30 августа на встрече с губернатором Тверской области Игорем Руденей Путин высказал сомнение в том, что в 1569 году Малюта Скуратов задушил митрополита Филиппа. Слова президента всколыхнули волну новостей, как если бы это политическое убийство произошло вчера.
ТАСС проинформировал россиян: «Глава региона в ходе встречи рассказал об инициативе передвинуть речной вокзал, построенный на месте снесенного в советские годы древнего Отроч монастыря. «Он сделан на части того места, где была церковь.
Это та церковь, где Малюта Скуратов задушил патриарха Филиппа», — сказал Руденя. «Это только одна из версий», — заметил в ответ Путин».
В чем причина озабоченности прессы словами президента о событиях почти пятисотлетней давности? Путин был весьма немногословен. Казалось бы, он просто продемонстрировал свою историческую эрудицию.
Понятно, что Руденя вовсе не собирался шокировать президента неортодоксальными сведениями о прошлом. Он просто отослал к общепринятой точке зрения. Изложенная в хорошо известных источниках, она не вызывала сомнений у многих поколений историков: митрополит Филипп не пожелал одобрить опыты Ивана Грозного по введению государственного террора (то есть опричнины) на Руси. Он публично высказал тирану-садисту свое возмущение творимыми им и его опричниками бесчинствами — и погиб.
Губернатор Тверской области Игорь Руденя. Фото: Петр Ковалев / ТАСС
В современной обстановке массовой зачистки (и самозачистки) соцсетей особенно важно подчеркнуть, что на требование царя молчать и повиноваться Филипп заявил следующее: «Благочестивый царю, наше молчание грех душе твоей налагает и всенародную наносит смерть». В результате Филипп был низложен, закован в кандалы, сослан в Отроч монастырь и задушен Малютой Скуратовым с ведома верховного палача.
Что же побудило Путина высказать недоверие к этой историографической традиции? И кто, кроме него, сомневается в этом факте?
Ответить на этот вопрос нетрудно, хотя и неловко. Попытки представить Ивана IV, обращавшегося со своими собственными подданными так, как (по словам историка Сергея Платонова) могли обращаться только колонизаторы с покоренными народами, благочестивым монархом и мудрым правителем, характерны сегодня для так называемых царебожников. Главная цель этой православной секты, известной также под именем неоопричников, — канонизация русских царей (а для некоторых ответвлений секты — вообще всех русских правителей). Царебожники верят, что русские цари — не просто посланники Божьи, а живые божества.
Отрицая идею «симфонии» властей (церкви и государства), они ставят царя над церковной иерархией потому, что (с их точки зрения) для антихриста нет дела важнее, чем уничтожить «святую Русь». Поэтому для них русский царь — катехон, то есть преграда на пути сатаны. Крайнее выражение православного фундаментализма, эта идея реанимирует представление об «особой миссии» русских и их превосходстве над другими народами.
Одна из целей царебожников — добиться канонизации Грозного, царя-катехона. В начале 2000-х гг. Александр Верховский одним из первых обратил внимание на эту тогда еще незначительную секту. По его мнению, культ Ивана Грозного получил распространение после канонизации Николая II. Другой исследователь неоопричнины, Борис Кнорре, считает, что прославление Ивана Грозного как героического и могущественного царя-победителя отчасти обусловлено желанием уравновесить образ слабого царя-жертвы, расстрелянного вместе со своей семьей. Царебожников и неоопричников совершенно не смущает, что царствование Грозного закончилось крупнейшей военной катастрофой — поражением в Ливонской войне. В свое время патриарх Алексий решительно отверг идею канонизации Грозного. Напротив, патриарх Кирилл поддержал установку памятника Ивану в Орле.
Участники церемонии открытия в Орле первого в России памятника царю Ивану Грозному, 2016 год. Фото: РИА Новости
На пути канонизации Ивана стоят две кровавые тени: убитый им сын Иван и задушенный по его приказу митрополит Филипп. Эти исторические факты стали предметом острой политической борьбы.
В последние годы ряды поклонников Грозного и его опричнины сильно расширились. К числу любителей кровавого тирана наряду с царебожниками принадлежат русские националисты и монархисты самых разнообразных оттенков. Хотя не стоит недооценивать и саму секту. По данным «Российской газеты», в 2007 году в нее входило около миллиона человек. Сегодня ее ряды значительно выросли, и ее идеи разделяют российские политики и депутаты Думы, а также многие священники и их паства.
Следует напомнить читателю, что мемориальная вакханалия вокруг возведения памятников Грозному началась с инициативы в далекой русской провинции. В 2005 году администрация небольшого городка Любим, форпоста секты «Опричное братство», вышла с предложением возвести бронзовый памятник Грозному — под тем же предлогом, под которым был поставлен памятник ему в Орле: мол, тиран был основателем поселения. Но тогда епархия Ярославля отклонила этот проект.
Догматы царебожников во многом основаны на памфлете «Самодержавие духа» митрополита Иоанна (Снычева). Снычев попытался отмыть Ивана от крови и представить его набожным государем, основателем могущественной российской державы. Вся конструкция Снычева строится на ксенофобской идее особой миссии русских, «народа-богоносца», и их царя-катехона:
«И народ русский — державный народ в той мере, в какой он соучаствует в выполнении этой задачи, удерживая рвущееся в мир сатанинское зло от распространения и господства».
Митрополит Филипп II и Малюта Скуратов. Николай Неврев, 1898 год. Государственный музей изобразительных искусств Республики Татарстан, Казань
«Самодержавие духа» далеко опередило свое время и предвосхитило нынешний «век после правды (post-truth era)». По степени игнорирования исторических источников и историографической традиции это сочинение имеет только одного конкурента — «Новую хронологию» Анатолия Фоменко. С тем отличием, что переписывание истории у Снычева опирается не на безумные математические выкладки, а на «истинную веру». Снычев выдумал историю о том, что враги Филиппа плели козни и интриги, а благостный царь всячески пытался защитить оклеветанного святого. И не справился с этой задачей только потому, что не любил применять крутые меры. По Снычеву, Грозный шел не на Новгород, под вымышленным предлогом измены сея смерть и разрушение в своей стране, а просто ехал в Тверь «расследовать» дело митрополита, что и побудило врагов расправиться с Филиппом.
«Он (Иван IV. — Д. Х.) послал к Филиппу своего доверенного опричника Малюту Скуратова за святительским благословением на поход и, надо думать, за пояснениями, которые могли пролить свет на «новгородское дело». Но Малюта уже не застал святителя в живых. Он смог лишь отдать ему последний долг, присутствуя при погребении, и тут же уехал с докладом к царю».
Ну а в Новгород, где его опричники убили несколько тысяч человек, Иван заехал «по дороге».
Даже историк из МГУ Дмитрий Володихин, известный своей симпатией к царебожникам и к Снычеву и включивший домыслы последнего в список «научной и научно-популярной литературы» в своей биографии Грозного (ЖЗЛ, 2018), тот самый Володихин, который объявил, что коварный Запад научил Грозного жестокостям, пишет следующее по поводу убийства Филиппа царем:
«Был ли у Малюты хотя бы один шанс убедить царя в полной своей невиновности в том, что старик просто задохнулся или угорел тихонько перед сиятельным приездом Малюты? Государь Иван Васильевич всю жизнь провел среди политических интриг, его опыт по этой части превосходил все, что только мог представить себе опричник Скуратов-Бельский. И если даже сейчас, по прошествии без малого четырех с половиной столетий, утверждение о мирной смерти Филиппа не вызывает ни малейшего доверия, то тогда, по горячим следам, у опытного политика оправдания Малюты не удостоились бы ничего, кроме насмешки. Нельзя же врать так неправдоподобно! <…> Царь знал, что убил Малюта. И никак не наказал его. <…> Отдал Иван IV приказ уничтожить Филиппа или не отдавал, доподлинно установить до сих пор не удалось, и, возможно, никогда не удастся. Но отношение царя к убийству митрополита видно по тем благодеяниям, которыми осыпан был душегуб».
Царебожники, равно как и поклонники опричнины из Изборского клуба, считают опричнину предвестником сталинского террора, а опричников — предками чекистов. Например, Леонид Симонович-Никшич провел эту параллель весьма однозначно, предложив поставить на место снесенного памятника Феликсу Дзержинскому на Лубянке памятник Грозному. Поэтому тот факт, что Путин усомнился в убийстве Филиппа Грозным, может быть объяснен чувством корпоративной солидарности спецслужб — равно как и кругом чтения первого лица. Но это — частности. Главное, конечно, в том, что признание факта убийства Филиппа Грозным подрывает престиж российской неомедиевальной политики памяти, типичной для последнего десятилетия. Ее главная цель — внушить гражданам, что отказ от демократии и возвращение тоталитаризма равнозначно возрождению русской национальной традиции и что опричнина как раз и есть «русская идея».
Так что ТАСС прав, срочно информируя российскую общественность о неомедиевальном высказывании, которое подтверждает уверенность главы государства в правильности выбранного курса.
{{subtitle}}
{{/subtitle}}