Покинув Иркутск, миновав густой хвойный лес, уже минут через 20–25 мы въехали в коттеджный поселок. Добротные, но без излишеств, дома выглядели безлюдными.

— Летом тут полно народу, но зимой мало кто здесь живет, — опережает вопрос мой провожатый, иркутский предприниматель, согласившийся показать свою микромайнинговую фабрику, но оговоривший условие: ни его имени, ни название поселка я упоминать не буду. — Практически все дома подключены к пультам вневедомственной охраны, на фасадах — камеры видеонаблюдения. Если кто-то попытается забраться на огороженную территорию, сработает сигнализация. И на пульте охраны, и у меня на брелоке.

Несмотря на безлюдность, окна домов не заиндевели. В домах явно тепло.

И снова мой провожатый опережает вопрос:

— Почти у всех моих соседей стоят электрокотлы, в которых роль обогревательных тэнов выполняют «айсики».

— Дом нежилой, там делать нечего. Пойдем сразу «ферму» смотреть.

Мы подъехали к дому, но, отключив сигнализацию и открыв ворота, хозяин повел нас к пристройке.

На «ферме» оказалось жарко, как в сенях хорошо протопленной бани.

— В прошлом году кучу денег потратил на обогрев дома. А нынче прикупил семь «айсиков». Китай запретил у себя майнинг, там начали демонтировать криптофермы, грузить «айсики» в фуры и отправлять в Россию. Многие быстро смекнули пользу от этого китайского нашествия. Я тоже смекнул. Вот и разжился техникой. Потребление электричества увеличилось ненамного, но «айсики» еще и майнят «битки», деньги приносят.

— И много денег?

— Для меня это не бизнес, а оптимизация расходов. Все оборудование — хозяин обвел взглядом «айсики», подключенные к нагревательному котлу, — обошлось мне где-то в полтора миллиона рублей. При удачном раскладе, если биткоин не обрушится, затраты окупятся через год. Может чуть раньше…

— И много в области таких предприимчивых, как ты? Для кого майнинг биткоинов — это «не бизнес, а оптимизация расходов»?

— Не знаю, думаю, что практически в каждом загородном доме установлены 7–8 «айсиков». Именно для выработки тепла. Тот, кто относится к майнингу, как к бизнесу, собирает фермы от 20–30 «айсиков» и больше. Меньше нет смысла, даже на хлеб с маслом не заработаешь.

— И много тех, для кого майнинг — это бизнес?

— Кто ж их знает, никто не носит дубленок с надписью «Я — майнер» или меховых шапок с кокардой в виде биткоина.

Что такое биткоины, майнинг, ASIC?

Биткоин — это виртуальная валюта, которую можно продать хоть за рубли, хоть за доллары, хоть за евро. Отсюда и популярность биткоинов. Сегодня на криптобиржах за один биткоин дают порядка $51 тыс. (курс на 27 декабря). Всего в мире около пятнадцати тысяч криптовалют. Кроме самого первого и самого популярно Bitcoin, есть Ethereum, Litecoin, Monero, Dash, Zcash, VertCoin, BitShares и другие… Но биткоин популярен и тем, что он был первым, и тем, что это самая дорогая криптовалюта, и тем, что эта криптовалюта, оплату в которой принимают уже многие крупные компании, включая Tesla и MicroStrategy.

Еще в 1998 году была озвучена концепция криптовалюты, новой формы денег, в которой вместо центрального органа управления для контроля эмиссии и транзакций будет использоваться криптография. Общее количество возможных биткоинов известно заранее — 21 миллион, три четверти которых уже вычислены, сколько будут добываться оставшиеся, пока не знает никто…

Дело в том, что биткоин — это код, состоящий из огромного количества цифр и знаков. Просчитать этот код логически невозможно, код можно только подобрать. А чтобы подобрать, необходимо совершить миллиарды, а то и триллионы вычислительных операций. Сложность этих вычислений сейчас такова, что их рассчитывать имеет смысл через так называемые пулы, то есть десятки тысяч «айсиков», которые территориально могут находиться где угодно, но объединены единой целью — расшифровать код биткоина.

«Айсики» потребляют очень много электроэнергии. И сильно нагреваются. Охлаждение тоже требует много электроэнергии. Поэтому вычисление биткоинов энергозатратно. И совсем не удивительно, что майнинг биткоинов хорошо приживается там, где не жарко, и где электричество стоит очень дешево. В таких регионах, например, как Иркутская область.

Деление майнеров на легальных и нелегальных весьма условное. Те же энергетики считают легальными майнерами всех, кто оформляет договора на потребление электричества криптофабриками по промышленным тарифам. А вот те, кто майнит, подключившись к энергосетям для населения и оплачивая электричество по тарифам населения, для энергетиков подпольные или теневые майнеры.

Иркутский набат

Иркутские власти бьют в набат. Еще в октябре губернатор области Игорь Кобзев написал письмо вице-премьеру России Александру Новаку, в котором доложил, что из-за «подпольных майнеров криптовалюты» потребление энергии в Иркутской области выросло на 159 процентов по сравнению с 2020 годом.

и предложил ввести дифференцированные тарифы на электроэнергию для населения «с целью сдерживания взрывного роста нагрузок от подпольного майнинга» и «повышения уровня энергобезопасности Иркутской области».

Член общественной палаты города Иркутска Алексей Жемчужников считает, что губернатор сгущает краски:

— Это произвол. И я против дифференцированных тарифов, — говорит общественник. — Инициатива властей носит конфискационный характер по отношению к населению, потому что не установлен механизм применения этого тарифа. У нас даже нет официального понятия, что такое майнинг.

Жемчужников достает мобильник и говорит, что теоретически можно добывать криптовалюту даже на мобильном телефоне, лишь бы он был подключен к интернету:

Иркутский предприниматель, член экспертной группы при Госдуме России по регулированию майнинга и рынка криптовалюты Денис Мартыняк тоже считает тревогу губернатора чрезмерной:

— Проблема, конечно, есть, но она не такая острая, не такая большая, как ее преподносят. Есть майнинг в частных домах, но есть и майнинг, которым занимаются юридические фирмы, и они платят вполне нормальные деньги за электричество. Эти майнеры не беспокоят ни власти, ни энергетиков. Никто не говорит, что они перегружают систему энергоснабжения. Это выглядит спекуляцией, чтобы повысить тарифы, которые в Иркутской области давно не повышались.

Но иркутские энергетики настаивают, что майнеры угрожают энергетической безопасности области:

— Сеть не выдерживает, потому что она не рассчитана на такой взрывной прирост объема потребления, — говорит генеральный директор ОАО «Иркутскэнерго» Олег Причко. — При этом распределительная сеть для населения, в отличие от промышленной сети, изначально рассчитана на волнообразную нагрузку. Когда утром человек проснулся, умылся, побрился, ушел на работу, вечером пришел, включил, допустим, посудомоечную машину, телевизор. А нагрузка майнеров — она ровная на протяжении всех суток. Сеть на это не рассчитана. Поэтому и происходят аварии. Правда, зима нас пока радует, не очень холодно, и осень радовала. Но проблемы уже есть. В октябре из-за перегрузок начались выходы из строя отдельных участков сети, отдельных центров питания.

Алексей Жемчужников не согласен с главным энергетиком области:

— О какой угрозе энергобезопасности области со стороны майнеров можно серьезно говорить, если у нас доля потребления электричества населением всего порядка 10–12 процентов? Из которых от силы несколько процентов используется для добычи криптовалюты. 

Жемчужников обращает внимание на то, что самые крупные крипто-фермы находятся рядом с электростанциями.

— Само ОАО «Иркутскэнерго» еще в 2018–2019 гг. объявляло, что сдает площадки для производства криптовалюты с выделенной мощностью столько-то мегаватт.

Еще один мой собеседник, пожелавший сохранить анонимность, проводил меня в село Пивовариха, к подстанции «Покровская» Иркутской электросетевой компании, где находится крупная криптоферма.

— Дальше — без меня, не хочу светиться, там у них и охрана с оружием, и видеокамеры кругом, — сказал мой проводник, припарковавшись у обочины в километре от подстанции.

Уточняю:

— Есть, что охранять, раз не поскупились на вооруженных бойцов?

А мы с фотографом пошли к подстанции. И чем ближе подходили, тем сильнее становился непонятный гул. Оказалось, что это гудит система вентиляции огромной криптофабрики, плотно облепившей электроподстанцию. Здесь действительно работали тысячи «айсиков».

Проводник не обманул, я заметил сразу несколько «глазков» камер видеонаблюдения. В одну из них приветливо помахал рукой. Нас увидели. Не из основных ворот, а из какой-то потайной двери вышел парень крепкого телосложения. В камуфляже без опознавательных знаков, лицо скрывала балаклава, на груди висело оружие, похожее на автомат Калашникова.

— Охолощенный сигнальный «Калаш»? — озадачиваю охранника, стараясь выглядеть наивным простофилей.

Охранник, явно не ожидая такого начала разговора, растерялся выдавил:

— Вы кто такие, что здесь делаете?

— Пресса, — показываю редакционное удостоверение и продолжаю натиск: — Можно поговорить с кем-то из старших?

— Нет никого, уезжайте, иначе я полицию вызову, — скороговоркой произносит охранник и быстро уходит.

На следующий день, во время встречи с директором ООО «Иркутскэнергосбыт» Андреем Харитоновым я спросил, не угрожает ли энергетической безопасности области криптофабрика в селе Пивовариха?

— Эту подстанцию трясли все кому не лень, — уверенно говорит Харитонов. — Она стоит вдалеке от села, мощности свободные есть. На нормальное электроснабжение района она не влияет. Для нас критичны с точки зрения надежности сетей, воровства, пожарной безопасности только фермы по подвалам да гаражам…

Приводит Харитонов и конкретные цифры, в которые он оценивает объем нелегального майнинга:

— Это где-то 100–150 мегаватт.

— А объем потребления легальных ферм ведь больше?

— Думаю, в три-четыре раза, — соглашается директор ООО «Иркутскэнергосбыт». — А нелегальные расположены ровным тонким слоем в деревнях.

Удивляюсь:

— Это же мизер с точки зрения нагрузки на сеть!

— Ну как мизер, — не соглашается энергетик. — Соседи этих майнеров не считают этот мизер для себя несущественным, когда у них банально горят приборы, когда не включается микроволновая печь, не работает холодильник.

Сколько в Иркутской области майнеров?

Как и мой собеседник, показавший свою микроферму из семи «айсиков», иркутские энергетики тоже не знают точного количества ферм, работающих в области. Но они знают точно, насколько увеличилось потребление электроэнергии именно населением. И сколько новых потребителей подключилось к электросетям в 2021 году.

— На конец 2020 года вокруг Иркутска в приравненных к сельским районам было 7919 домохозяйств. В первом полугодии 2021 года произошел взрывной рост потребителей. Сейчас их 14 333. Прирост 80 процентов! — рассказывает генеральный директор ОАО «Иркутскэнерго» Олег Причко. — И потреблять они стали ежемесячно 14 012 мегаватт в час. То есть оттянули на себя почти полтора миллиарда киловатт в час электроэнергии. Это по итогам первого полугодия. А по году будет прирост в три с лишним миллиарда киловатт в час. Это рост потребления в  полтора раза. В 2020 году все население Иркутской области использовало 6 млрд 251 млн киловатт в час электроэнергии, а в 2021 году эта цифра составит 9 млрд 307 млн киловатт час.

Глава ОАО «Иркутскэнерго» приводит конкретный пример: поселок Плишкино, где энергетики зафиксировали майнинговую фабрику в частном домовладении, потребляющем 193 613 кВт/ч в месяц.

— Сравните, — говорит Олег Причко, — в этом же поселке у нас есть крупный потребитель электроэнергии — исправительная колония № 4. В этой колонии тринадцать производственных объектов, в том числе автомастерская, деревообрабатывающий, кузнечный и швейный цеха. Так вот, 

С такими майнерами иркутские энергетики борются: подают иски в суд и настаивают на переводе потребителя с ничтожного сельского тарифа на гораздо более существенные промышленные. Для обнаружения майнеров проходят целые рейды по поселкам и деревням, в которых отмечается резкий рост потребления электричества. В сами «подозрительные» домовладения участники рейдов попасть не могут, на это у них нет полномочий. Поэтому вычисляют криптофабрики при помощи тепловизоров, фиксируя повышение температуры в гаражах, банях, контейнерах. И с этими доказательствами обращаются с исками в суд. С вполне вегетарианскими требованиями — оплатить использование электричества не по льготному сельскому тарифу, а по коммерческому. Только с октября этого года ООО «Иркутскэнергосбыт» подало порядка ста исков на сумму 73,3 млн рублей. Первые девять исков уже удовлетворены.

— В работе у нас более тысячи исков в отношении нарушителей тарифного статуса, майнеров, которые необоснованно пользуются электричеством по тарифам, определенным для сельских жителей, — рассказывает директор ООО «Иркутскэнергосбыт» Андрей Харитонов.

Фактор Китая

Взрывной рост потребления электроэнергии в 2021 году глава ОАО «Иркутскэнерго» Олег Причко объяснил тем, что в мае этого года Китай полностью запретил майнинг криптовалюты.

Официальная причина запрета майнинга криптовалюты в Китае — забота о простых людях. Функционеры китайской компартии объяснили запрет высокой волатильностью криптовалют и спекулятивной торговлей, мол, это может угрожать финансовой стабильности страны, и многие люди могут лишиться своих сбережений.

Кроме того, Китай уже несколько лет проводит жесткую политику валютных ограничений в борьбе с выводом капитала за границу. А криптовалюта — это валюта, для которой вообще не сушествует границ.

К концу 2019 года китайские майнеры добывали 75 процентов всей криптовалюты, добываемой в мире. А в 2020 году в стране началась мощная пропагандистская компания. Телевидение и газеты начали неутомимо рассказывать жителям Поднебесной, что криптовалюта — основной инструмент расчетов воротил наркобизнеса, что при помощи криптовалюты криминал выводит из страны деньги, что именно в криптовалюте хранят свои нетрудовые доходы коррупционеры.

Китайские майнеры начали сворачивать свой бизнес: к апрелю 2021 года доля Китая в мировом объеме майнинга снизилась до 46 процентов. А 21 мая в стране был объявлен полный запрет майнинга. На то, чтобы полностью свернуть бизнес, майнерам предоставили месяц. 

Сразу несколько человек в Иркутске, но, увы, на условиях анонимности, рассказали мне, что большинство легальных майнеров в области — это люди, которые добывают крипту в интересах граждан Китая, получая за свои услуги или фиксированную зарплату, или какой-то незначительный процент от добытой криптовалюты.

— У российских майнеров просто нет свободных денег, чтобы построить такую мощную фабрику, как, к примеру, в Пивоварихе, в которую вложено не менее полумиллиарда рублей. А банки под такие проекты кредитов не дают, — рассказал мне предприниматель, который привез меня в село Пивовариха.

Во время встреч с иркутскими энергетиками я попробовал выяснить, много ли граждан Китая майнят криптовалюту в Иркутской области. Но получил очень уклончивый ответ.

— А зачем их считать? — удивился директор ООО «Иркутскэнергосбыт» Андрей Харитонов. — Нет такой задачи. 

Генеральный директор ОАО «Иркутскэнерго» Олег Причко тоже не смог назвать хотя бы приблизительное количество китайских партнеров майнеров-россиян. А сходу свел разговор  к общественной пользе легальных майнеров.

— Официальные майнеры платят официальные налоги. Не все, конечно, тот же налог на прибыль они не платят, потому что майнинг криптовалюты не относится к видам предпринимательской деятельности. Но они хотя бы налог на имущество платят. Кроме того, они платят официальную заработную плату тому персоналу, который задействуют. А серые майнеры, теневики, которые прячутся в банях, гаражах, на чердаках, в подвалах, они никаких налогов не платят.

Когда мы сидели в кафешке с членом экспертной группы при Госдуме России Денисом Мартыняком, он возразил главному энергетику области:

— Из тех майнеров, кого я знаю, 90 процентов хотят платить налоги, работать «вбелую», у них нет желания бегать, укрываться от кого-то. Но нет четких правил игры, майнинг вроде бы и не запрещен, но и не узаконен.

А еще Мартыняк посетовал, что идет процесс искусственной демонизации майнеров:

— А кто виноват на самом деле?

— Наверное, недостаточно было инвестиций в сети. Эти инвестиции надо было планомерно делать каждый год. На сегодня сети в очень изношенном состоянии. И требуют серьезных вложений в поддержание и восстановление.

15 декабря, в тот день, когда я возвращался в Москву, один из офицеров правоохранительных органов Иркутской области передал мне рапорт дежурного инженера «Центра энергоресурсосбережения». И предупредил:

— Об этом не будут говорить по телевизору и писать газеты.

В рапорте, подписанном в 8 утра 15 декабря, было написано, что накануне в 18 часов 34 минуты произошло отключение энергоснабжения на высоковольтной линии протяженностью 256 километров, соединяющей Усть-Илимскую ГЭС с подстанцией в Братске. Были обесточены Братский и Иркутский алюминиевые заводы, произошел сбой движения двух пассажирских поездов, 

Благодаря героическим действиям иркутских энергетиков (это не ирония, это правда!) в 19 часов 42 минуты энергоснабжение было восстановлено и удалось избежать каскадного отключения энергоснабжения по всей Сибири, аналогичного тому, что произошло в июне 2017 года, когда неверное срабатывание автоматики на Братской ГЭС привело к отключению семи высоковольтных линий электропередач в Красноярском крае и Алтайском.

Офицер, передавший мне рапорт, оказался прав. Иркутская пресса не заметила аварию, произошедшую в 18 часов 34 минуты 14 декабря.