1

Игра шла в одни ворота. В сугубо демократическом Нью-Йорке у республиканца Кёртиса Сливы не было надежды на победу. Уже одно это прибавляет ему симпатии. Тем более что он известен своим красным беретом, которые носили народные дружинники, много лет назад оберегавшие пассажиров сабвея в худшие дни города. Кроме того, Слива отличается тем, что живет с женой (четвертой) в Аптауне, в самом дорогом районе Манхэттена, но в однокомнатной квартире, которую к тому же делит с 16 (sic!) котами. Но, несмотря на вполне здравую программу, шансов на победу у Сливы было даже меньше, чем у его котов.

Зато с победителем все ясно. Эрик Лерой Адамс стал 110-м мэром Нью-Йорка, получив поддержку сразу двух своих предшественников. Двухметровый Де Блазио и коротышка Блумберг, ни в чем не согласные друг с другом, сошлись на этой кандидатуре, потому что Адамс сочетает в себе необходимые качества для политика посттрамповской эпохи. 

В первую очередь он чернокожий, во вторую тоже. Это защищает его от самых страшных в нынешней нетерпимой атмосфере обвинений в расизме. Адамс хорошо знает, что такое дискриминация. Он вырос в бедных черных районах Куинса и Бруклина, был жертвой полицейского насилия, наконец, сам стал полицейским. Он обещает не меньше, как предлагали некоторые демократы, а больше полицейских на улицах, возращение в строй отрядов в штатском, патрулирующих метро, и другие превентивные меры, которые уменьшили преступность в городе, пока она не выросла вновь после бурного лета расовых протестов 2020 года. Цвет кожи позволит Адамсу действовать решительнее, чем другим претендентам. 

Это, разумеется, еще не гарантирует успеха, как показал опыт другого чернокожего мэра Дэвида Динкинса, при котором Нью-Йорк — и черный, и белый — на моих глазах провалился в такую глубокую яму, что вытаскивать город пришлось мэру-республиканцу Рудольфу Джулиани и безразличному к партийной принадлежности Майклу Блумбергу.

Заимствуя идеи последнего, Адамс собирается заключить перемирие в войне с социальным неравенством, которую безуспешно, но с огромными затратами вел уходящий мэр. Де Блазио пришел к власти, обещая отобрать Нью-Йорк у богатых, чтобы отдать бедным. Собственно, так и получилось. Ни тем ни другим от этого лучше не стало, но если богатым было куда сбежать, то бедные остались на бобах — в городе, где нечем платить мусорщикам, пожарным и тем же полицейским.

Адамс, следуя за Блумбергом, рассчитывает вернуть в город большой бизнес, соблазняя магнатов тем, что их служащим понравится жить, работать — и платить налоги — в самом интересном городе мира. Эта стратегия уже спасла Нью-Йорк после 11 сентября, поэтому велика вероятность, что она сработает и после ковида.

Именно на этих выборах в Америке появилась еще одна влиятельная партия. 

2

В Нью-Йорке учится больше миллиона школьников, в основном — плохо. Это застарелая проблема, которая поколениями определяет городскую демографию. Напуганные убогим качеством образования в общественных школах родители либо платят бешеные деньги за разнообразные частные гимназии и лицеи, либо покидают Нью-Йорк ради пригородов, где их дети могут учиться хорошо и тоже бесплатно. Каждый мэр обещает исправить эту роковую ситуацию, и ни одному этого не удалось.

Есть, однако, одна лазейка, воспользоваться которой мечтают все нью-йоркские родители, но получается лишь у немногих. Это несколько школ для одаренных детей. Каждая из них — гордость образовательной системы не только города, но и страны. Чтобы попасть сюда, нужно сдать трудный экзамен. Важно, что среди тех, кто прошел жуткий конкурс, очень мало чернокожих детей, буквально единицы. 

Мэр Де Блазио пообещал исправить положение и добиться равенства, чего бы это ни стоило, а именно: всего. Он предложил отменить экзамены для меньшинств и проследить за тем, чтобы расовый состав элитарных школ соответствовал численности меньшинств в Нью-Йорке. 

— Процентная норма такого рода, — взбунтовались учителя, — убивает сам смысл существования подобных школ: хорошим ученикам они ничего не дадут, плохим ничем не помогут. 

Де Блазио предложил разным ученикам преподавать на разных уровнях, но — в одном классе. Против этой глупости уже взбунтовались родители — не белые и богатые, а бедные и азиаты, чьи дети — подавляющее большинство в школах для одаренных.

В итоге все осталось на своих местах, и победивший на выборах мэр Адамс поклялся не уничтожать элитные школы, а увеличить их число — не понижая планку для абитуриентов. 

Этот частный пример демонстрирует влияние той новой силы, которая обещает изменить весь привычный расклад политических сил и предскажет исход выборов — и в Конгресс в 2022-м, и в Белый дом в 2024-м.

3

Главные выборы в этот вторник прошли не в Нью-Йорке, где, как я написал, выбора, в сущности, и не было, а в Вирджинии. Этот штат уверенно входит в синюю Америку — Байден выиграл здесь с перевесом в 10%. Тем поразительней победа новичка-республиканца Гленна Янгкина, который опередил действующего губернатора штата Терри Маколиффа с небольшим, но бесспорным преимуществом в 2,1%. За этой борьбой, затаив дыхание и прикусив язык, следила страна, зная, что исход определит ближайшее будущее и судьбу обеих партий.

На этот раз первым, а к концу и единственным сюжетом вирджинских выборов стал, казалось бы, малозначительный вопрос: чему учить детей? Демократ-губернатор сказал, что это — дело учителей, а не родителей. Его противник ухватился за эту несчастную фразу — и отобрал власть у соперника. 

Звучит странно. Разве мы хотим, чтобы религиозные семьи, как это было век назад, запрещали школам преподавать теорию эволюции, заменяя Дарвина Книгой Бытия?

Нет! Но на этот раз речь идет о другом. Республиканцы протестуют — и не без основания — против того, как сегодня в школах обходятся с темой расовой дискриминации. Не всюду, не всегда, но кое-где и часто учителя втолковывают белым детям, что те обладают врожденной привилегией из-за цвета кожи и уже поэтому должны испытывать вину перед теми, кто этой форы лишен.

Как бы ни называлась эта идея — «критической расовой теорией» или «борьбой с системным расизмом», — меня всего корежит, когда я, сам бывший учитель, представляю себе, что в классе делят детей на лучших и худших по цвету кожи. 

К счастью, я такую Америку не застал, но дружил с эмигрантом первой волны, который в 1950-е приехал отдыхать во Флориду, зашел в привокзальный туалет, увидел там надпись «Только для белых» и уехал обратно в прогрессивный Нью-Йорк, так и не справив на юге нужды.

 о котором мечтал Мартин Лютер Кинг и который привел в президенты Барака Обаму.

Именно об этом и были выборы в Вирджинии. Бо́льшая часть всех проголосовавших предпочла того кандидата, который просто, ясно и убедительно обещал не делить их детей на правых и виноватых.

Это еще не значит, что избиратели изменили демократам с республиканцами. Это значит, что и тем и другим предстоит переосмыслить предвыборную тактику. Республиканцы, наконец, должны научиться жить без Трампа, отпугивающего своей так называемой Большой Ложью об украденных выборах вменяемых избирателей. Демократам необходимо избавиться от своего радикального крыла, навязывающего стране комплекс вины за якобы тотальную расовую дискриминацию.

Результатом этого очищающего процесса может стать возвращение политики к центру, где вместо упертых трампистов и одержимых радикалов бал будут править умеренные из третьей партии — партии родителей.