Мы публикуем отчет Технической группы по проверке системы дистанционного электронного голосования. Ниже также приводим особые мнения членов технической группы Дмитрия Нестерова и Евгения Федина и комментарий члена технической рабочей группы Дмитрия Кузнецова.
— Я являюсь одним из участников технической группы, участвовал в обсуждении большинства вопросов, часть которых в этот первый промежуточный отчет не вошла. К моему сожалению, текст отчета по стилю и содержанию в итоге напоминает ответы, которые мы привыкли получать от российских чиновников или избирательных комиссий.
Отвечая на некоторые частные вопросы, публикуя дополнительные данные и информацию о концепции системы ДЭГ, текст не содержит ответов по существу на основные гипотезы о возможных искажениях волеизъявления в ходе электронного голосования. Приводимые альтернативные версии возникновения аномалий полезны для более полной картины, но не могут заменить проверок, необходимых для опровержения или подтверждения основных гипотез об искажениях.
По моему мнению, которое было зафиксировано А. Венедиктовым на первой установочной встрече, основной миссией технической группы должна была стать независимая проверка отсутствия базовых манипуляций, таких как:
1) голосования виртуальных избирателей (ботов);
2а) несанкционированные переголосования за реальных избирателей;
2б) некорректности подсчета результатов при учете переголосования.
Сейчас именно эти механизмы явно или неявно подозреваются и в контексте недоверия к результатам, и при анализе аномалий в электронных бюллетенях и списке избирателей ДЭГ.
Декларированная при создании рабочей группы открытость пока выразилась в предоставлении документации о системе и большого массива вторичной статистической информации, большая часть из которой в необработанном виде публично доступна.
Однако пока не получена для анализа важнейшая часть информации — собственно данные, которые позволили бы проверить вышеперечисленные гипотезы.
Реалистичным вариантом проверки наличия ботов в системе мог бы стать углубленный, контролируемый рабочей группой социологический опрос по списку избирателей ДЭГ, алгоритм которого был предложен и позволил бы статистически достоверно измерить вклад недействительных/неконтролируемых аккаунтов с точностью до единиц процентов.
Единственным реалистичным вариантом комплексной проверки возможных искажений через переголосование является предоставление данных об анонимизированных цепочках переголосований, которые могут быть получены контролируемым рабочей группой воспроизведением алгоритма расшифровки бюллетеней, выявления цепочек переголосования и подсчета «последних голосов».
Только по итогам таких проверок и добросовестного анализа полученной информации можно будет давать убедительные объяснения аномалиям и выносить суждения об обоснованности рассматриваемых гипотез. Отказ от таких проверок закономерно сохранит у граждан и экспертов подозрения в манипуляции результатами.
— Я скорее не согласен считать себя подписавшим этот текст.
Общественный штаб сформировал техническую группу, с тем чтобы она проверила правильность подсчета голосов на основе тех данных о голосах, что попали в систему ДЭГ в ходе ее работы.
Выяснилось, что задача эта решена быть не может, поскольку данные о том, какие голоса отданы одним избирателем, группе предоставить отказались.
Однако ДИТ предоставил данные о голосах, которые преподносились как последние поданные каждым из избирателей. Проверка того, что суммарно эти данные дают числа из результатов голосования, была выполнена, я с этой частью отчета согласен. Исключено ли, что подсчитать могли неверно? Нет, не исключено. Корректность выбора последних поданных каждым из избирателей голосов не проверялась.
Проверкой корректности работы системы, правильностью того, что в ней оказались именно те голоса, которые были подсчитаны, техническая группа не занималась, при попытках прояснения вопросов, связанных с работой системы, указывалось, что это задачи группы аудита, а мы аудитом не занимаемся.
— Это первый отчет в серии отчетов. Мы в этом отчете окончательных выводов не делаем. Мы проанализировали данные, представленные, в частности, штабами кандидатов; материал, который вышел в «Новой газете» вчера (30.09), не успевал к нам на анализ. Будем его рассматривать в дальнейшей работе, запрашивая сведения в ДИТ.
Андрей Заякин: Вам удалось в руках подержать тайный блокчейн?
Д.К.: — Нет. Мы сейчас запрашиваем эту возможность. «Тайный блокчейн» — это база данных, в которую попадают отобранные «финальные» голоса с помощью алгоритма, который ДИТ Москвы нам предоставил, но мы не добились официальности предоставления этой информации, потому что хотелось, чтобы описание этого алгоритма стало не просто док-файлом, но официальным документом, на который можно было бы ссылаться. Так вот работу этого алгоритма и его применение мы и хотим исследовать.
А.З.: — «Базу данных 2», которую вы цитируете в отчете, вам принесли на флешке или вы ее получили из публичного дампа?
Д.К.: — Нам ее принесли на «флешке» (абстрактно принесли на абстрактной флешке), мы ее не высчитывали, не имея достаточных сведений для ее подсчета. Для того чтобы высчитать этот массив самостоятельно, при участии сотрудников ДИТ и их инфраструктуры, нам необходим не только сам алгоритм и приложение, которое умеет пересчитывать, но и секретный ключ, пароль для восстановления финального результата,
в алгоритме этот ключ называется «соль», это набор неких случайных данных, которые добавляются в идентификаторы бюллетеней, чтобы восстановить цепочку переголосований.
А.З.: — То есть на «флешке» вам принесли «Базу данных 2» с итоговыми голосами — теми, которые не переголосовывались, и «последними» голосами из числа переголосованных?
Д.К.: — Да.
А.З.: — И публичного механизма построения «Базы данных 2» нет ни у вас, ни у меня?
Д.К.: — Да, это и есть механизм, который мы запросили у ДИТ.
А.З.: — Правильно ли я понимаю, что достоверность «Базы данных 2» основывается на слове и доброй репутации ДИТ Москвы?
Д.К.: — Пока что да, это джентльменская игра.
{{subtitle}}
{{/subtitle}}