асты Тофри (эстонки, ленинградки, одной из самых ярких героинь восстания), в 6-м л/о украинок — 70%. В послевоенных лагерях, особенно спецрежимных, украинские националисты составляли большинство.

Это были люди с совсем небольшим опытом жизни в СССР: 1939–41 гг., а потом с 1944–45 гг. УПА, ОУН, как и прочие националистические организации Украины, Минюст внес в список запрещенных. Наверное, это означает, что обнулены и подвиги западно-украинских хлопцев — и в рядах РККА против гитлеровцев, и затем в рядах советских ЗК против сталинизма. Поскольку они — бандеровцы, нам предписано сочувствовать Гитлеру и Сталину? Или только Сталину? Это я к вопросу — как рассказывать историю Грицяка? Воевал в штрафной роте, медаль «За отвагу», другие награды, арест в 1949-м, идеолог ненасильственного сопротивления режиму — в свои 26 лет он личным усилием, силой своего духа менял сталинский СССР. 

Он — наш или не наш? Чей герой — только украинский?

Владимир Путин в своем обращении 21 февраля сказал об Украине: «Вы хотите декоммунизацию? Ну что же, нас это вполне устраивает. Но не нужно, что называется, останавливаться на полпути. Мы готовы показать вам, что значит для Украины настоящая декоммунизация». Мысль понятна: надо не только сносить статуи Ленина, но и оставить в покое Донбасс, ленинцами незаконно «втиснутый в состав Украины».

Но вот вопрос про Грицяка, боровшегося с коммунистом Сталиным. Он нам кто? Герой, но запрещенный? А остальные герои того восстания — русские, белорусы, чеченцы, латыши и т.д.? Русских и евреев — почему нет в учебниках? Касилова, Френкеля, командира партизанского полка Воробьева, фронтовика Измайлова, боевых офицеров Шамаева, Фильнева? Раз мы готовы к декоммунизации Украины — где в учебнике верный соратник Грицяка фронтовик Недоростков, до ареста — инженер-экономист из Саратова, получивший 25 лет в 1947-м по обвинению в убийстве начальника райотдела МГБ? Тогда, при подавлении восстания, его насмерть не забили, он еще отбывал срок в разных тюрьмах. Освобожден в 1960-м, дальнейшая судьба не известна.

***

Грицяк в своих воспоминаниях рассказывает, как зимой 1952–53 гг. русские предложили украинцам подготовить к побегу трех ЗК, чтобы они перешли границу и рассказали миру «о нашем положении». От украинцев этим занялся Грицяк, от русских — бывший старший офицер русской армии Петр Дикарев. Но не вышло: «Между нами и русскими не было к тому времени необходимого в таких случаях доверия».

Внезапно умирает Сталин, пишет Грицяк, и ЗК оживили подпольную деятельность, которая велась в Норильске уже несколько лет. Русские хотели объединить все группы в один кулак — и снова неудача из-за принципиальных расхождений. Грицяк спрашивает у Владимира Заонегина: «Мы хотели бы знать ваши мысли относительно отделения Украины от России».

«Про это и речи не может быть», — отвечает тот. Но вскоре вереница кровавых провокаций, устроенных лагерной администрацией, все же вынудила ЗК собраться воедино. Помимо стрельбы, натравливания уголовников, лагерные власти запустят фейк, что украинцы хотят оторвать от России Советское Заполярье и присоединить его к Украине. «Безумно? Да. Но чем безумнее выдумка, тем труднее ее опровергнуть».

А, например, сержант, убивший без повода ЗК Ф-630, — с чего, собственно, и вспыхнули волнения, напишет позже письмо, и оно сохранится: «Нас информировали, что ЗК 4-го л/о (где лидером был Грицяк) готовят план разоружения нашего батальона, планируют развивать свои действия до захвата Норильска и Дудинки в свои руки, после чего связаться по радио с США».

Но ЗК пытались связаться с Президиумом Верховного Совета СССР, Советом министров и ЦК КПСС. Грицяк вспоминает, как им написали обращение — с критическим анализом общественно-политической системы и списком требований: прекратить по всей стране практику закрытых судебных разбирательств и применения пыток во время следствия, отменить все решения ОСО (Особого совещания при МГБ) как неконституционного органа, прекратить расстрелы в тюрьмах и лагерях, пересмотреть дела всех политзэков. «Мы не относились совершенно враждебно к центральному правительству, так как надеялись, что после смерти Сталина вновь образованное правительство само попробует вывести страну на новый путь. Поэтому мы и заявили: «Наша цель — свобода!» и «Мы хотим, чтобы с нами вели диалог не языком пулеметов, а языком отца и сына». 

Нужно было зачитать это обращение перед всеми, добиться одобрения, но Грицяк опасался собирать митинг: противники могли его сорвать. Действовал хитростью: попросил молодых ребят вынести из клуба стол и переносную трибуну и поставить все это на деревянном возвышении. Стол накрыть скатертью, поставить стакан с водой. Свой план Грицяк открыл только Недоросткову и закрылся в клубе, наблюдая. ЗК быстро собрались. Кто-то будет выступать. Может, сам Кузнецов? (Речь про начальника главного тюремного управления МГБ, прилетевшего в Норильск во главе бериевской комиссии — три генерала, шесть полковников и еще три старших офицера.)

«В то время в нашей зоне числилось 5221 ЗК. И, наверное, не было такого, который бы не пришел сюда, чтобы самому услышать, о чем здесь будет идти речь. Когда все собрались, я вышел из клуба вместе с Недоростковым, который ожидал меня, поднялся на возвышение. Недоростков открыл митинг и предоставил мне слово.

— Дорогие друзья! — начал я. — Все, что происходит в Норильске, это не отдельный изолированный случай, а частица великой борьбы всего советского народа за свое достоинство и человеческие права…

Люди словно бы замерли. Они стояли молча и напряженно, словно превратились в камень».

Выступать было легко, стояла мертвая тишина, пишет Грицяк, но потом в одну секунду все ЗК упали ничком на землю — показалось, что стреляют. Паника передалась даже солдатам, которые стояли кучками за колючей оградой, — бросились в рассыпную. Грицяк спрыгнул с настила и пробовал поднять товарищей на ноги. Но люди «словно примерзли к земле». Наконец некоторые ЗК в последних рядах начали вставать и удирать в бараки. Но другие их удерживали: «Трусы, вы куда? Возвращайтесь!» Все успокоились, и Грицяк продолжил. А когда закончил речь, ЗК заорали «ура» и стали подбрасывать шапки вверх.

«Всех охватила радость — словно мы уже достигли цели. Когда я спускался с возвышения, подошел человек лет 50, на вид азиат, снял с седой головы шапку, подал мне руку и сказал:

— Ну, дорогой брат, позволь поблагодарить тебя за все, что ты для нас сделал! — И, крепко пожав мне руку, добавил: я — китаец!

— Я — украинец! — также крепко сжав его руку, ответил я.

Примеру этого китайца последовали другие: «Я — эстонец!» — «Я — поляк!» — «Я — немец!» — «Я — белорус!».

Самый старый и заслуженный зэк Иван Кляченко-Божко, не веривший и составлявший Грицяку и Недоросткову оппозицию, в тот момент подошел и сказал:

Устав от провокаций сексотов, попыток устроить резню между чеченцами и кубанскими казаками, украинцами и поляками, в л/о Грицяка и Недоросткова создали комиссию и вскрыли сейф оперотдела. Выясняли: каждый пятый в л/о — сексот. Понятно, что приписки, и все же — 620 доносчиков (из воспоминаний Г.С. Климовича, копия рукописи в Норильском музее). Самосуда Грицяк не допустил. Стукачей вызывали на общее собрание по одному. Троих в итоге вывели за зону, кто-то написал покаянные письма, кого-то поместили на несколько часов (не более одних суток) в изолятор и потом поставили перед выбором: или выходить за вахту, или оставаться, но отказываться от сотрудничества с администрацией (таких охраняли потом от мести солагерников): «Старые грехи всем прощаются, новые — не простятся».

И реяли черные флаги, и с аншлагом в шестой раз в лагерном клубе шел спектакль «Назар Стодоля» Тараса Шевченко, прежде запрещенный офицерами за перебор в украинском патриотизме. Стиль и методы республики заключенных работали на поразительном контрасте с оперативно-чекистскими. Несколько недель ЗК стояли безоружными на проходных, не сходя с места, в двадцати метрах от направленных на них пулеметных стволов.

Фейки живут долго: директор Норильского комбината Логинов в воспоминаниях, напечатанных в 1989-м «Заполярной правдой»: «Я не могу забыть, как в 1953 году оголтелые бандеровцы и власовцы зарезали 20 молодых, только мобилизованных и неопытных солдат из охраны, вывесили черные флаги и требовали освобождения».

Общественность до сих пор не увидела ни одного подтверждающего эти слова документа. Жертв было больше на порядок — только среди ЗК, когда солдаты начали давить «контрреволюционный саботаж».

***

А генералиссимуса действительно похоронили в Норильске. Мой друг и коллега, норильчанин Владислав Толстов, в конце 90-х восстановил картину, как обошлись с памятниками отцу всех народов — их тут тоже понатыкали. А потом в уже вольном — стараниями Грицяка, Недоросткова и прочих ЗК — городе сбрасывали, зацепляли бульдозером и волокли «под мост», топили. Со слов Прокопа Великжанина, работавшего в 50-х сменным мастером плавильного цеха на кобальтовом заводе, однажды поздно вечером его вызвали к начальству, где его ждал человек в штатском. Опущу подробности; чекист, сотрудники милиции и Прокоп (от завода) тайно закопали бюст Сталина, замотанный в брезент — как мертвеца. Теперь на этом месте стоит новый заводской корпус «Норникеля».

Закопали в брезенте — все же привилегия. Зэков хоронили голыми. Помните момент, когда избитого до потери сознания Недоросткова закинули в машину к Грицяку? Дальше он вспоминал: «Едем дальше. Я снова осматриваюсь, и снова — Шмидтиха, только уже большая, грозная и значительно ближе к нам. Далее машина сделала поворот, другой. Осматриваюсь, и снова — Шмидтиха. Гора им. Шмидта, возле которой разместился Норильск, имела печальную славу из-за того, что у ее подножия хоронили ЗК. Шмидтиха стала синонимом смерти. «Пойти под Шмидтиху» означало — умереть; «Я тебя на Шмидтиху загоню» — я тебя убью и т.п.

Захоронение трупов под Шмидтихой происходило так: после смерти ЗК его раздевают, делают вскрытие и — в «деревянный бушлат», в котором вывозят за проходную. Там конвой проверяет, точно ли это труп и, для полной уверенности, пробивает металлическим прутом череп. И потом уже везут на Шмидтиху.

В 1948 году, когда ЗК 4-го л/о строили Медеплавильный завод, им цинично пообещали, что ударников труда будут закапывать после смерти не голыми, как других, а в нижнем белье. Но был ли хотя бы один случай выполнения обещания, никто не знает.

Мы знаем только то, что люди умирали и умирали без конца, и для того, чтобы их всех закопать в вечной мерзлоте под Шмидтихой, нужно было содержать огромное количество непродуктивной рабочей силы. Поэтому однажды летом там было выкопано экскаваторами и бульдозерами двадцать огромных двадцатиметровых ям, чтобы без всяких хлопот сбрасывать туда трупы на протяжении многих лет. Но в расчетах ошиблись: 400 метров ямы заполнили трупами всего за два года!

Вот такая она, гора Шмидта! Жаль только, что об этой горе в Украинской Советской энциклопедии нет ни одной строчки.

А нас везут все ближе и ближе к этой грозной горе. Наконец, привезли во двор небольшой тюрьмы, которую в Норильске называли «Ямой».

***

Протест огромной массы в Горлаге носил подчеркнуто ненасильственный характер — ЗК отчаянно сопротивлялись всем провокациям, устраиваемым властями — попыткам устроить побоища, перекинуть в зону оружие, устроить взрывы, поджоги. Стальную систему ломали словом. Грицяк говорил товарищам: «Я никого на смерть не поведу. Вам еще нужно жить».

«После смерти Махатмы Ганди поговорить не с кем», — то ли шутил, то ли нет президент. Ганди умер почти за пять лет до рождения Путина, и он остался в одиночестве изначально. Мне жаль, что президенту не довелось поговорить с «украинским Ганди», как прозвали Грицяка еще в СССР. Евгений Степанович ушел совсем недавно, в 2017-м. Умер он на родине, в Прикарпатье, в деревне Устье Ивано-Франковской области.

Это не Аннушка масло пролила, и не Ленин, что следует из речи Путина. Масло пролил Сталин в 1939-м (хотя, конечно, Гете прав: «Кто неправильно застегнул первую пуговицу, уже не застегнется как следует»). Корни норильского сопротивления мая–августа 53-го — из сентября 39-го, из тех побед Гитлера и Сталина. Когда жрешь чужое, инопланетное, alien, этот вирус непременно разрушит твой дом. Ведь после 53-го был 56-й, а потом 91-й. А восемь лет назад под пули снайперов в Киеве поползла черепаха — живые люди за смешными щитами. Черепаха — безоружная, теряя товарищей, — все продолжала ползти. Путин сейчас сказал: «По имеющимся данным, материальная поддержка так называемого протестного лагеря на площади Независимости в Киеве со стороны посольства США составляла один миллион долларов в день».

Хочется посмотреть на человека, который согласился бы за деньги стать одной из мыщц той черепахи. За фанерным щитом против свинца. Когда справа и слева от тебя уже убили по такому же человеку.

Вселенная устроена так, что ею правят не деньги, а дух. Чистый идеализм. И муравьиная кость перебьет сталь, а рыбий крик оглушит. Так было всегда. И если чья-то армия и чье-то оружие выглядят сильнее, это ровным счетом не значит ничего. Более того, это плохая новость для сильных, если они решат, что все дозволено.