Деньги на бочку!

В четверг Мехринисо Ортикбоева, женщина 42 лет, одетая в простенький пуховичок сиреневого цвета, в того же цвета шапку, с перекинутой через плечо потертой сумочкой выходит из метро и идет по Никольской. Светит солнце, стоит прямо отличная зимняя прогулочная погода. Но Мехринисо не до прогулок по центру Москвы. Вместе с седым мужчиной в трехдневной щетине она подходит к дверям магазина «Пират Мармелад». Этот мужчина — председатель «Профсоюза трудящихся-мигрантов» Ренат Каримов. Он разворачивает картонку, на которой написано: «Работала в Пират Мармелад. Не заплатили заработную плату». 

Собравшись с духом, Мехри недолго испуганно стоит с этой картонкой и торопливо передает ее молодому парню в ярко-оранжевой куртке и меховой шапке. Это активист Революционной Рабочей партии (РРП) Сергей Соколов, и он тоже приехал поддержать Мехринисо. Сергей остается на улице, у входа в магазин, с плакатом в руках отстаивать позицию Мехринисо. Она же вместе с Ренатом заходит внутрь.

Таких историй, как у Мехри, Каримов и Соколов знают множество. В декабре прошлого года она устроилась в магазин сладостей уборщицей. Говорит, что трудовой договор руководство заключать отказалось, под тем якобы предлогом, что так можно будет получать всю зарплату целиком, без вычета налогов. Мехри — гражданка Таджикистана, приехала в Москву на заработки вместе с мужем. На родине же их ждут четверо детей, которых сейчас оставили на родственников. Деньги Ортикбоевой очень нужны, поэтому она и согласилась работать на предложенных условиях. Сначала, по ее словам, руководство «Пирата-Мармелада» оценило ее труд в 55 тысяч рублей. В обязанности женщины, как она говорит, входило каждый день убирать в магазине на Никольской и три раза в неделю — на Рождественке. Но спустя месяц работы директор магазина на Никольской Юлия Гапич сказала ей якобы, что зарплату сократили до 35 тысяч. 

Мехри ходила к управляющим двух отделений магазина, в которых работала, — Марине Дмитриевой и Юлии Гапич, однако ничего не изменилось. Если Марина хотя бы посочувствовала, то Юлия, со слов Мехри, вообще сделала вид, что ее не знает. Между тем у Мехри сохранилась переписка с рабочими распоряжениями. Она показывает нам чат в мессенджере: «Утром нужно помыть витрины и сделать генеральную уборку перед открытием магазина, — пишет человек, обозначенный в записной книжке Мехри как «Юля Пират Мар». — Почему мусорки закрыты??? Откройте срочно мусоркиии» (орфография и пунктуация сохранены. — Ред.). 

«Если мне дадут для вас деньги я с вами свяжусь и отдам. Мне заблокировать Вас? Другой информации у меня пока для вас нет». Мехри помнят и продавщицы обоих магазинов, но на позицию руководства это никак не влияет. 

Зайдя в магазин на Никольской, Мехринисо спрашивает у продавцов, где управляющая Юля. «Ее нет на месте», — говорят нам. Тогда Ренат Каримов говорит продавщице Алисе: «А вы отправьте ей фото с плакатом и напишите, что люди перестали покупать мармелад. Мне кажется, они решат эту проблему быстро». 

— Объединитесь с нами, станьте членом профсоюза,— агитирует Ренат Алису. — Мы читали в интернете отзывы сотрудников о компании, и все пишут, что продавцов здесь обманывают. 

— Все знают, я работала здесь, вот Дарью я тоже знаю, Алиса… Ева, Лиза… Красная я всегда здесь была, — вспоминает Мехри, как уставала на работе. 

— Первый раз слышу, что ей не дали зарплату. Я удивлена, мы хорошо к ней относились, — говорит Алиса. 

— Я много была здесь, просила зарплату, мне тоже надо, я работала, — с обидой говорит Мехри. — Как не работала? Внизу записано! — указывая на служебное помещение, возмущается наша героиня. — Я каждый день расписывалась за уборку! 

— А почему вы в офис не ездили? — уточняет Алиса. 

— Не пускают в офис! — в один голос кричат Мехринисо и Ренат. 

— Но это длинная дорога, в офис мы попадем через суд, — продолжает мужчина. 

— Здравствуйте, подсказать вам? — отвлекается Алиса на клиентку, вошедшую в магазин. Девушка в длинном светлом пуховике и уггах, лет 30–35 на вид, осматривается посреди кричаще-пестрых горок мармелада. 

Ренат бросается к покупательнице с рассказом про то, что случилось с Мехри. 

— Мне теперь тут нельзя покупать мармелад? — удивляется та. — Вообще люди могут и даже должны за еду работать… Я тоже за еду работаю. 

— У меня деньги надо, — срывается на плач Мехри. — Семейное у меня вообще положение плохо… Я первый раз в такой ситуации, я первый раз в Москве. Шесть месяцев здесь всего. 

Наконец продавщица Алиса объявляет нам, путаясь в словах: 

— Можете передать, что уходить мы не собираемся. Никто не митингует.

(Ренат подсказывает Мехри выйти из магазина как посетитель, если приедет полиция. Но никто не приезжает, да и сотрудницы не говорят, что кого-то вызывали). 

За те полчаса, что мы тут пробыли, в магазин зашло четыре человека. Сергей, активист РРП, все это время стоял у входа с плакатом. Было несколько человек, которые просто развернулись, отказавшись от покупки. Ну а четверо зашли. 

Кроме этого магазина на Никольской, Мехринисо также работала еще в одном отделении — на Рождественке. 

— Мне сказали, здесь 30 тысяч, там 25 тысяч, — объясняет она. — Я три раза бегала сюда-туда-туда-сюда. Каждый день по 10 часов. 

Раз не вышло поговорить с начальством на Никольской, то, может, хотя бы повезет во втором магазине? Только вот Марина, директор магазина на Рождественке, упорно игнорирует Мехринисо по телефону. Позвонив с другого номера, мы выясняем: она на месте. Бежим на Рождественку! 

Заходим в магазин, Марина вместе с продавщицей Алиной раскладывают товар. Ренат здоровается, представляется. 

— Управляющая Марина, с которой я разговаривал по телефону и которая любезно признала факт работы… — начинает он. 

— Не даем комментарии, комментарии не даем! — отрезает Марина. 

— Не работала она? Скажите ей это в глаза! 

— Марина, вы хорошо знаете же, я работала здесь, да? — Мехринисо заглядывает Марине в лицо в поисках поддержки. 

— Комментарии не даем, сказала же. Вы можете меня ничего не спрашивать, — отводит взгляд Марина. 

— Вы мне сказали по телефону, что вы бы заплатили ей зарплату, если бы это зависело от вас, — говорит Ренат. — Вот сейчас это зависит от вас. 

— Я работала! — вспыхивает Мехри. — Я работала, да, здесь нормально я работала, вы в последние дни даже мне сказали, что Мехри хорошо работала, извините, да? Я нормально работала же, Марина!

— Я вам, по-моему, уже сказала, никаких комментариев не даем, — ледяным голосом перебивает Марина. 

— Ну вот чисто по-человечески… — взывает к совести Марины Ренат.

— У меня четверо детей, у меня семья плохо живет… Вот я пришла, говорю, помогите мне, Марина, — шмыгает носом Мехри. — Мне деньги надо, у меня семейное положение трудно, я работала вон в холодных днях… Вот она знает, я нормально работала, даже каждый день здесь три раза, каждый день, да? Правда, Марина?! 

В последний раз она смотрит Марине в глаза, но та вновь отводит взгляд. Мехри убегает на свою новую подработку в слезах. Разговорами детей не накормишь. 

Возможно, Мехри действительно не работала в этих магазинах. Не исключено, что она выдумала эту историю. Однако наши попытки узнать позицию администрации сети магазинов «Пират-Мармелад» успехом не увенчались. Ответа на наш запрос мы так и не получили. 

Елена Романенко, специально для «Новой»