Комментарий · Культура

«Нас, наверно, проглотил какой-то сумасшедший»

Новые Леонид Федоров (альбом «Последний друг») и Света Бень («Сгусток блесток») — о том, чего боятся куклы и почему нам снятся страшные сны

Ян Шенкман , обозреватель

Леонид Федоров. Фото: Евгений Стукалин / ТАСС

Леонид Федоров. Последний друг

От Федорова ждешь всегда чего-то красивого, но максимально странного, не имеющего отношения к нашей жизни. Странные звуки, странные сочетания слов, странная сновидческая реальность. И он этим ожиданиям чаще всего соответствует. Но в сны его проникают и наши страхи, наша боль, наше сегодня.

Это общее положение дел. Гребенщиков ведь тоже все время порывается петь об ангелах и святых или играть веселый, но бессмысленный рок-н-ролл, а получается то «Древнерусская тоска», то «Любовь во время войны», то «Пошел вон, Вавилон».

В новом альбоме «Последний друг», целиком написанном на стихи Дмитрия Озерского, может быть, лучшего нашего поэта-песенника, а по совместительству клавишника группы «Аукцыон», нет упоминаний Навального, Путина, автозаков, ОМОНа, пандемии, но там есть чувства, которые вызывает все это. Липкий ужас, предчувствие смерти, ощущение, что мир провалился в черную дыру и не может оттуда выбраться.

Все они, и Федоров, и Гребенщиков, и даже как бы актуальный Шевчук любят прикрываться вечностью и говорить, что так было всегда, тысячи лет до нас, что в этом нет ничего особенного. Было. Но с нами это происходит сейчас. Мы так же, как и Федоров с Озерским, чувствуем, что «мир кукурузнул», «миром правит колбаса», что происходит явно что-то не то.

Девочка-как-бусинка,
От чего так грустненько?
И чего-то множится.
Как же не тревожиться?

— поет Федоров. Таких цитат много: «Ниже дна я вижу дно», «Всех, кто дороги, всех забрали карлики», «Меня, должно быть, проглотил какой-то сумасшедший». Дно, карлики, сумасшедший.

И музыка под стать. Мрачная акустическая гитара, хрупкий, то ласковый, то отчаянный голос Лени, словно говорящий: я не понимаю, как жить. И множество звуков, которые принято считать немузыкальными: шорохов, скрипов, стуков… Как будто мир вторгается в песни Федорова, в его волшебные гармонии и вот-вот поглотит их. Все очень хрупко, неустойчиво, ненадежно, но он все равно поет. И тут уже кто кого. Силы явно неравны, но они были неравны изначально, всю историю человечества. Нам только на мгновение, на какие-то 50–70 последних лет показалось, что все в порядке, что можно не бороться за выживание. Нет, «воевать до самой смерти», как поет Федоров.

Послушать песни из нового альбома можно 23 декабря в клубе «Космонавт» (Санкт-Петербург) и 25 декабря в клубе «Агломерат» (Москва)

Света Бень. Сгусток блесток

То, что исполняет минская актриса Света Бень, или Бенька, как она сама себя называет, — шансон здорового человека. Жанр ведь не виноват. Можно как группа «Лесоповал» или Люба Успенская, а можно по-настоящему.

Когда-то у нее была «Серебряная свадьба», одна из лучших белорусских рок-групп, но тоже кабаре и шансон во французском смысле, хотя и рок. А теперь она выступает одна, под укулеле, шарманку, пищалку и гармошку, с какими клоуны выходят на цирковую арену.

Бенька — клоунесса, актриса кукольного театра. Чебурашкины уши, гуттаперчевое лицо. И песни — из мира кукол, про кукольные дела. Но если вслушаться в программу «Сгусток блесток», с которой она приехала на гастроли в Россию, станет ясно, что куклы дико напуганы, в кукольном мире переполох. Да, все театр, игра, все как бы, но последнее время игра становится страшной.

Я слышал ее в рюмочной «Зюзино», и когда вышел покурить, кто-то сказал: «Ну вот, и она о политике». Это не совсем так, вернее, совсем не так. В ее новых песнях нет ни протеста, ни обличений. Не упоминаются Лукашенко, Тихановская и так далее. Но и без этого все понятно:

По черным улицам едут черные бидоны железные,
Черное развозят молоко по домам.
В бидонах достаточно места,
По пять человек помещается в один стакан.
Люди, похожие на гроб на колесиках,
Ставят крестик на дверях, где есть много вопросиков.
Гроб на колесиках на твоем этаже
Уже.

И припев:

Чтобы выжить, мне надо все это забыть.
Мне надо все это забыть, чтоб не мучиться.
Вряд ли получится.

Это песня «Черные бидоны», одна из самых страшных в программе. И это все еще кукольный мир, игрушечный. А вот о плюшевом медведе: 

Он лежал на серой машине лицом в капот.
У него был вспорот живот.
Он повернулся ко мне, глаз висел на одной нитке.
«Понимаешь, — сказал он, —
просто добро движется чуть медленнее улитки.
Ему нельзя поспешить,
Чтоб нечаянно не совершить
ничего плохого.
А зло — оно, конечно, спешит, не то слово!
И зла не надо бояться.
Надо бояться стать частью зла.

Слушать все это тяжело, хотя и стихи прекрасные, и исполнительница Бенька отменная. Но меньше всего она хочет нас мучить и нагнетать ужас. Нет, цель другая. В интервью после концерта в Нижнем Новгороде она сказала: «Мои песни — про эмпатию. Они звучат, как заклинание и попытка как-то человеку помочь, поддержать, поговорить о чем-то тревожащем, подбодрить».

В песнях об этом сказано прямым текстом: «Выживут только те, кто, спасая друг друга, целуется на остановке»; «Мне будет не страшно, если мы будем вдвоем»; «Работа моя имеет простое название — сияние!». Сиять, и никаких гвоздей:

Если ты брошен и уничтожен,
Делай свою работу,
Если рабочий процесс невозможен,
Делай свою работу.

В конце, уже после классических хитов «Серебряной свадьбы», она поет песню с припевом «Котики не плачут».

Это еще и урок мужества.

Света Бень исполнит песни из новой программы с берлинской электронщицей Галей Чикис в питерском клубе «Время N» 25 декабря и в московском арт-центре «Бумажная фабрика» 26 декабря.