Рассмотрение уголовного дела должно было начаться в военном суде Тверского гарнизона 24 ноября.

Савельев приехал в суд минут за десять до начала процесса. Небольшого роста, худощавый, подтянутый, чувствуется офицерская выправка. На форменном кителе — «поплавок» о высшем военном образовании, значок «парашют» с двухзначным количеством прыжков, значок кандидата в мастера спорта, над ними — знак летной классности: «Летчик 1-го класса». Вместе с офицером в суд приехала и его супруга.

Общаться с прессой Савельевы отказались.

— Поймите, любое слово офицера может быть использовано против него, — объяснила неразговорчивость своего подзащитного адвокат Айана Туйденова.

За полчаса до начала процесса в здание военного суда вошли полтора десятка молодых парней спортивного телосложения. Позже мы увидели их в зале суда. Все они оказались свидетелями по уголовному делу.

Когда федеральный судья Алексей Попов начал проверять явку участников процесса, каждый из них, услышав свою фамилию, стремительно вставал, принимал стойку «смирно» и четко отвечал: «Я». Никаких «здесь» или «явился» суд не услышал.

— Бережнов.

— Я!

— Колесниченко!

— Я!

— Штанько!

— Я!

— Юдич!

— Я!

— Соломинцев!

— Я!

На фамилии прапорщика Соломинцева судья словно споткнулся, оторвался от списка свидетелей, изучающе рассмотрел свидетеля. Причина такого пристального внимания судьи к прапорщику стала понятна буквально через несколько минут, когда, закончив проверку, председательствующий попросил всех свидетелей покинуть зал судебного заседания и предоставил слово военному прокурору Тверского гарнизона полковнику Александру Писареву. Писарев зачитал два ходатайства. Одно о приобщении к материалам уголовного дела экспертизы, подтвердившей ущерб, причиненный Минобороны России в результате крушения истребителя Су-30М2 во время учений 1 143 079 791 руб. (один миллиард сто сорок три миллиона семьдесят девять тысяч семьсот девяносто один руб. 81 копейка). 

Второе ходатайство — о возвращении уголовного дела в прокуратуру. Выяснилось, что в сентябре прошлого года, сразу после происшествия, уголовное дело было возбуждено не только в отношении майора Савельева. Подозреваемыми тогда были признаны и технические специалисты, готовившие самолет к вылету, а именно: старший лейтенант Эрбеткин и тот самый прапорщик Соломинцев, ныне приехавший на судебное заседание в качестве свидетеля. Еще осенью прошлого года были вынесены постановления о прекращении этих уголовных дел, но 18 ноября 2021 года вышестоящая прокуратура эти постановления отменила. 

Прокурор гарнизона полковник Писарев зачитал собравшимся фабулу дела в отношении Эрбеткина и Соломинцева: «… возбуждено уголовное дело по признакам преступлений, предусмотренных ст. 351 УК РФ, в отношении военнослужащих группы обслуживания авиационного вооружения войсковой части, допустивших нарушения требований предполетной подготовки при проведении 22 сентября 2020 года предполетной подготовки самолета Су-35 <который пилотировал Савельев>».

По мнению прокурора, причиной авиационного происшествия 22 сентября 2020 года «явились как нарушение требований руководства военной эксплуатации при выполнении стрельбы майором Савельевым, так и нарушения контроля подготовки самолета Су-35 со стороны других военнослужащих». И поэтому дело в отношении майора Савельева «для устранения препятствий к его рассмотрению» необходимо вернуть в следствие, где оно будет объединено с новыми уголовными делами.

Суд удовлетворил ходатайство прокурора.

Когда федеральный судья Алексей Попов объявил судебное заседание оконченным, я снова подошел к майору Савельеву:

— Можно поздравить? С передышкой? 

— Не с чем поздравлять…. — устало произнес офицер, дав понять, что на разговор он не настроен. Реакция понятная, офицеру по-прежнему светит срок до 7 лет и выплата в миллиард с гаком. Но я все равно пытаюсь разговорить летчика, кивнув на значок КМС:

— По какому виду спорта выполнил норматив кандидата в мастера?

— Военное многоборье…

— Сыновья мечтают летать?

— Они еще мелкие, но самолетами уже интересуются, — загораются глаза майора. Но лишь на мгновение. Он тут же добавляет. — Сделаю все, что смогу, чтобы отгородить парней от военной авиации.

— Оставьте в покое Василия! — прерывает разговор супруга летчика. — Мой муж без неба, как без воздуха, а он уже больше года не летает!

Черный вторник майора Савельева

До рокового дня 22 сентября 2020 года у 34-летнего майора Савельева была безупречная репутация превосходного летчика. В 2007 году он с красным дипломом окончил Краснодарское высшее военное училище летчиков и получил назначение в 790-й истребительный авиационный полк, дислоцирующийся в Тверской области, на авиабазе «Хотилово». В гарнизон лейтенант Савельев приехал вместе с супругой. Сейчас у них растут двое сыновей. 

За время службы Савельев налетал на различных видах военных самолетов 904 часа, из которых почти 100 часов — на Су-35С. К слову, в ноябре 2019 года Савельев был среди тех летчиков, которым доверили перегнать в Тверскую область новенькие истребители, изготовленные на заводе в Комсомольске-на-Амуре. Именно в ноябре 2019 года, после перелета через всю страну, два новых самолета Су-35С вошли в состав третьей эскадрильи 790-го авиаполка. А Савельев, к тому времени уже летчик 1-го класса, получил повышение, став командиром летного звена.

В августе 2020 года Су-35С нес боевое дежурство в полной боевой готовности. Заправленный, с полным боекоплектом, с прикрепленными подвесными управляемыми ракетами типа «воздух-воздух», со снаряженной 30-миллиметровыми снарядами авиационной пушкой ГШ-30-1. 

После завершения боевого дежурства Су-35С простоял какое-то время на земле, а 22 сентября был включен в план полетов для проведения учебных воздушных боев «с маневренными воздушными целями на средних и больших высотах». Суть этих учений в том, что настоящие истребители поочередно сначала выступают в роли мишеней, а потом — в роли атакующих. 

Подготовка самолета, находившегося на боевом дежурстве, к учебным боям — это, прежде всего, разоружение самолета. Снятие всех подвесных ракет и отсоединение патронной ленты со снарядами от авиационной пушки; размыкание электропитания пушки, когда контактор дополнительного запала (ДЗ) переводится из боевого положения в нерабочее. 

В день проведения учебных воздушных боев майор Савельев вместе с другими летчиками отработал на земле учебно-боевое задание и лишь после этого направился к истребителю. Осмотрел. Принял доклад техника, что Су-35С исправен и готов к вылету, и расписался в журнале подготовки самолета. В этом журнале есть графа «авиационные средства поражения». Она была пустой. Что означает, что ракеты сняты, авиапушка разряжена.

Тут надо сказать, что в отсутствии навесных ракет летчик может убедиться визуально, на то они и навесные. А вот чтобы проверить разряженность авиационной пушки ГШ-30-1 и разомкнутость ДЗ, надо отвинтить крепления и снять кожух с корпуса самолета, потому что визуально можно наблюдать только дульный срез оружия. Не сделав этого, пилот, по сути, должен поверить на слово техникам и специалистам по вооружению. 

Первыми взлетела авиапара «условного противника». Ведущий, такой же Су-35С, и ведомый истребитель Су-30М2. Вслед за противником в небо поднялся истребитель под управлением майора Савельева — и буквально через несколько минут вступил в бой в качестве «цели»: его «атаковал» условный противник. Увернувшись от атаки двух самолетов, Савельев развернул свой истребитель, направил его на условного врага и нажал на гашетку, сымитировав пуск ракеты, которой был успешно «ликвидирован» условный противник на Су-35С. Применить ракету «воздух-воздух» и по второму «вражескому» истребителю уже не позволяла дистанция. В ход пошла имитация стрельбы из оружия ближнего боя — авиационной пушки. Но когда офицер прицелился и на доли секунды (чтобы очередь была максимально короткой) надавил кнопку стрельбы из пушки, расположенную под большим пальцем правой руки на ручке управления самолетом, из жерла пушки вылетели пять снарядов. Очередь оказалась снайперской: все пять 30-миллиметровых снарядов попали в крыло Су-30М2, выведя из строя гидросистему истребителя. Экипаж, состоящий из двух летчиков — майора и старшего лейтенанта — был вынужден катапультироваться. 

Самолет упал и разбился в болотистом лесу в 28 километрах от авиабазы Хотилово. Поисковая группа в течение часа обнаружила катапультировавшихся летчиков в нескольких километрах от места падения истребителя и доставила их на авиабазу. Живыми и невредимыми. 

После боя

На направленное в Министерство обороны ходатайство редакции «Новой» о посещении авиабазы Хотилово и встрече с командованием 790-го авиаполка и сослуживцами майора Василия Савельева военное ведомство не ответило. Пришлось добывать информацию окольными путями, чтобы восстановить картину развития событий в тот злополучный день — 22 сентября 2020 года.

Нам удалось выяснить, что, едва приземлившись, майор Савельев потребовал подогнать стремянку и сам полез проверять контактор дополнительного запала (ДЗ). Вскрыл люк и увидел, что ДЗ оказался в боевом положении. Его просто забыли разомкнуть. А лента со снарядами оказалась вставлена в авиапушку. Если бы Савельев сделал более длинную очередь, снаряды могли изрешетить и пилотскую кабину истребителя, экипаж погиб бы еще в небе.

К истребителю сбежались два десятка офицеров и прапорщиков. Замкомандира полка по вооружению крыл матом прапорщика, ответственного за вооружение, пытаясь выяснить, почему пушка оказалась заряженной, а ДЗ — не разомкнут. Прапорщик только руками развел, мол, он не готовил вооружение к вылету, что разоружением истребителя занималась смена, снимавшая самолет с боевого дежурства. Из той смены 22 сентября на авиабазе вообще никого не оказалось.

Важная деталь. 

Первым в небо поднялся командир эскадрильи. И он тоже принимал самолет. И тоже расписался за то, что принял технику в исправном состоянии, без боекомплекта. Но ему повезло: в его летном задании на учебно-боевой вылет не было стрельбы из авиационной пушки. Так что Василий Савельев расписывался в летном журнале, доверившись не только специалистам по технике и вооружению, но и своему командиру. Не мог же он, нарушив субординацию, перепроверять старшего по званию. 

По итогам работы военных следователей майору Савельеву предъявили обвинение в совершении преступления, за которое предусмотрена ответственность по ст. 351 УК РФ. Диспозиция этой статьи звучит так: «Нарушение правил полетов или подготовки к ним либо иных правил эксплуатации военных летательных аппаратов, повлекшее по неосторожности смерть человека либо иные тяжкие последствия». Тяжкие последствия в «деле Савельева» — это уничтожение истребителя Су-30М2.

Майору вменяют невыполнение двух пунктов «Руководства по летной эксплуатации» (РЛЭ). Во-первых, перед имитацией стрельбы из авиапушки он не отключил тумблер «главный», запитывающий все «боевые» кнопки. А во-вторых, не произвел «контрольный выстрел в безопасном направлении» перед «фотострельбой» из пушки. 

При выключенном тумблере «главный» невозможно произвести имитацию пуска ракеты «воздух-воздух», что как раз и предусматривало боевое задание Савельева. То есть невозможно нажать на гашетку, чтобы момент нажатия, пусть и без реального пуска ракеты, был зафиксирован на видео. Поэтому-то в РЛЭ записано, что при имитации пуска ракет необходимо включить «главный». А вот когда этот тумблер необходимо снова отключить, в РЛЭ не прописано. Сказано только, что фотострельбы должны выполняться при отключенной кнопке «главный».

Впрочем, как рассказали мне летчики, летавшие на Су-35С, на этом истребителе вообще нет отдельного прибора, фиксирующего момент имитации стрельбы из пушки или пуска ракет. На Су-35С ведется постоянная видеосъемка — что в реальном бою, что в учебном. Так что в полетном задании майора Савельева вообще не было и не могло быть даже упоминания о «фотострельбе». А вот в обвинительном заключении ему вменили именно нарушение правил «фотострельбы».

«Контрольный выстрел»

Мы отправились в район падения истребителя Су-30М2 на поиск очевидцев воздушного боя и момента крушения.

Места это глухие, безлюдные, большинство домов заброшены. Оставшиеся в деревнях жители говорить опасаются. Но все же мы нашли очевидца — Алексея. Он видел воздушный бой до самого момента падения одного из самолетов, и, когда прибыла поисково-спасательная группа, он показал, куда упал Су-30М2 и куда ветер унес парашюты катапультировавшихся летчиков. 

— Потом сюда понаехало очень много военных и полиции. Искали катапульту, но, похоже, что так и не нашли. Видимо, в болото упала, — рассказал Алексей, который согласился сфотографироваться лишь со спины. 

— Ой, Лешенька, договоришься! — причитала его жена, выбежавшая на улицу. — Тебе же сказали, держи язык за зубами. 

И все же Алексей рассказал нам, что видел в тот день, 22 сентября 2020 года, когда шел домой и услышал шум самолетных двигателей: 

— Все произошло очень быстро. Три самолета кружили, гонясь друг за другом. Один взмыл вверх, прямо за облака, потом вынырнул с другого бока — и как помчался к тем двум! Один из них вдруг задымил. Упал, а вслед за самолетом спускались два купола парашютов, но их ветром снесло сильно в строну.

— Вон там Вышний Волочёк, до него километров тридцать, — показывает рукой на север еще один наш собеседник, Михаил. — А вон там — Торжок, до него поболее, километров 50, — и Михаил показывает на юго-восток. — А вон там, в тридцати километрах, — Хотилово. Вот в этом треугольнике они и летают, когда тренируются.

От места крушения Су-30М2 до авиабазы Хотилово по прямой 28 километров. Для Су-35С, развивающего скорость более полутора тысяч километров в час — это такое расстояние, что и глазом моргнуть не успеешь. То есть сразу после взлета и набора высоты Су-35С вступил в учебный бой. У майора Савельева, видимо, просто не было ни времени, ни пространства для производства из авиапушки «контрольного выстрела» в безопасном направлении. 

К слову, комиссия, работавшая в части после крушения Су-30М2, записала в своем заключении, что летный состав 790-го авиаполка в целом не выполняет этот пункт РЛЭ во время учебных воздушных боев с применением авиапушки. И на то есть вполне объективные резоны.

После имитации пуска ракет при переходе на имитацию стрельбы из пушки, согласно РЛЭ, летчик выполняет целую серию операций. Внизу на левой панели отжимает кнопку перевода вида оружия, потом на верхней панели отжимает выключатель «главный». Все это необходимо сделать мгновенно, прямо в ходе воздушного боя. Очевидно, что времени на «контрольный выстрел» уже просто не остается.

Су-35С — новый самолет, он постоянно дорабатывается, совершенствуется. И разработчики вполне могли бы внести изменения, например, в расположение кнопок, могли бы предусмотреть один и тот же режим применения ракет и авиапушки при имитации стрельбы. И это исключило бы случайную стрельбу во время учебных воздушных боев. 

Наказание рублем

Инциденты во время учений и тренировок в армии периодически происходят, в том числе и в авиации. Виновных привлекают к ответственности как к дисциплинарной, так и к уголовной, наказывают штрафами. Самый известный случай в истории в современной военной авиации России имел место в 2012 году, в Карелии. Генерал-майор Канамат Боташев, в то время командир авиабазы в Воронеже, прилетел в Карелию на военный аэродром в поселке Бесовец. Генерал, летавший на МиГах, попросил своего друга, командира войсковой части 23326-2 полковника Евгения Олейника «прокатить» его на Су-27. Полковник не смог отказать генералу.

Олейник занял переднее — командирское — кресло, Боташев сел за ним. Взлетел полковник. А в воздухе Боташев принял управление на себя и совершил несколько простых маневров (развороты, виражи и бочки). Этого генералу показалось мало. Он решил выполнить фигуру высшего пилотажа — колокол. Но не справился с управлением, Су-27 сорвался в штопор и разбился. Генерал и полковник успели катапультироваться. 

Боташева и Олейника уволили из армии. Непосредственного виновника уничтожения истребителя приговорили к четырем годам лишения свободы условно, также ему присудили возмещение ущерба, нанесенного Министерству обороны, в размере пяти миллионов рублей. Хотя гособвинение настаивало на возмещении ущерба в полном объеме, то есть в размере остаточной стоимости уничтоженного самолета, оцененного в сто миллионов рублей. Суд решил иначе. Этот судебный процесс  прошел  в 2013 году — тогда суд еще мог самостоятельно устанавливать размер возмещения ущерба в результате преступления, чтобы этот размер был разумный и справедливый. 

А в июле 2017 году в закон о «О материальной ответственности военнослужащих» были внесены изменения, очевидно, антикоррупционной направленности. В статью 5 закона, определяющую случаи наступления «полной материальной ответственности», добавили одну строчку: «…в результате преступных действий (бездействия) военнослужащего, установленных вступившим в законную силу приговором суда». То есть независимо от того, было преступление умышленным или совершенным по неосторожности, осужденный теперь обязан возместить Министерству обороны нанесенный ущерб. Даже если речь идет о миллиарде, как в истории майора Василия Савельева. Все прекрасно понимают, что офицер никогда не сможет выплатить эту сумму — но закон есть закон.