Опера Моцарта — лучшая из лучших, она, как и сам Дон Жуан, манит, ранит, обжигает не только девушек, согласно мифу и сюжету, но и режиссеров. Руководство Большого пригласило осуществить эту наисложнейшую постановку дебютанта в оперном жанре, но режиссера именитого Семена Спивака — художественного руководителя Санкт-Петербургского Молодежного театра на Фонтанке. И, конечно, от таких предложений не отказываются. Но мало того, что «приручить» Дон Жуана — задача виртуозной сложности, наверное, сам того и не подозревая, режиссер оказался погружен еще в омут провокативных контекстов.
Первое, что невозможно не заметить: сегодня Большой театр будто торопится избавиться не только от знаменитых спектаклей Дмитрия Чернякова, сделанных при прежнем художественном руководстве, но даже и от воспоминаний о них. Сначала
на смену его знаменитому спектаклю 2006 года «Евгений Онегин», который сегодня выкуплен и показывается Венской государственной оперой, пришла пародийная постановка Евгения Арье в псевдофольклорном стиле с гусями и медведями,
резвящимися на искусственном футбольном газоне. Сейчас настал момент дуэли с его «Дон Жуаном», который 11 лет назад был заимствован у фестиваля в Экс-Ан-Провансе, и в процессе «русификации», надо признать, заметно потерял в исполнительском качестве.
Безусловно, театр — не музей: одни постановки тех же названий должны сменяться другими. Вопрос только один: зачем так спешить? Ведь спектакли Чернякова, которого теперь мечтают заполучить все лучшие театры мира, это всегда мощное, яркое и по-настоящему авторское произведение. Оно далеко не всегда побуждает к согласию с ним, но неизменно рождает сильное переживание и незабываемые впечатления. И обрекать иного постановщика на неизбежное сравнение двух спектаклей — дело, думается, не очень благородное и благодарное.
Второе наблюдение: какая-то психоделическая страсть современного Большого театра к мрачным черно-белым постановкам с редким вкраплением одного яркого цвета, чаще красного — как символа страсти и крови. Таких спектаклей наберется почти с десяток: «Каменный гость», «Иоланта», «Катерина Измайлова», «Пиковая дама», «Саломея», «Тоска», вот теперь и «Дон Жуан» к ним присоединился.
Также можно заметить, что эта премьера приурочена к 265-летию со дня рождения великого композитора и 230-летию со дня его смерти. И в репертуаре Большого сейчас есть две оперы Моцарта, написанные, как и «Дон Жуан», на либретто Лоренцо да Понте. В 2014-м дирижер Стефано Монтанари вместе с режиссером Флорисом Виссером создали изумительный спектакль «Так поступают все женщины». А годом позже сыграли «Свадьбу Фигаро» в постановке Евгения Писарева и дирижера Уильяма Лейси: спектакль, быть может, уж слишком простой, но красочный и веселый, и многие солисты нашли в нем свою певческую удачу. Поэтому появление «Дон Жуана» — ключевой оперы тандема Моцарта/да Понте, в принципе, логично и даже закономерно. Но момент и место премьеры оказались не самыми выигрышными.
Очевидно, Новая сцена не лучшее место для обитания «Дон Жуана», кстати, как и недавней «Тоске». И решение знаковые оперы поселить не на Исторической сцене Большого, лежит в плоскости коммерческих, а не художественных интересов театра. Новая сцена не столь заманчива для туристических селфи, как историческое здание, поэтому билеты туда продаются много хуже, тем более во времена пандемии. Возможно, поэтому ее решили украсить шлягерным спектаклем.
Семен Спивак с подкупающей искренностью признался, что, прежде, чем приступить к работе в Большом театре, он пересмотрел в интернете массу записей самых разных постановок «Дон Жуана». И это с ним и его коллегами (сценограф Семен Пастух, художник по костюмам Галина Соловьева, хореограф Сергей Грицай и художник по свету Дамир Исмагилов) сыграло злую шутку. Спектакль, наверное, неожиданно для самих его авторов превратился в коллекцию из чужих и старомодных цитат. Тут все, что душе угодно: полная луна на звездном небе, тряпичное пламя, развивающееся, как флажки на ветру, пожелтевшие деревья в кадках и странные, ничем необъяснимые велопрогулки Дон Жуана со свитой.
Между героями нет никаких взаимоотношений: каждый сосредоточен на себе и собственных вокальных задачах.
Феноменальный Ильдар Абдразаков (Дон Жуан) при отсутствии каких-либо концептуальных идей мечется по сцене, как хищник в клетке. Своим мощным персоналите и невероятно красивым голосом он только подчеркивает все несовершенства спектакля.
Его слуга Лепорелло (поляк Кшиштоф Бончик) обаятелен в своем комиковании, но объема голоса и харизмы для этой партии молодому певцу не хватает. А тандем Дон Жуана и Лепорелло (американец Дэниэл Окулич / аргентинец Науэль ди Пьерро ) из второго премьерного состава просто слаб, как и финский тенор Туомас Катаяла в роли Дона Оттавио, оказавшийся незаменимым в обоих составах. Зачем приглашать певцов такого скромного уровня, не очень понятно. Правда, и штатные солисты театра Денис Макаров (Командор) и Александр Бородин (Мазетто) оказались не на высоте. Солистки Большого Динара Алиева/Екатерина Морозова (Донна Эльвира), Светлана Лачина/Альбина Латипова (Донна Анна) Екатерина Воронцова/Анастасия Сорокина (Церлина) — россыпь красивых и ярких голосов, не сложившаяся в моцартовский виртуозный ансамбль. Оркестр под дирижерской палочкой Тугана Сохиева звучал очень плотно, без присущих моцартовской партитуре стилистических деталей и нюансов. И главное, музыка и зрелище никак не стыковались друг с другом. Дон Жуан оказался верен себе и над всеми опять посмеялся. И всем причастным к премьере, как и публике, остается, подобно девушкам мифического сердцееда, выдавать желаемое за действительное.