Ставка на страх

1. Святой Фома учил, что идеи существуют трояким образом: до вещей в уме Бога, как формы самих вещей и, наконец, как человеческие представления о них. Подобным образом и выборы в российский парламент были уничтожены трижды. До выборов были приняты законы, ограничивающие права граждан на участие в политике за «причастность к экстремистам», то есть поддержку Навального. В ходе выборов было использовано комбо из многодневного голосования, снижающего контроль наблюдателей за происходящим на участках, и workplace mobilization (мобилизации государственных служащих на рабочих местах). Наконец, в ходе подсчета голосов после выборов, судя по всему, имело место масштабное переписывание протоколов. Возможно, ключевую роль в последних событиях сыграло новейшее электронное голосование: до того как оно вступило в игру, оставшиеся в Москве независимые кандидаты проходили сразу в нескольких округах. Результаты электронного голосования были объявлены с многочасовой задержкой.

2. Задача, которую решал Кремль в ходе кампании 2021 года, заключалась в том, чтобы отсечь и раздробить все протестные голоса, добившись конституционного большинства в две трети для «Единой России» при реальном уровне поддержки партии около 30%. Стратегически для этого необходимо было отсечь конкурентов единороссов до начала голосования, менять правила голосования (трехдневное/электронное), поддерживать инфраструктуру для использования административного ресурса (в бюджетные организации спускались планы и указания по ведению отчетности), а также быть готовыми к прямым фальсификациям результатов на тех участках и в округах, где для этого возникала «целесообразность». Тактически решение задачи сопровождалось попытками нейтрализовать консолидированное протестное голосование, организованное сторонниками Навального.

3. Для цензурирования информации об «Умном голосовании» было предпринято беспрецедентное давление на основные иностранные интернет-платформы, включая Google, Apple и Telegram, а также DNS- и VPN-сервисы. Российские власти продемонстрировали возросшие технологические возможности цензурировать неугодную для себя информацию в Сети, а также готовность чиновников действовать в этом направлении, не сковывая себя требованиями формального законодательства, в рамках де-факто обозначенного чрезвычайного положения. 

 Новый цифровой порядок символизирует новый статус российского авторитаризма, где отказ от политической лояльности правительству в любой форме рассматривается как правонарушение.

4. Структурно выборы 17–19 сентября представляют собой модель встречной политической мобилизации. 17 сентября на участки был выведен административно-зависимый электорат, воспринимающий происходящее как тест на лояльность. К отдельным участкам в рабочий день выстроились очереди избирателей, вопреки официальной версии ЦИК о том, что многодневное голосование необходимо для обеспечения социальной дистанции в ходе пандемии. Суббота была «нейтральным днем», в воскресенье голосовали граждане, которые пришли на участки в знак протеста.

5. В отсутствие реального представительства многим из последних пришлось голосовать «негативно», с целью отнять места в парламенте у «Единой России». Так, дополнительные голоса по сравнению с выборами 2016 года получила вторая крупнейшая партия страны — КПРФ (по официальным данным, они набрали дополнительные 6%). На сегодняшний день КПРФ представляет собой ультраконсервативный неосталинский политический проект, поддерживающий внешнеполитический курс президента Путина, но сохраняющий некоторую независимость в голосованиях по социальным проблемам, таким как пенсионная реформа. Из-за масштабов партии отдельные ее представители и региональные ячейки сохраняют более непримиримую и протестную позицию. Накануне голосования в экспертном сообществе обсуждалась возможность снятия списка КПРФ с выборов. Руководитель московского отделения КПРФ Валерий Рашкин, имеющий опыт уличной политики, заявил о готовности защищать результаты выборов через конституционное право граждан на свободу собраний.

6. Вечером 20 сентября в Москве на Пушкинской площади прошел митинг («встреча с депутатами») КПРФ. В нем участвовало несколько сотен активистов и журналистов — на сегодняшний день, после разгрома протестного движения Навального, это выглядит как предел протестной мобилизации. Взламывая выборы, устраняя кандидатов и обеспечивая демонстрацию «тотальной поддержки» «Единой России», власти исходили из социологии, указывающей, что политическая апатия российского общества после ареста Навального и провала митингов первой половины года не позволит оппозиции вывести людей на улицу. Ключевым элементом управления политическими процессами в стране стал страх.

7. «Единой России» не удалось повторить свои результаты 2016 года в 343 места в парламенте из 450, полученные на фоне «крымского консенсуса» и высоких рейтингов президента Путина. По предварительным данным, теперь «Единая Россия» получит 313 мандатов — как за счет роста числа представителей КПРФ, так и за счет появления в парламенте пятой фракции («Новые люди»). Потеря мест единороссами, несмотря на беспрецедентную административную мобилизацию, обозначает общественный перелом в отношении к российской власти: ее больше не любят, но боятся. Прежде, за исключением выборов 2011 года, в каждом следующем созыве парламента начиная с 2003 года «Единая Россия» получала все большее число мандатов. Как и пять лет назад, ключевой вклад в доминирование «Единой России» в Думе VIII созыва внесло голосование по одномандатным округам, не менее 195 из которых было закрыто представителями партии власти. Кампания в округах требует точечной доставки информации о кандидатах для избирателей и, как следствие, привлечения финансирования (от 30 млн рублей). Недопуск оппозиционных кандидатов и фактический запрет для бизнеса на финансирование альтернативных кампаний по всей стране отдали округа в руки «Единой России».

8. «Новые люди» прошли в Думу за счет сочетания административной поддержки (партия не испытывала трудностей с регистрацией кандидатов и ведением агитации), заметной избирательной кампании (партия официально финансируется бизнесменом Алексеем Нечаевым), а также разочарования избирателей от «старых партий». Из целого ряда проектов, лояльных Кремлю и пытающихся в разное время оседлать умеренно демократическую повестку, близкую российскому среднему классу, таких как «Партия роста» или «Гражданская платформа», только проекту Нечаева удалось получить представительство в Думе. 

Судьба пятой фракции в Думе будет ясна после первых голосований по ключевым законопроектам. «Новые люди», голосующие за правительственные законопроекты, немедленно становятся старыми людьми. Фракция, голосующая против отдельных инициатив Кремля и не имеющая истории КПРФ, рискует повторить судьбу последних независимых кандидатов VI созыва Думы и быть выдавленной из парламента даже при наличии первоначального иммунитета.

9. Демократическая партия «Яблоко» провела кампанию, оттолкнув от себя сторонников Навального и не сумев компенсировать это за счет других групп избирателей. Наступивший электоральный цикл может оказаться для партии тяжелейшим в качестве заметной самостоятельной политической силы. Сочетание антикремлевской риторики и слабеющей электоральной базы — слабое основание для движения «Яблока» через разворачивающийся политический кризис. Фигурой, которая, по моему мнению, может переломить эту тенденцию, остается политик Лев Шлосберг.

10. Пятнадцать миллионов избирателей, проголосовавших в прошлом году против конституционной реформы и, следовательно, против текущего курса Кремля, вновь остались непредставленными в парламенте. Это создает институциональные условия для расширения политического кризиса в России. Недовольство будет копиться или находить выход в ксенофобии и насилии, а отдельные группы граждан — радикализироваться.