«Не умереть боюсь — боюсь не быть»

Умер Игорь Иванович Шкляревский — поэт, переводчик «Слова о полку Игореве» (его перевод высоко оценен академиком Лихачевым), тонкий эссеист и литературный критик. Он родился в 1938-м в Могилеве и принадлежал к поколению шестидесятников, но придерживался классической пушкинской традиции, модернизма избегал. В начале творческого пути столкнулся с цензурными запретами. Набор первого сборника стихов Шкляревского «Я иду!» был рассыпан в типографии и в итоге вышел с купюрами.

Всего у Шкляревского — два десятка стихотворных книг. Многие из них переведены на иностранные языки: итальянский, немецкий, польский и даже японский. Шкляревский — лауреат нескольких литературных премий. 

это было сразу после Чернобыльской катастрофы, которую он тяжело переживал. Лес так и называется «Лес поэта Игоря Шкляревского».

Поэт Михаил Синельников пишет в фейсбуке:

«Какая жизнь! Годы в голодном детдоме, мечтания в провинциальной юности. И студенчество в Москве, почти столь же нищее и голодное, как детство. Но сильная воля, характер («Поэт — это характер» Гёте). И ранняя осуществленность, удача уже в первой книге, большая слава. Которая его, и осыпав многочисленными наградами и премиями, не ослепила, не подкупила, не расслабила. Замечательны и самые последние его стихотворные строки и прозаические (но тоже исполненные поэзии) записи.

Он был человеком резкой выходки, дерзкого поступка, большой и смертоносной игры. И — доброго дела. Сказано в Писании: «Отпускайте хлеб свой по водам!» 

Его усилиями собраны бессчетные деньги в пользу пострадавших в Чернобыле. Он насадил целый лес в Белоруссии. И, конечно, в таких случаях решительно отказывался от наград, от малейшего воздаяния.

По завещанию Игоря Ивановича Шкляревского его прах будет развеян над прилегающими к Днепру холмами родного Могилева».

Игорь Шкляревский умер 8 сентября 2021 года от ковида.

***

Канавы надо было вырыть летом.
Никто не позаботился об этом.
Как луч звезды, печально соскользнувший
с тупого лба конторского чинуши,
мой лом со льда соскальзывает звонко!
Ревет, чадит машина-пятитонка.
И вот я землю мерзлую долбаю.
Работаю! Тружусь! Не унываю!
Замерзли руки — дую, согреваю.
Ногою дверь в контору открываю.
Контора — необструганные доски.
Примерзшие плевки и папироски.
Нарядчик выйдет. «Выкопал! Катора?»
Скрипит земля! Работает контора!
А ну их к черту! Я ведь не об этом.
Канавы надо было вырыть летом.

***

Бессильны великие книги,
Бессильны великие мысли.
Опять озверелые крики
Над улицей темной повисли.

Бессильны цветы, облака,
И полная неба река,
И желтые листья березы,
И красные листья осины,
Плывущие в заводи синей.

Бессильны Тургенев и Блок.
И Пушкин почти одинок.

***

Донашиваю пиджаки, рубахи,
живу в каком-то полудетском страхе,
не умереть боюсь — боюсь не быть.
Донашиваю жизнь свою земную,
но мокрый клен и лужу золотую
так не умеет молодость любить.