«Леша, что ты пил?»

— Я не знаю, как дальше жить. — Ни в глазах, ни в голосе Александры Царевой нет слез. В конце января она похоронила мужа — 42-летнего Алексея Царева. Осталась одна с четырьмя детьми, младшей дочке 4 года. — Старшие вроде бы понимают, что произошло, и в то же время принять не могут. А маленькая Настя ждет папу каждый день.

Алексей, по словам жены, ничем серьезным не болел. Его мучила изжога. Чтобы от нее избавиться, обратился к гастроэнтерологу в КДЦ № 1. 25 января он должен был сделать контрольную фиброгастродуоденоскопию (ФГДС) желудка, а 26-го попасть на прием к врачу. Но на ФГДС не осталось свободных мест для записи, и Цареву предложили пойти на рентген с контрастом: мол, ничем не хуже, даже информативнее.

— После рентгена муж вернулся домой едва живой, — говорит Александра. — Я с порога его спросила: Леша, что ты пил? Что тебе дали? Он сказал, что выпил буквально пару глотков смеси с барием, куда ему добавили лимонную кислоту и соду, по объяснению медиков, «для расширения желудка». 

Муж допил. Провели процедуру. Он сходил ее оплатил, потом еще час ждал результата. Ему становилось все хуже и хуже. Муж жаловался врачам. Но те отправили его домой: «Полежите, все будет нормально».

Однако ничего нормального с Алексеем не происходило: он не мог ни встать, ни сесть, кружилась голова, непрерывно тошнило и рвало с кровью. Когда у супруга парализовало лицо и руки, Александра, на протяжении нескольких часов звонившая по «03», все же убедила врачей зафиксировать вызов. В восемь вечера скорая увезла Алексея в Боткинскую больницу, где в ночь на 26 января он скончался.

Александра работает медсестрой в детском саду. Родственников, которые могли бы ей помогать, у нее нет.

— Я не знаю, как теперь жить. Мне одной четверых детей не прокормить на зарплату медсестры.

После смерти кормильца никто никакой помощи семье Царевых не оказал. Даже не извинились, не выразили соболезнования. Единственное, что город предложил овдовевшей многодетной матери — бесплатная консультация у психолога.

«Такого не бывает»

Царев — один из трех пациентов, чьи внезапные смерти 25–27 января привлекли внимание следственных органов. Всего за трое суток с одинаковыми признаками тяжелого отравления неизвестным веществом в больницу им. Боткина доставили шестерых. Кроме Алексея, в стационаре скончались две пожилые женщины. Число пострадавших, но выживших, к 28 января достигло 23 человек. Все они накануне делали рентген органов ЖКТ с контрастом с применением сульфата бария в КДЦ № 1.

63-летняя Татьяна Еремина тоже скончалась 25 января, но дома. С утра она сходила на рентген с контрастом.

— Особой необходимости в этом обследовании мама не чувствовала: у нее была язва желудка на стадии заживления, но в поликлинике дали направление, — говорит сын, Дмитрий Еремин. — Днем я позвонил ей по другому поводу и услышал такой голос, какого никогда не слышал. Спросил: «Что случилось?» «Плохо после процедуры», — прошептала она. Поздно вечером вернулся с работы, мама спала, не стал тревожить. Утром зашел к ней: она лежит в той же позе, только не дышит, умерла. Позвонил «112». Приехали медики. Я объяснил, что мама ходила в клинику, делала рентген. Они сразу отрезали: «Такого не бывает, это невозможно».

На смертельные отравления ГСУ СК РФ по Петербургу отреагировало стремительно. 28 января было возбуждено уголовное дело по факту причинения смерти по неосторожности (ст. 109 ч. 3 УК РФ) и оказания услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей (ст. 238 ч. 3 УК РФ). В тот же день следователи изъяли в КДЦ всю документацию и оборудование. Ход расследования взяли на контроль городская прокуратура и председатель СК РФ Александр Бастрыкин.

Вечером 28 января оперативники задержали первого обвиняемого — главного врача КДЦ № 1 Евгения Попова. Суд заключил его под стражу до 26 марта. По версии следствия, именно Попов утвердил заявку на покупку в ООО «НеваРеактив» препарата «Барий сернокислый 0.10 (H2O)%», который не включен в государственный реестр лекарственных средств, не может использоваться в медицинских целях и представляет опасность для жизни и здоровья человека.

Городской комитет по здравоохранению до сих пор не разъяснил, как медицинское учреждение могло купить немедицинский препарат и давать его пациентам на протяжении длительного времени. Зато чиновники комздрава сразу предупредили, что сульфат бария, после приема которого скончались люди, использовался и в других больницах Петербурга. Росздравнадзор 28 января в срочном порядке запретил применение препарата.

Следователи тем временем изучали списки тех, кому в последние месяцы проводили обследование ЖКТ в медцентре. На его сайте 28 января разместили объявление: «Просим всех пациентов, проходивших исследование желудка с использованием бария сульфата и испытывающих недомогание, незамедлительно связаться с нами». Так выяснилось, что смертью медицинские процедуры обернулись в декабре еще для трех человек.

— На 15 февраля в уголовном деле семь погибших и около 30 пострадавших. Но расследование продолжается, экспертизы проводятся, и цифры могут измениться, — сообщил «Новой» старший помощник руководителя управления по взаимодействию со СМИ ГСУ СК РФ по Петербургу Сергей Капитонов.

Все сошлось

Виктория Андреева сразу не поверила в естественную смерть своей матери. У 66-летней Татьяны Андреевой подозревали гастрит. 23 декабря она сделала рентген желудка с контрастом в КДЦ № 1 и спустя несколько часов умерла.

— Маме стало плохо через час после процедуры, — рассказывает Виктория. — Ее тошнило. Выходил барий белой порошкообразной жидкостью и оставался везде, где маму рвало, — на мебели, на сантехнике. Мама мучилась весь день. Вечером вызвала скорую. В 21:16, согласно сигнальному листу, врачи закрыли вызов и уехали. В 21:30 мама перестала отвечать на звонки. Мы сперва не связали смерть с барием. Рентген с контрастом — простая процедура, от которой никто не умирает. В морге, после вскрытия, маме поставили диагноз «сердечная недостаточность». Хотя мама никогда не знала проблем с сердцем. У нее было крепкое здоровье. Мы сначала думали, что что-то не так сделали врачи скорой. Заказали судебно-медицинскую экспертизу. Ждали результатов. А дождались в конце января новостей об отравлениях петербуржцев барием. Тут же подняли все мамины записи из центра, и всё сошлось, всё стало понятно.

74-летняя Евгения Володина 22 декабря побывала на аналогичном обследовании в КДЦ № 1. На выходе из клиники ее вырвало, потом несколько раз на улице и дома. В 17 часов скорая доставила Володину в Мариинскую больницу.

— В приемном покое у мамы было две остановки сердца, — говорит сын, Николай Володин, который находился рядом. — В 22 часа, уже в отделении реанимации, случилась третья остановка, и мама умерла. Врачи не понимали, почему так случилось.

75-летнюю Людмилу Речинскую беспокоили боли в печени. Гастроэнтеролог направил ее на обследование 24 декабря. После процедуры женщине стало плохо. Она спросила у врачей, нормально ли это, не стоит ли ей посидеть у кабинета, подождать немного? Врачи ответили: езжайте домой.

Я вызвала скорую и тоже поехала с работы домой, — Анна Речинская, дочь Людмилы, с точностью до минуты восстанавливает события тех дней.

Около 16 часов Речинскую увезли в Елизаветинскую больницу, где в ночь на 25 декабря ее не стало.

— Я изначально, еще за месяц до уголовного дела, хотела разобраться: почему мама умерла? — говорит Анна. — Думала, может, дали не ту дозировку бария? Может, у нее были противопоказания? После маминой смерти я была на приеме у Елены Медведевой, заведующей отделением лучевой диагностики КДЦ № 1. Я пришла к ней с документами. Пересказала всё в деталях. Она сразу стала меня убеждать, что смерть точно не от бария: «От бария этого не может быть, это может быть от чего угодно». Обещала мне предоставить сведения по препарату. Так ничего и не предоставила. А у меня из головы не выходит мысль: если бы Медведева тогда ко мне прислушалась, январских смертей можно было бы избежать!

Под стражу и под колеса

7 февраля Елену Медведеву заключили на два месяца под стражу в СИЗО. Она просила о домашнем аресте, обещала сотрудничать со следствием. Но суд не счел возможным оставлять ее на свободе, опасаясь, что она может повлиять на свидетелей.

9 февраля, так же по решению суда, были арестованы заместитель главного врача Александра Феофанова и заведующая рентгеновским кабинетом врач-рентгенолог Наталья Суровенко.

Обо всех четырех задержаниях, а потом арестах оперативно и исправно сообщали и ГСУ СК РФ по Петербургу, и Объединенная пресс-служба судов Петербурга. С подробностями, с фотографиями. Только о пятой обвиняемой упомянули спустя неделю, вскользь и даже имени не назвали.

2 февраля, вслед за главврачом, следователи задержали старшую медсестру КДЦ № 1 Марину Ефремову. Ей тоже предъявили обвинение по уголовному делу и избрали меру пресечения в виде подписки о невыезде. О чем говорили с медсестрой в кабинетах на Московском проспекте (второе здание ГСУ СК РФ по Петербургу), можно только предполагать, но около 13 часов 3 февраля на трассе Киссолово — Пески (Всеволожский район Ленобласти) Марина Ефремова попыталась свести счеты с жизнью. Водитель фуры, по его словам, заметил женщину, выскочившую на дорогу прямо перед его автомобилем, и успел затормозить. Марина получила серьезные травмы, но осталась жива. Сейчас она находится в реанимации в состоянии медикаментозной комы, на аппарате ИВЛ. Прогнозов врачи не делают.

— Жена оставила предсмертную записку, — сказал «Новой» муж медсестры Юрий Ефремов. — Но в ней не указано на сто процентов, кто и в чем виноват. Она просто попрощалась и всё. У меня могут быть только догадки. Ими я могу обидеть людей. Я бы мог обвинять кого-то, если бы был летальный исход. Но Марина выжила. Я не могу за нее говорить.

— Она как-то связала свое решение с ситуацией в центре и уголовным делом?

— Естественно, а как вы думаете? Со мной она связала, что ли? 38 лет вместе прожили душа в душу! Я даже ничего не заметил накануне. Внешне всё было нормально. В пять часов вечера 3 февраля мы собирались ехать на встречу с адвокатом. Я вышел из дома, чтобы снег почистить возле гаража. А жена сказала, что пойдет в магазин. Потом хотели пообедать и ехать. А в два часа позвонила дочь. Она ехала по трассе в том направлении, в котором мать чуть раньше пошла. Увидела на дороге ГИБДД, грузовой автомобиль, остановилась и узнала, что за беда.

С коллегами по работе Марина тоже не откровенничала.

— Но мы уверены: было давление на нее с какой-то стороны, — сказали «Новой» медсестры КДЦ. 

Ефремова, фельдшер по образованию, работает в КДЦ № 1 с 2011 года. Юрий абсолютно не верит в виновность жены, но доверяет следствию.

— А кто, кроме них, будет разбираться? Ведь прежде чем обвинить, следователи должны выстроить доказательную базу, которую можно будет передать в суд. Только суд решает виновность. Если барий был хороший, тогда какие вопросы к людям, которых обвиняют? Если барий был плохой, тогда вопросы к производителям.

Но барий был не плохой и не хороший. Он просто был не тот. И вопрос в другом: почему его применяли врачи КДЦ № 1?

О барии — слово

Контрастную рентгенографию верхних отделов ЖКТ врачи назначают пациентам довольно часто при таких заболеваниях, как язва, гастрит, грыжа желудка, новообразования в виде опухоли и др. Сульфат бария при этом используют для контраста: он отражает рентгеновские лучи и позволяет получать более детальные снимки. Обычно пациенты принимают препарат внутрь перед исследованием и во время него.

— Для этих целей можно применять только медицинский порошок для приготовления суспензии «Бар-Випс». Он является единственным зарегистрированным лекарственным препаратом сульфата бария в России, — прокомментировал врач-рентгенолог Елизаветинской больницы Дмитрий Демченко. — При контролируемом использовании медицинского бария в момент обследования получить отравление практически невозможно. «Бар-Випс» является гипоаллергенным контрастным препаратом, не всасывается в желудочно-кишечном тракте и выводится естественным путем. Это максимально снижает шансы вызвать побочную реакцию.

— При проведении рентгеновского исследования необходимо использовать исключительно лекарственный бария сульфат, поскольку он является водонерастворимым, — объясняет руководитель отдела клинической токсикологии НИИ скорой помощи им. Джанелидзе, главный внештатный специалист-токсиколог МЗ РФ в СЗФО, д. м. н. Алексей Лодягин. — Барий — токсичное вещество. Если принять немедицинский водорастворимый барий, который вместе с водой всасывается в кровь и попадает в организм, то он вызовет острое отравление, очень серьезное, которое может повлечь ожог пищевода, тошноту, рвоту, диарею, нарушение ритма сердца, нарушение нервной и любой другой проводимости, нарушение чувствительных и двигательных функций вплоть до развития параличей.

Бес попутал

Адвокаты Евгения Попова отказываются от комментариев. Следователи считают, что вектор защиты еще не определен. Однако перед арестом, 27 января, главный врач КДЦ № 1 успел выступить в прямом эфире телеканала «Санкт-Петербург»: «Мы потрясены. Данные исследования выполняются с момента начала работы центра (с 1988 года. — Н. П.), и никогда осложнений не было. В настоящий момент исследования остановлены, следствие разбирается. Использовавшийся препарат отправлен на экспертизу. Действия врачей проверяются».

По данным следствия, те партии сульфата бария, при применении которых в КДЦ № 1 пострадали и погибли люди, медучреждение закупило в ООО «НеваРеактив» в июле и августе 2021 года. Повторим: 

— Насколько я помню, КДЦ № 1 покупает у нас барий с 2011 года, если не раньше, — сказал «Новой» генеральный директор ООО «НеваРеактив» Аркадий Камчатов. — Но нашу продукцию нельзя использовать в медицинских целях. Мы не поставляем фармсубстанции. У нас в ассортименте только химические реактивы: барий с квалификацией «Ч» (чистый) и «ЧДА» (чистый для анализов). Этот барий сернокислый не для рентгеноскопии. Это химический реактив для производственных и аналитических целей. Его употреблять внутрь нельзя. Мы не понимаем, как так случилось, что его применяли в КДЦ № 1. Не находим ответа.

Спрашивают и не получают ответов и родственники погибших.

— Мы куда только не обращались, вплоть до президента! —подытоживает Виктория Андреева, стихийно возглавившая группу потерпевших по уголовному делу. — Полбеды, что нам даже не принесли извинения. У нас очень серьезные вопросы к комитету по здравоохранению и администрации Петербурга: как можно было при закупке перепутать промышленный барий с медицинским? Есть ли в городском здравоохранении какая-то система мониторинга? Система отчетности? Проводятся ли какие-то рандомные проверки закупок в клиниках? Как часто проверялся конкретно этот центр? Чиновники до сих пор никак не прокомментировали ЧП такого масштаба.

На звонок «Новой» первый заместитель председателя комитета по здравоохранению Петербурга Андрей Сарана отреагировал лаконично:

— Я по телефону не комментирую никакие вещи. Обратитесь с официальным запросом. Будет запрос — будем отвечать. В рамках того, что мы знаем. Может быть, следствие что-то знает.

Официальный запрос от «Новой газеты» был отправлен в комитет по здравоохранению накануне. Ответа пока нет.

* Barium — химический элемент барий