«Раз ты пошел в суды, не обессудь»

Я женился, еще когда был курсантом Военно-космической академии имени Можайского в Питере, а в 1999-м выпустился и уехал служить в Гатчину, это в Ленинградской области. Жизнь тогда была сложная, жилья своего не было, служебное тоже не давали. А у нас уже было двое сыновей. В 2005 году должен был родиться третий, но вся эта армейская неустроенность привела в итоге к тому, что мы с женой развелись еще до его рождения. Когда ребенок родился, бывшая супруга работала, и мы решили, что сидеть с сыном до трех лет буду я, тем более что после развода мы договорились — дети пока останутся со мной.

Когда младшему сыну было дней десять, я попросил у своего командования отпуск по уходу за ним. Но 

Конечно, я этот отказ решил оспорить через суд, надеясь, что серьезного противостояния не будет — чувствовал за собой правоту и был практически уверен, что суд встанет на мою сторону. В итоге вышло иначе. 

Мне помогло стечение обстоятельств. Как раз в это время к нам в часть приехала прокурорская проверка из Москвы, ее возглавлял прокурор, с которым я, как выяснилось, был знаком. И он мне посоветовал: поскольку по закону мужчинам трехлетний отпуск не положен*, пусть тебе пока предоставят трехмесячный, а ты за это время обратишься в суд с жалобой на отказ командования.

Суд шел долго, до весны следующего года. Командование встало в позу, доказывало, что мне этот отпуск не положен, поскольку я мужчина, а с детьми обязана сидеть их мать. Они пытались строить свою позицию и на том, что развод у нас фиктивный. Но мы с женой проживали отдельно, а с детьми постоянно проживал я.

В суде допрашивали всех — например, детского участкового врача. Допрашивали классного руководителя старшего сына и даже тестя с тещей. Интересовало их одно: «С кем находится ребенок?» Все отвечали одинаково: «На прививки — папа. В детский сад — папа. В школу — папа. Везде папа». Потому что с ребенком реально сидел я.

«Указание вышестоящего командира»

Через два месяца после моего ухода в трехмесячный отпуск меня вызвал командир части. Сказал, что отпуск предоставлен незаконно, поскольку нет документов, подтверждающих мое право на его предоставление. По логике начальства, право заботиться о ребенке я получал только в случае смерти или плохого состояния здоровья его матери.

Не ходить на службу я теперь не мог, меня бы обвинили в уклонении от службы. Поэтому начал ходить на службу с ребенком. Точнее, ездить из Новгорода в Гатчину. Брал коляску — и вперед, в часть. А суды все тянулись. Прошла первая инстанция, вторая, и обе они решили, что командир части законно отказал мне в предоставлении отпуска. 14 марта 2006 года решение вступило в законную силу.

Надо сказать, что в 2006 году я уже был студентом юридического факультета, получал второе высшее образование. И принял решение написать жалобу в Европейский суд. Опыта не было, искал информацию через интернет. Но было огромное желание доказать свою правоту, ведь я был в ней уверен, несмотря на решения российских судов.

В мае 2006 года, когда ребенку было почти восемь месяцев, я отправил жалобу в ЕСПЧ. В ней говорилось, что Российская Федерация нарушила мое право на частную жизнь. Ведь, как ни крути, если военнослужащим не запрещено иметь детей, значит, им разрешено иметь детей. А воспитание детей — это семейная, частная жизнь. Уход за ребенком — вопрос, который должен решаться исключительно в семье. Родители решают, кто будет оставаться с детьми, и государство в это вмешиваться не должно. В моем случае оно в семейную жизнь вмешалось. Еще я настаивал, что имела место дискриминация по признаку пола: женщинам-военнослужащим отпуск по уходу за ребенком законом разрешен, а мужчинам — запрещен. Вот два основных нарушения. 

В ЕСПЧ нашей жалобе сразу был присвоен приоритет, то есть ее приняли к производству вне общего потока и сразу коммуницировали правительству России. Надо сказать, что такое бывает нечасто, особенно в те годы. Но в моем случае нарушение было «здесь и сейчас»: ребенок растет, вопрос нужно решать немедленно. В этом, я думаю, и была причина столь быстрого реагирования ЕСПЧ на мою жалобу.

 не исполняю условия контракта. Прямо говорили: «Мы уже готовим документы».

И вдруг однажды утром в конце октября 2006 года (младшему сыну к тому моменту исполнился год) к нам домой приезжает целая делегация во главе с начальником штаба части, где я проходил службу. Открываю дверь, а на пороге стоят три полковника, один из них из Москвы. И этот московский говорит:

— Константин Александрович, мы тут вам привезли приказ.

— Что за приказ? 

— Ну об отпуске по уходу за ребенком. 

Я был ошарашен: на днях говорили, что уволят, а тут вдруг приказ об отпуске. 

— А на основании чего? 

— На основании указания вышестоящего командира.

Нормы закона, да и вообще ничего, кроме этого «указания вышестоящего командира», я от них так и не добился. Тогда же мне выделили материальную помощь в связи с выходом в отпуск по уходу за ребенком — 200 тысяч рублей. При этом они хотели, чтобы я отказался от рассмотрения жалобы в ЕСПЧ по существу, поскольку отпуск по уходу за ребенком мне теперь предоставили. От жалобы я, конечно, не отказался. И в отпуске с сыном досидел до положенных трех лет. 

Особенных сложностей с детьми я не помню. Старший ходил в школу, средний — в детский сад. В Новгороде это все было под боком, буквально через дорогу перейти. Готовить я умел давно — все-таки армейская школа, — поэтому без проблем делал детям пюре, каши, стал в этом большой спец. Вообще я давно научился сам себя обеспечивать и в быту, и во всем остальном. Поэтому неправильно говорить, что я со службы переключился на домашние дела. Любой военнослужащий должен уметь делать все. И автомат разбирать, и стрелять, и оказывать первую медицинскую помощь, и готовить, и стирать, и убирать, и сидеть с тремя детьми, если нужно. 

В отпуске я продолжал судиться: пока мне не давали отпуск и я сидел с ребенком, военная часть наложила на меня взыскания за вынужденные пропуски. Я оспаривал их в судах и параллельно получал юридическое образование, заочно. В какой-то степени участие в судах помогало в учебе — успел на практике прочувствовать, как работает машина правосудия. 

«Конституционный суд дискриминации не усмотрел»

В 2008 году я вышел из отпуска и уволился со службы, закончил учебу на юрфаке. После всей ситуации с отпуском было понятно, что служить нормально мне больше не дадут. Кроме того, в армии к тому моменту уже не было той дружественной атмосферы, о которой мог мечтать молодой лейтенант, приходя в войска. Принцип «один за всех и все за одного» больше не действовал. Появилось разделение по зарплате — на одной и той же должности два офицера могли получать очень разные деньги, все зависело от командира части (эти изменения были вызваны политикой Анатолия Сердюкова по стимулированию военнослужащих). Мне все это совсем не нравилось.

А мое дело по-прежнему находилось в ЕСПЧ и ждало рассмотрения. В 2008 году я как начинающий юрист решил подать жалобу в Конституционный суд — ведь дискриминационная норма закона продолжала действовать. Я снова был уверен, что суд меня поддержит. Но Конституционный суд не усмотрел в законе дискриминации, и я это его определение отправил в ЕСПЧ, чтобы подтвердить свою позицию. Да, 

Я не хотел отступать: раз ввязался в эту борьбу, назад дороги не видел. Если бы я остановился, то признал бы свое поражение, и меня бы просто сровняли с землей. 

Еще до рассмотрения моего дела в ЕСПЧ, в 2009 году, меня на одном из юридических форумов в интернете нашел Александр Груба, сотрудник ГАИ из Сыктывкара, которому тоже отказали в отпуске по уходу за ребенком, а когда он тем не менее остался сидеть с сыном, его уволили. (По сообщениям в прессе, Груба хотел взять отпуск из финансовых соображений, поскольку его супруга зарабатывала больше. — «Гласная».) Александр уже прошел два судебных процесса — по предоставлению отпуска и по увольнению. Оба дела проиграл и попросил меня стать его представителем в ЕСПЧ и помочь составить жалобу. Я как юрист был его представителем и вел процесс в ЕСПЧ от начала до конца. А в 2011 году ко мне с такой же проблемой обратился оперуполномоченный Алексей Морозов из Новгорода. 

«Мужчина причастен к рождению ребенка и несет за него ответственность»

После рассмотрения моего дела Большой палатой я испытал облегчение: наконец-то все закончилось. Была, правда, еще надежда, что будет пересмотрено решение гарнизонного суда, которым мне было отказано в отпуске, но она, к сожалению, не оправдалась. 

Так сложилось, что в год моего увольнения из армии мы вновь поженились с матерью моих детей, у нас родился четвертый ребенок, на этот раз дочь. Сейчас я адвокат, у меня адвокатский кабинет, по мере возможности занимаюсь правозащитой — в частности, сотрудничаю с «ОВД-инфо». 

Дискриминационная норма, согласно которой отпуск по уходу за ребенком положен только женщинам, до сих пор остается действующей. Она закреплена в законе о статусе военнослужащих, а также в положении о порядке прохождения военной службы и в законе о полиции. Мне кажется, что это атавизм, который сохраняется вопреки здравому смыслу. Только чтобы показать, что мы не хотим прислушиваться к изменениям, к новым мировым тенденциям.

Сейчас все больше женщин служат в войсках. Я смотрел видеозапись прошлогоднего выпуска моей родной академии, там половина выпускников — девушки, будущие офицеры. Выпуск принимала замминистра обороны, тоже женщина. Девушки заканчивают летные училища, а до недавнего времени выпускались и из десантного**. В воинской части на смене у меня в подчинении могло быть до двенадцати женщин. Получается, если все эти двенадцать женщин одновременно родят и уйдут в отпуск по уходу за ребенком, то это ничего, а если я один уйду, то обороноспособность страны рухнет.

Почему мужчина решает сидеть дома с детьми? Думаю, что, если у него высокооплачиваемая работа и с ребенком может оставаться мама, мужчина в такой отпуск не пойдет. А вот если мама зарабатывает больше, почему бы папе не побыть с малышом? Если отец идет в отпуск по уходу за ребенком, а мать продолжает работать и получать хорошие деньги, доходы семьи падают не так сильно. Это ведь хорошо!

Кроме того, как в нынешних реалиях разделить, какое дело мужское, а какое женское? Сегодня границы сглаживаются именно потому, что женщины могут работать на тех же должностях и выполнять те же функции, что и мужчины. И это обоюдный процесс — если женщины играют все более активную роль в разных профессиональных сферах, то и мужчины должны играть более активную роль в воспитании детей. 

Мужчина причастен к рождению ребенка — и, как ни крути, он несет за него ответственность. Если вам кажется, что в воспитании детей есть что-то унизительное, не рожайте их. К тому же сидеть с детьми — это тяжелый труд. Поэтому неправильно говорить, что мужчина чего-то испугался и пошел ухаживать за ребенком. Он не от тяжелого к легкому убежал, а, наоборот, — в еще более тяжелую ситуацию вписался.

«Мы остались без средств к существованию» 

История бывшего оперуполномоченного Алексея Морозова, который пошел по стопам Маркина и тоже выиграл дело в ЕСПЧ

6 июля 2021 года ЕСПЧ вынес постановление по делу Александра Грубы и трех других заявителей, чьи жалобы были объединены. Суд признал нарушение их права на частную и семейную жизнь, а также дискриминацию по признаку пола. В решении подчеркивалось, что, исключая период беременности и кормления грудью, отец и мать ребенка находятся в равном положении. Особо указывалось, что гендерные стереотипы, согласно которым женщина обязана заботиться о детях, а мужчина — зарабатывать деньги, не должны оправдывать разницу в правах, когда дело касается предоставления отпуска по уходу за ребенком. Впоследствии стало известно, что Россия обратилась в Большую палату ЕСПЧ с просьбой о пересмотре дела. Пока неизвестно, даст ли Большая палата свое согласие на такой пересмотр.

Алексей Морозов был единственным из четверых заявителей, кто вел свое дело в ЕСПЧ самостоятельно, Константин Маркин его только консультировал. Он направил жалобу в Европейский суд в 2012 году, рассмотрение заняло девять лет. Сейчас Морозову 51 год, он живет в Новгороде и не имеет постоянного места работы. 

Я работал в органах с 1993 года, начинал инспектором дорожно-патрульной службы. Потом учился, получил два высших образования — сельскохозяйственное и юридическое. В 2008 году стал оперуполномоченным в управлении МВД по Новгородской области, потом перешел в отдел по налоговым преступлениям. 

В 2010 году у нас с женой родился сын Иван. Родился большим, весил 4 кг 300 г, и после родов у жены возникло осложнение — варикозное расширение вен. Врачи ей не рекомендовали поднимать вес больше пяти килограммов. К восьми месяцам ребенок подрос, а мы жили на пятом этаже без лифта, и жене нужно было каждый раз спускать и поднимать коляску и ребенка. Она жаловалась, ей было тяжело. Мы боялись, что она может упасть с ребенком. 

Тогда решили, что сидеть с ребенком буду я. Жена работала учителем, и мы предполагали, что она выйдет на работу, а я буду ухаживать за сыном. 30 декабря я написал рапорт о предоставлении отпуска по уходу за ребенком, выслал все документы, справку. Но мне было отказано в связи с тем, что жена у меня не умерла и не лишена права и возможности уйти в декрет. 

Честно говоря, не думал, что возникнут такие сложности. Здесь ведь все понятно. Во-первых, по Конституции каждый имеет право на отпуск, это я знаю как юрист. Во-вторых, сложилась такая ситуация, что жене было сложно осуществлять уход за ребенком, и у нее были соответствующие рекомендации врачей. 

Мне, по сути, пришлось выбирать между семьей и работой. Когда меня уволили, мы остались практически без средств к существованию — я получал минимальное пособие по уходу за ребенком, супруга работала учителем начальных классов, тоже зарабатывала мало. В полиции меня так и не восстановили. Пытался снова устроиться на госслужбу, например, судебным приставом, но меня не брали, так как уволен я был по «отрицательным» основаниям. Хотел устроиться на гражданскую должность, юристом в МВД, но и туда не взяли. Работал сначала охранником в торговом центре, потом учителем физкультуры в школе, но пришлось уволиться, потому что у меня не было профильного образования. Подрабатывал, как мог: строил дом знакомому, брал частные заказы, неофициально помогал сотрудникам УВД составлять исковые заявления. 

В общем, с сыном я просидел до самой школы, работала только жена. Справлялся хорошо, хотя бывало нелегко, конечно. Утром готовил ребенку геркулесовую кашу на молоке, на обед давал суп. Ел он плохо, жене трудно было его кормить, а у меня получалось. Потом мы занимались: писали буквы, рисовали. У меня до сих пор целые стопки этих альбомов лежат, пронумерованные и прошитые. И спортом занимались: установили спортивный комплекс до потолка, купили инвентарь — детский мат, грушу, боксерские перчатки. Сейчас сыну 11 лет, у нас отличные отношения. Он у меня молодец, хорошо учится. 

Когда меня уволили, я подал иск к МВД, чтобы восстановиться на службе и добиться признания незаконным отказа в предоставлении мне отпуска по уходу за ребенком. Этот процесс я начал сам, без адвоката. Потом уже стал своих сокурсников обзванивать, говорю: «Боюсь, у меня ничего не получится. Дело сложное. Хоть я и юрист, но здесь нужен более опытный человек». И ребята подсказали, что у нас в Новгороде есть хороший адвокат, который занимается именно такими делами, — Константин Маркин. Он начал мне помогать в суде, нарабатывать материал именно для обращения в ЕСПЧ. В России я прошел все судебные инстанции и дошел до Верховного суда, получил оттуда такую же отписку, как от остальных. 

Свое дело в ЕСПЧ я вел сам: направлял документы, потом дополнения. Жена меня сначала поддерживала, а потом устала. Сказала: «Ничего не получится у тебя». Ей ведь тоже тяжело: я очень давно постоянно нигде не работаю. Сужусь уже десять лет, это как вторая работа. Решения ждал долго. Уже тоже думал, что все, ничего не выйдет. Летом поехал к матери в деревню, и тут мне Константин звонит: «Алексей, хорошая новость!» 

Компенсацию (ЕСПЧ присудил Морозову 5500 евро в качестве компенсации за моральный вред и 406 евро в качестве компенсации судебных издержек) я пока не решил, куда вложить — надо эти деньги сначала получить. Но думаю, что нужно дальше судиться. Хотя справедливости в нашей стране добиться сложно, я считаю, что надо идти до конца: восстановиться, признать приказ об увольнении незаконным. А мое увольнение незаконно. У нас равные права и равные обязанности, каждый сотрудник имеет право взять отпуск по уходу за ребенком. При поступлении на службу в органы внутренних дел я не отказывался от этого права, да и жену никто не спрашивал. 

 Проще говоря, мой статус сотрудника полиции налагает на нее обязанности, о которых при вступлении в брак ее никто не предупреждал. Кроме того, наше государство ограничивает отцов в праве принимать участие в воспитании детей в младенчестве — а значит, нарушает еще и права ребенка. 

Мои бывшие коллеги ко мне хорошо относятся. Я считаю, они на моей стороне — у них тоже есть семьи. Кто-то из них, может, тоже бы в отпуск пошел, ведь у всех могут быть проблемы. Но как они пойдут? Боятся. 

— Когда Европейский суд признал, что права Константина были нарушены, он вновь обратился в Санкт-Петербургский гарнизонный военный суд, который отказал ему в предоставлении отпуска, и дело вновь попало в Конституционный суд. Но рассмотрения дела по существу так и не произошло, правовой подход к делам подобного рода Конституционным судом так и не был задан. Сказано было буквально так: «Если Конституционный суд уже ранее принимал решение по делу, то никто кроме него не может принимать иные решения». Поэтому куда идти сейчас — непонятно, образовался вакуум. Пока судьи КС дорастут до понимания недискриминации в общеевропейском и демократическом смысле этого слова, мы вынуждены ждать.

Но ждать больше невозможно, и мы намерены обратиться в Комитет министров Совета Европы — орган, который отслеживает исполнение решений Европейского суда. Мы будем говорить о том, что решение не исполнено. А дальше российские власти должны будут определиться, что делать, если им не подходят общепризнанные нормы права. 

Второе решение по аналогичному делу — «Груба и другие против России» — означает, что имеет место системное нарушение прав, что России не удается решить эту проблему, не удается привести нормативно-правовую базу в соответствие с Конвенцией, и необходимо определенное взаимодействие российских властей и Комитета министров. Мы намереваемся им в этом помочь, направив в самое ближайшее время обращение в Комитет министров. 

Россия настаивает на том, что это вопрос обороноспособности страны: нельзя расшатывать армию папочками-мамочками. Но мужчин, которые хотели бы взять отпуск по уходу за ребенком, в армии так немного, что тут проблема, скорее всего, в другом. В прошлом армейская жизнь была целиком построена на подчинении приказу, военная служба требовала самоотречения. Поэтому военное руководство рассматривает позицию Маркина как отступление от присяги, от обязанности делать все возможное и невозможное, быть всегда начеку, в постоянной боеготовности. Но сейчас мирное время, и я не уверена, что эти подходы необходимо в полной мере применять к военнослужащим сегодня. 

Текст: Анастасия Платонова
Фото: Ксения Иванова
Редакторы: Ольга Боброва и Дмитрий Шабельников
Авторы и продюсеры проекта: Юлия Счастливцева и Павел Каныгин

*Согласно п. 13 ст. 11 Федерального закона «О статусе военнослужащих», военнослужащим женского пола предоставляется отпуск по беременности и родам, а также отпуск по уходу за ребенком в обычном порядке. О праве на отпуск по уходу за ребенком военнослужащих мужского пола этот и какие-либо другие российские законы прямо не упоминают. Аналогичная по смыслу редакция этого пункта действовала и на момент описываемых событий.

**В 2020 году Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище (единственное в России высшее военное учебное заведение, готовящее офицеров-десантников) объявило о приостановлении набора женщин. До этого в училище время от времени формировались «женские роты».