«Ядерная кнопка оказалась в руках группы авантюристов»

После отказа М.С. Горбачева удовлетворить предъявленные требования Бакланов, Шенин, Варенников и Плеханов около 19 часов возвратились на аэродром Бельбек. С ними уехал и отстраненный Плехановым от исполнения своих обязанностей В.Т. Медведев.

Плеханов в дополнение к принятым мерам по изоляции президента СССР дал указание экипажу оборудованного специальной связью резервного президентского самолета Ту-134 (командир корабля — С.В. Галузин) убыть в Москву, а экипажу президентского вертолета Ми-8 (командир — В.И. Власов) лететь к себе на базу.

В это время Варенников, встретившись с прибывшими на аэродром по указанию Язова главнокомандующим Военно-Морским Флотом СССР В.Н. Чернавиным и первым заместителем министра внутренних дел Б.В. Громовым, сообщил им о том, что президент СССР серьезно болен и поэтому последует введение чрезвычайного положения в стране. Они должны быть к нему готовы. Он также предложил Громову вылететь на самолете министра обороны СССР в Москву, но тот отказался.

В 19.30 самолет Ту-154 (бортовой номер 85 605) с Баклановым, Болдиным, Шениным, Плехановым, Медведевым на борту вылетел с аэродрома Бельбек в Москву.

После его отлета Варенников собрал в литерном доме ожидавших его командующих военными округами: Киевского — В.С. Чечеватова, Северо-Кавказского — Л.С. Шустко, Прикарпатского — В.В. Скокова, а также командующего Черноморским флотом М.Н. Хронопуло и начальника ракетных войск и артиллерии В.М. Михалкина. 

Он потребовал быть готовыми к введению в войсках повышенной боеготовности. Для использования в работе он раздал присутствовавшим копии Закона СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения».

Завершив инструктаж, Варенников на самолете Ту-134 вместе с Чечеватовым вылетел в Киев.

Командир резервного президентского самолета Галузин, зная, что 19 августа президент СССР и сопровождающие его лица должны лететь в Москву для подписания Союзного договора, позвонил диспетчеру авиаотряда. Не получив подтверждения необходимости немедленного вылета, Галузин принял решение остаться на аэродроме Бельбек.

По той же причине не улетел с Бельбека и президентский вертолет Ми-8.

После введения в стране чрезвычайного положения министр обороны СССР Язов приказал закрыть аэродром Бельбек. Прилет и вылет всех воздушных судов мог осуществляться только по его личному разрешению.

Во исполнение приказа Язова на аэродроме были усилены караулы и посты. 

19 августа 1991 года в 19 часов 38 минут резервный президентский самолет Ту-134 был отправлен в Москву. На нем улетела группа операторов стратегической связи под командой заместителя начальника управления Генштаба Вооруженных Сил СССР полковника В.Т. Васильева, обеспечивавшая возможность президенту СССР решать вопросы обороноспособности страны во время его отдыха в Форосе.

Обвиняемый Варенников о встречах на Бельбеке и отлете в Киев на допросе 12 ноября 1991 года сообщил следующее: «…На аэродроме меня поджидали Чернавин и Громов, и в здании, как мне сообщили, командующие военных округов. Чернавину я сказал в присутствии Громова, что по поручению Министра обороны сообщаю, что возможно введение в действие Закона о чрезвычайном положении в некоторых районах страны и в связи с этим может быть объявлена повышенная боевая готовность войск и сил флота.

Министр просил посмотреть некоторые документы (наши, чисто военные, и Закон о введении чрезвычайного положения) <…>

<…> Я знал, что у Громова кончается отпуск и в порядке любезности предложил ему воспользоваться самолетом Министра обороны. Он поблагодарил и сказал, что сейчас лететь не может <…>

<…> после этого мы с ним распрощались, а я занялся подготовкой отправки группы в Москву <…>

<…> Группа в составе генерал-полковника Чечеватова (КВО), генерал-полковника Шустко (СКВО) и маршала артиллерии Михалкина была собрана в комнате здания аэродрома, где я с ними провел занятие. Присутствовал на этом занятии Хронопуло <…>

<…> Ориентировал командующих, что Министр обороны приказал довести до их сведения, что в ближайшее время может быть введен в действие «Закон о чрезвычайном положении» в некоторых регионах страны, в связи с этим будет объявлена повышенная боевая готовность <…>

<…> Для более конкретного решения вопроса по изучению Закона я каждому раздал ксероксную копию этого документа <…>»

На уточняющий вопрос, говорил ли он командующим о болезни президента, Варенников ответил категорически: «Нет».

Однако, будучи уличенным показаниями свидетеля В.В. Скокова, он вынужден был изменить свои показания:

«Да, возможно, я говорил, что мы были у Горбачева, что Михаил Сергеевич чувствует себя неважно…» (Т. 102, л.д. 149–157.) 

В.В. Скоков, командующий Прикарпатским военным округом, пояснил следующее:

«<…> Варенников сообщил, что сейчас были у Горбачева, что он очень болен, выглядит ужасно. Временно исполняет обязанности Янаев. В такой обстановке не исключено, что 19.08 может быть введено чрезвычайное положение <…>» (Т. 51, л.д. 217.)

Показания свидетеля Скокова подтвердил и свидетель В.Н. Чернавин, главнокомандующий Военно-Морским Флотом СССР. Он пояснил, что 18 августа ему позвонил Язов и приказал ему встретиться на аэродроме Бельбек с Варенниковым, который прилетит туда около 17 часов. Он, Чернавин, приехал на аэродром. Там ему сказали, что Варенников уехал, но должен вернуться, так как его ждут несколько командующих округов и главком артиллерии Михалкин.

Около 19 часов приехали на машинах Варенников, Бакланов, Плеханов, телохранитель Горбачева Медведев и другие лица.

Когда все прибывшие, кроме Варенникова, улетели, последний позвал его, Чернавина, и заместителя министра внутренних дел Громова и сказал им следующее: «<…> Горбачев серьезно болен, видимо какое-то время не сможет исполнять свои обязанности, работать, не исключено, что обязанности Президента страны временно будет исполнять Вице-президент Янаев. В связи с тем, что в стране крайне тяжелое положение в промышленности, в сельском хозяйстве, происходят серьезные межнациональные конфликты, не исключено, что в некоторых регионах страны будет введено чрезвычайное положение <…>» (Т. 51, л.д. 137).

Первый заместитель министра внутренних дел СССР Б.В. Громов подтвердил обстоятельства встречи с Варенниковым. По его словам, находясь на отдыхе в Крыму, он по просьбе Варенникова приехал 18 августа 1991 года на аэродром Бельбек.

Варенников, подъехавший туда же вместе с Баклановым, Шениным, телохранителем Горбачева Медведевым и другими лицами, сказал ему, что обстановка в стране обострилась, и предложил лететь на самолете министра обороны в Москву. Однако он, Громов, ответил Варенникову, что у него есть свой министр, который в случае необходимости отзовет его из отпуска. (Т. 92, л.д. 125.)

Начальник ракетных войск и артиллерии В.М. Михалкин о цели и содержании проведенного на Бельбеке совещания пояснил следующее: 

Затем Варенников сказал: «Если на днях будет подписан Союзный договор в таком виде, в каком он есть, то означает окончательный развал Союза. Завтра с 6 до 9 часов должно быть введено чрезвычайное положение <…>» (Т. 51, л.д. 197.)

Другой участник совещания, командующий Киевским военным кругом В.С. Чечеватов, об этом событии рассказал так: «<…> Зайдя в комнату, Варенников без каких-либо предисловий сказал, что Президент Горбачев болен, даже что у него что-то не в порядке внутри. Вице-президент Янаев допущен к временному исполнению обязанностей Президента. В связи с этим в стране могут возникнуть непредвиденные обстоятельства, различные осложнения, в связи с чем в военных округах необходимо обеспечить четкий порядок, усилить охрану военных объектов, не допустить различного рода провокаций, обеспечить четкую дисциплину и правопорядок, усилить контроль за личным составом, не допустить дезертирства военнослужащих. Варенников находился в напряженном, озабоченном состоянии <…>» (Т. 111, л.д. 112–113.)

Командующий Северо-Кавказским военным округом Л.С. Шустко дал аналогичные показания: «<…> Варенников сначала переговорил о чем-то с Громовым и Чернавиным. После разговора с ними пригласил остальных в дом.

Там Варенников сообщил, что Горбачев болен, обстановка сложная, завтра будет введено чрезвычайное положение <…>» (Т. 51, л.д. 191.)

Командующий Черноморским флотом М.Н. Хронопуло, будучи допрошенным в качестве свидетеля, показал, что 18.08.91 года около 10.15 ему домой позвонил министр обороны СССР Язов и попросил встретить на аэродроме Бельбек его первого заместителя Варенникова, а затем проводить его. Язов также сообщил, что из Москвы самолет вылетает в 13.00.

Около 14.00 ему же позвонил главнокомандующий Военно-Морским Флотом В.Н. Чернавин и сообщил, что министр обороны Язов предложил ему около 17.00 быть на аэродроме Бельбек, где необходимо встретиться с Варенниковым.

В 14.40 он, Хронопуло, прибыл на аэродром, где вместе с командиром полка ПВО Нецветаевым в 15.15 встретил Ту-154 с Варенниковым, Баклановым, Болдиным, Шениным, Плехановым и другими неизвестными ему гражданскими лицами. Часть из них куда-то сразу уехала.

После обеда в литерном домике около 15.50 Бакланов, Болдин, Шенин, Варенников, Плеханов на автомашинах ЗИЛ и «Волга» 9-го управления КГБ СССР выехали на дачу М.С. Горбачева. Цель их поездки он не знал. Проводив их, он выехал в Севастополь за Чернавиным и вместе с ним возвратился на аэродром Бельбек. В литерном домике увидел командующих округами: ПрикВО — Скокова, КВО — Чечеватова, СКВО — Шустко, а также начальника артиллерии Михалкина и первого заместителя министра внутренних дел СССР Громова.

Около 19.00 на аэродром возвратились Бакланов, Болдин, Шенин, Варенников, Плеханов. Приехав, они сразу же направились к ожидавшему их самолету. Проводив их, Варенников возвратился. Подошли Громов и Чернавин. Переговорив с ними, Варенников ушел в литерный домик. Чернавин сообщил ему (Хронопуло), что М.С. Горбачев заболел и поэтому в отдельных районах страны, возможно, будут приниматься меры к повышению боеготовности. Попросив самолет для вылета на следующий день в Москву, Чернавин с аэродрома уехал.

Зайдя вместе со Скоковым, Шустко, Чечеватовым, Михалкиным в литерный домик, он выслушал инструктаж Варенникова, раздавшего им ксерокопии Закона «О правовом режиме чрезвычайного положения». Варенников заявил, что в случае беспорядков в отдельных районах будет вводиться чрезвычайное положение. О создании ГКЧП речи не было. Конкретной задачи Варенников ему, Хронопуло, не ставил. Беседа длилась 7–10 минут, а затем Варенников распорядился, кто из них куда должен лететь. Сам Варенников улетел в Киев. (Т. 50, л.д. 3–8.)

Таким образом, дезинформировав командующих военными округами относительно состояния здоровья М.С. Горбачева, Варенников подготовил их к действиям в условиях чрезвычайного положения, что входило в планы захвата власти.

В дополнение к мероприятиям по изоляции президента СССР Плеханов распорядился отправить с аэродрома резервный президентский самолет, оборудованный специальной связью. На вопрос следователя, зачем это было сделано, Плеханов ответил следующим образом: «<…> Самолет Ту-134 вылетел в Москву по моему указанию, так как я считал, что в нем нет необходимости <…>» (Т. 5, л.д. 62–70.)

С этим доводом можно согласиться, но только с оговоркой: сделав все, чтобы исключить возможность возвращения президента СССР в Москву, 

Допрошенный по этим обстоятельствам бывший министр гражданской авиации Б.Е. Панюков показал: «<…> Во время отдыха Президента, а ранее Генерального секретаря ЦК КПСС в Крыму на Бельбеке всегда постоянно находился резервный самолет. Так было при Горбачеве, так было и до него. Распоряжалось этим самолетом 9 управление. Команда Плеханова, как начальника 9 управления, в части самолета для нас была обязательная. <…> Я не помню случаев, чтобы когда-либо ранее самолет этот с Бельбека убирали так. <…>

<…> Утром 19 августа мне мой помощник Прозор сказал, что поступила команда из 9 управления на отправку этого самолета из Бельбека в Москву. <…> Я ему сказал, что коль поступила такая команда, то необходимо выполнять. <…> (Т. 8, л.д. 203.)

Свидетель В.В. Прозор, на которого сослался свидетель Панюков, показал, что утром 19 августа 1991 года из 9-го управления КГБ СССР (служба охраны) ему поступила команда убрать самолет Ту-134 с аэродрома Бельбек в Москву. Звонил дежурный 9-го управления. Получив команду, Прозор позвонил на центральный командный пункт (ЦКП) войск ПВО и сказал, чтобы отдали команду о вылете. Однако самолет не вылетал, и ему вновь пришлось звонить на ЦКП. Дежурный ответил, что для вылета самолета с аэродрома Бельбек нужно разрешение начальника Генштаба Моисеева. Прозор доложил об этом министру Т.А. Панюкову.

Позже Прозору позвонил заместитель Моисеева и сообщил, что команда на вылет самолета дана. (Т. 114, л.д. 221–222.)

Свидетель С.В. Галузин, командир президентского самолета, дежурившего на аэродроме Бельбек, показал, что 19.08.91 года он должен был вылететь в Москву с президентом СССР и сопровождающими его лицами, так как предстояло подписание Союзного договора. 18.08.91 года около 19.00 ему в гостиницу позвонил начальник управления охраны Плеханов и сообщил, что 19.08.91 года за президентом прилетит самолет Ил-62. В связи с этим вертолет Ми-8 и самолет Ту-134, дежурившие на аэродроме, не нужны и могут сейчас же улетать. После этого Галузин позвонил диспетчеру авиаотряда, но тот никакими новыми данными не располагал и указание не подтвердил. Поэтому экипажи остались на аэродроме Бельбек.

19 августа 1991 года в 11.30 ему, Галузину, стало известно, что начальник Генштаба Министерства обороны СССР разрешил им вылет в Москву. Потом поступило указание взять на борт 8 человек. Около 19.00 на рафике и двух «Волгах» приехали пассажиры. Сопровождавший их сотрудник КГБ сказал, что полетят 14 человек.

Представитель особого отдела пофамильно, по списку проверил улетающих и членов экипажа, проверил самолет. Потом от самолета были убраны блокировавшие его автомашины, и он вылетел в Москву. (Т. 51, л.д. 182–187.)

Свидетель В.И. Власов, командир вертолета Ми-8, дежурившего 18–19 августа 1991 года на аэродроме Бельбек, показал, что при нахождении президента на отдыхе в Крыму дежурят два экипажа: вертолета и самолета. В их задачу входит вылет по заданию президента СССР. В этот период они проживают в гостинице при аэродроме Бельбек.

18 августа 1991 года от командира дежурного самолета Галузина Власову стало известно, что начальник службы охраны Плеханов дал команду на вылет в связи с их ненадобностью. Поскольку Плеханов не являлся непосредственным начальником членов экипажей, они решили позвонить в Москву диспетчеру авиаотряда. С этой целью Галузин уехал на аэродром. Вернувшись назад, он сообщил, что никаких изменений диспетчер не сделал. Поэтому они остались на аэродроме.

19 августа им стало известно о введении чрезвычайного положения в стране. Поскольку в тот день предполагалась их плановая замена, технический состав уехал на аэродром готовить вертолет к вылету. Минут через 40 уехавшие возвратились и сообщили, что охрана аэродрома к вертолету их не допустила, сославшись на какой-то приказ. Около 12.00 того же дня к гостинице подъехал командир полка Рощин и сообщил, что имеется разрешение на вылет по мере готовности. Когда они приехали на аэродром, дежурный сказал, что вылет вертолета отменяется. В отношении самолета разрешение на вылет осталось в силе. В 19 часов этого же дня после проверки документов и посадки пассажиров с аэродрома Бельбек вылетел самолет Галузина. Экипаж вертолета вылетел на Симферополь в 21 час. Вылетел без пассажиров. (Т. 51, л.д. 175–177.)

Свидетель С.Г. Нецветаев, командир 62-го авиационного полка ПВО, дислоцированного на Бельбеке, показал: «18 августа вечером, около 19.00, к литерному домику на трех-четырех «Волгах» подъехали Варенников, Бакланов и другие. Варенников с командующими военных округов зашел в него. Находились они там 30–40 минут». О чем говорили, Нецветаев не знает.

Около 20.30 самолет Ту-154 вылетел в Москву. В нем находились люди, ранее прилетевшие с Варенниковым. С промежутками около 5 минут за ним вылетели три Ту-134 с командующими округами. Все самолеты взяли курс на те аэродромы, откуда они прилетели. Варенников улетел в Киев с командующим Киевским военным округом. Проводив самолеты, уехал Хронопуло.

Возвратившись в литерный домик, Нецветаев увидел там командира президентского самолета Галузина и его оператора по связи. Они пытались дозвониться в Форос, Симферополь или Москву, но связи не было. Галузин сообщил, что человек, с которым он соединял его по телефону, назвавшись Плехановым, сказал, что они могут быть свободны и должны лететь домой. Поскольку экипаж Ту-134 19 августа 1991 года должен был обеспечить вылет президента М.С. Горбачева в Москву для подписания Союзного договора, то выполнить такое указание они не решились, не прояснив обстановку.

Наутро, 19 августа 1991 года, оперативный дежурный штаба армии ПВО подполковник Терехин передал ему приказ министра обороны СССР Язова о закрытии аэродрома Бельбек, запретив там посадку и взлет каких бы то ни было воздушных судов. Терехин также дал указание связаться с начальником штаба войск ПВО генералом Бородулиным.

Около 8.00 Бородулин подтвердил приказ о закрытии Бельбека на взлет и посадку, указав, что прием и отправка самолетов возможны только по разрешению министра обороны.

Около 8.30 от командира корпуса ПВО полковника Торопчина поступила команда дополнительно к имеющимся дежурным экипажам истребителей подготовить еще два.

В 8.53 Торопчин дал ему (Нецветаеву) указание заблокировать находящийся на аэродроме Бельбеке резервный президентский самолет и вертолет. Аналогичное указание дал и генерал Бородулин.

Исполняя полученные указания, он передал Галузину информацию о закрытии аэродрома и попросил находиться в профилактории. В целях воспрепятствования несанкционированному взлету и посадке самолетов в 10.18 в начале и в конце взлетно-посадочной полосы были выставлены автомашины СКП-9 (стартово-командный пункт), оборудованные связью с руководителем полетов, что давало возможность быстро выехать и блокировать полосу. Саму ВПП не перекрывал, так как полк несет круглосуточное боевое дежурство. По его команде между 10 и 11 часами президентский резервный самолет Ту-134 и вертолет Ми-8 были блокированы на стоянке двумя машинами КПМ (комбинированная поливочная машина). Самолет Ту-134 находился за веревочным ограждением, одна машина КПМ была поставлена перед самым его носом. Вторая машина КПМ перекрывала выезд с 4-й рулежной дорожки.

На схеме к протоколу своего допроса свидетель С.Г. Нецветаев изобразил места расположения самолета и вертолета, блокировавших их машин КПМ, а также места расположения машин СКП-8. (Т. 50, л.д. 49–64.)

Свои показания свидетель Нецветаев уточнил и конкретизировал на месте при воспроизведении обстановки. Он показал также, что 

(Т. 51, л.д. 114–117.)

Свидетель А.Е. Николаев, дежуривший на командном пункте армии ПВО в Киеве, показал, что 19 августа в 8.30 ему позвонил старший помощник начальника управления истребительной авиации 60-го корпуса Карамелев и доложил, что в Бельбеке в боеготовность, кроме имеющихся, приведено еще два самолета. (Т. 50, л.д. 99–100.)

В 8.52 начальник главного штаба войск ПВО генерал-полковник Мальцев передал оперативному дежурному армии ПВО в Киеве приказ заблокировать ВПП (взлетно-посадочную полосу) в Бельбеке, выставив на нее тягачи, и усилить охрану резервного самолета Ту-134 и вертолета Ми-8. Оперативный дежурный армии ПВО в Киеве подполковник Терехин передал этот приказ оперативному дежурному корпуса ПВО в Одессе.

Это подтвердил при допросе свидетель А.В. Чичин, заступивший 19 августа оперативным дежурным по армии ПВО. Он показал, что когда в 8.55 прибыл в зал боевого управления, дежурный Терехин сообщил ему об этих звонках. (Т. 50, л.д. 87–93.)

Обстоятельства блокирования самолета Ту-134 и вертолета Ми-8 подтверждаются показаниями водителя автомобиля ЗИЛ-130 (КПМ) В.А. Фортового, из которых следует, что 19 августа по приказу командира полка Нецветаева он поставил свою машину поперек 4-й рулежной дорожки непосредственно при выезде на взлетную полосу. Вторая аналогичная автомашина, водителем которой был сержант Холкин, была выставлена таким образом, что оказалась между самолетом и вертолетом. На этих местах Нецветаев с Холкиным простояли до 18–19 часов. Через полтора часа им приказали сесть в машины и при попытке самолета или вертолета взлететь препятствовать этому вплоть до тарана. (Т. 51, л.д. 85–87.)

Команды о закрытии аэродрома Бельбек, блокировании ВПП неоднократно дублировались. Свидетель Чичин, который был оперативным дежурным по армии ПВО в Киеве, показал, что в 9.58 от дежурного генерала ЦКП (центральный командный пункт) войск ПВО Ясинского из Москвы получил команду о том, чтобы все воздушные суда принимать на аэродром Бельбек и выпускать только с его личного разрешения. Эту команду Чичин занес в рабочую тетрадь № 773 (лист 87). Около 10 часов Ясинский проинформировал его, что дал команду непосредственно командиру полка в Бельбеке Нецветаеву о блокировании тягачами ВПП и усилении охраны. 

(Т. 50, л.д. 87–93.)

Свидетель Б.Ф. Абдышев также рассказал о блокировании президентского самолета и вертолета.

В рабочих тетрадях подразделений ПВО №№ 724, 773, 775, 810, 830, осмотренных 28 ноября 1991 года, обнаружены записи, объективно подтверждающие показания свидетелей о закрытии аэродрома и блокировании на нем самолета Ту-134 и вертолета Ми-8.

Свидетель Нецветаев о дальнейшем развитии событий на аэродроме Бельбек 19 августа 1991 года показал следующее. В 10. 40. ему с ЦКП войск ПВО в Москве позвонил дежурный — генерал Ясинский — и от своего имени отдал приказ готовить самолет на вылет, при этом указал, что на борту Ту-134 полетит группа полковника Васильева в количестве 10 человек. Кроме них, лететь не должен никто. Ясинский назвал фамилии членов группы, приказал перед вылетом проверить у всех документы. В 13 часов экипажи доложили о готовности к вылету. Около 17 часов к литерному домику на трех автомобилях «Волга» подъехали четыре человека: Губернаторов, Козлов, Сорокина и Александрова. В списках их не было, поэтому им предложили решать все вопросы с полковником Васильевым. В 18.20 прибыла группа Васильева. После разрешения в 18.40–18.45 он (Нецветаев) выдал экипажу оружие и документы (шифровальные таблицы и кодовые блокноты). Аппаратура спецсвязи с самолета не снималась. В 19.38 самолет Ту-134 вылетел на Внуково. Перед отправкой Нецветаев лично еще раз проверил документы всех членов экипажа и пассажиров. В 21.00 вертолет Ми-8 вылетел на Симферополь и в 21.21 произвел там посадку. (Т. 50, л.д. 49–63.)

Данные обстоятельства подтверждаются показаниями свидетелей: А.В. Чичина (оперативного дежурного по армии ПВО в Киеве, дежурившего с 9.00 19 августа до 9.00 20 августа 1991 года) и Э.Н. Ясинского (дежурного центрального командного пункта войск ПВО). (Т. 50, л.д. 87–93, 156–157.)

Об этом же дали показания свидетели В.П. Степкин (т. 50, л.д. 65–66) и Мельников С.Д. (т. 50, л.д. 67–70).

Свидетель А.С. Паньков, сотрудник особого отдела КГБ, старший оперуполномоченный в/ч 32436, показал, что 19 августа 1991 года, прибыв на аэродром Бельбек, узнал от Нецветаева, что вылет президента СССР в Москву отменен. Вечером его самолет был отправлен в Москву с группой полковника Васильева. Позднее с аэродрома улетел на базу и Ми-8. (Т. 51, л.д. 74–77.)

Группа сотрудников Генерального штаба ВС СССР во главе с полковником В.Т. Васильевым обеспечивала президенту СССР во время его нахождения на отдыхе в Крыму возможность осуществления его полномочий, связанных с использованием стратегических ядерных сил. Технически это осуществлялось с помощью системы связи «Кавказ-7». В комплексе мероприятий по изоляции М.С. Горбачева были отключены и эти каналы, так как через них президент СССР мог бесконтрольно со стороны УПС КГБ связаться с любым абонентом.

Свидетель В.А. Кириллов — оператор 9-го управления Главного оперативного управления Генштаба — показал, что 18 августа 1991 года с Антиповым и Мироновым дежурил в специально отведенном для их группы помещении в административно-служебном корпусе объекта. Служба проходила как обычно, в нормальном режиме. В 16.32 они обнаружили, что пропали все виды связи (спецсвязь, городская, АТС, правительственная, внутренняя с охраной). Кроме того, перестал работать телевизор.

В 16.40 Генералов им сообщил, что старшего дежурной группы вызывает Варенников. При встрече с ним Варенников спросил, в каком состоянии находится узел связи министерства обороны. Он, Кириллов, ответил, что связи нет. Варенников ответил, что так и должно быть. Узел связи должен быть выключен.

Примерно в 17.15 Кириллов подошел к Плеханову и спросил, что происходит. Тот ответил, что происходящее их не касается.

Кириллов проверил прямую связь с президентом. Этой связи тоже не было. (Т. 44, л.д. 236–242.)

Свидетели В.В. Миронов и И.Н. Антипов также подтвердили отключение всех видов связи, в том числе и спецсвязи по каналу «Кавказ-7». (Т. 44, л.д. 247–253, 257–264.)

Свидетель В.Ю. Поверин, непосредственно отключавший на станции связь стратегического направления Министерства обороны с объекта «Заря», пояснил, что он с Ниловым производил отключение всех подряд секретных линий связи, т.к. ни о каких исключениях указаний не поступало. (Т. 45, л.д. 77–78.)

Свидетель Б.А. Нилов подтвердил, что, выполняя полученные распоряжения, они с Повериным отключили все без исключения каналы связи с объектом «Заря». (Т. 43, л.д. 86–100.)

Свидетель Парусников, давая пояснения об отключении связи, показал, что он и подчиненные ему сотрудники действовали в соответствии с полученными от Глущенко и Плеханова указаниями. На объекте «Заря» подлежали отключению все виды связи. Он подчеркнул, что каналы связи «Кавказ-7» были отключены потому, что соединения по ним не могли контролироваться УПС. (Т. 45, л.д. 50–59.)

Узнав утром 19 августа о том, что отключенная аппаратура президентской стратегической связи осталась в Форосе, министр обороны Д.Т. Язов распорядился незамедлительно вывезти ее в Москву.

Данное обстоятельство подтвердил допрошенный в качестве свидетеля В.Г. Денисов, являвшийся начальником ГОУ Генерального штаба ВС СССР. (Т. 105, л.д. 154–170.)

Свидетель В.Т. Васильев, заместитель начальника 9-го управления Главного оперативного управления Генштаба ВС СССР, пояснил, что подчиненная ему группа обеспечивала стратегической связью президента СССР во время его нахождения на отдыхе в Крыму.

В оперативном подчинении у службы охраны они не находились, а лишь согласовывали с сотрудниками госбезопасности вопросы допуска на объект, передвижения т.д.

Им было известно, что 19 августа 1991 года они должны были быть готовыми к отъезду из Крыма.

Утром 19-го он поехал на объект произвести смену операторов, но его туда не пропустили. Полковник-пограничник на внешних воротах сказал, что Генералов распорядился вернуться к месту дислоцирования — Алупку — и там ждать.

Около 11 часов Васильеву позвонили по городскому телефону и сказали, что с ним будет разговаривать Генералов. Однако говорил Глущенко, представившийся заместителем по связи. Глущенко сказал, что по указанию председателя КГБ СССР Крючкова и начальника управления Генштаба Болдарева (кому непосредственно подчинен Васильев) необходимо забрать с объекта смену операторов и аппаратуру стратегической спецсвязи.

Переговорив с Болдаревым, Васильев вновь связался с Глущенко, который сообщил, что разрешение Генералова на вывоз аппаратуры и операторов получено.

Забрав аппаратуру и личный состав группы, Васильев приехал на аэродром Бельбек, откуда на самолете Ту-134 они вылетели в Москву. (Т. 44, л.д. 206–215.)

В процессе следствия была проведена судебно-техническая экспертиза, которая пришла к следующему выводу: «<…> отсутствие в месте пребывания Президента СССР (на даче в Форосе) засекреченной правительственной связи и телекодовой связи системы «Казбек» («Кавказ-7») лишало его технической возможности выдать приказ и санкцию на применение стратегических ядерных сил СССР с 17 час. 20 мин. 18.08.91 года до 18 час. 00 мин. 21.08.91 года <…>» (Т. 105, л.д. 267–271.)

Сам президент, отвечая на вопросы, связанные с отключением стратегической связи, так оценил последствия этих действий: «<…> после отключения всех видов связи и потери контакта с Генеральным штабом офицеры, обслуживающие «ядерный чемоданчик», видимо, действуя согласно своим инструкциям, уничтожили шифрованные коды, после чего аппаратура, ставшая бесполезной, ими была вывезена в Москву.

А последствия таковы. 

Глава государства, в течение 73 часов находясь в полной изоляции, был лишен возможности осуществлять свои полномочия в этой области, то есть правомерное решение вопросов, связанных с использованием стратегических ядерных сил, было исключено. 

(Т. 130, л.д. 146–149.)

Эта оценка полностью соответствует выводам экспертов.

Таким образом, действия участников заговора при захвате власти были сопряжены с ущербом не только государственной безопасности, но и обороноспособности страны.

Свидетель А.С. Черняев показал, что по его требованиям Генералов 19.08.91 года отправил в Москву на «военном» самолете (резервном президентском Ту-134) референта Т.А. Александрову. На том самолете летела группа связистов полковника Васильева и везли груз — аппаратуру стратегической связи.

Кроме того, по словам Черняева, на том же самолете улетел один сотрудник охраны президента СССР (Губернаторов), перенесший операцию по удалению аппендицита. (Т. 31, л.д. 105–129.)

Свидетель Т.А. Александрова показала, что во время работы в Крыму, где отдыхала семья Горбачевых, она жила не в Форосе, а в близлежащем санатории.

18 августа 1991 года у нее был выходной, а Черняев и Ланина во второй половине дня поехали в Форос. Вскоре перестали работать телефоны, кроме внутрисанаторных. Черняев и Ланина с Фороса ночевать в санаторий не вернулись. С ними по телефону связаться было нельзя. Что происходит, ей известно не было.

Днем, примерно в 14.30, к ней в номер пришли двое мужчин. Один из них — водитель, ранее возивший их на работу в Форос. Он предложил ей собрать вещи — свои, Ланиной и Черняева. При этом ей было сказано, чтобы она собиралась быстрее, поскольку ее ждет самолет.

Улетала она на самолете Ту-134. В салоне, где она сидела, были еще Сорокина, врач и один из сотрудников охраны. В другом салоне летели военные — человек десять. (Т. 31, л.д. 157–158.)

20 августа 1991 года Варенников по телефону дал указание командующему Черноморским флотом Хронопуло усилить охрану аэродрома Бельбек. В свою очередь Хронопуло эту задачу поставил перед начальником береговых войск Черноморского флота Романенко.

В тот же день в 21.30 командир в/ч 99732 Рожманов через оперативного дежурного в/ч 13140 (бригада морской пехоты) получил распоряжение о направлении на аэродром Бельбек роты морской пехоты.

В 22.28 морские пехотинцы (41 человек, из них четыре офицера и четыре прапорщика) на восьми бронетранспортерах с полным вооружением и боезапасом начали выдвижение в район аэродрома. Туда же прибыли Рожманов и офицер штаба Ковтуненко, которым надлежало координировать действия с командованием аэродрома и 62-го авиационного полка ПВО.

Прибыв на аэродром, Ковтуненко и Рожманов встретились с Нецветаевым и решили с ним все вопросы, связанные с рассредоточением личного состава для выполнения поставленной задачи.

Около 9 часов 21 августа 1991 года в соответствии с указаниями Варенникова, поступившими накануне, командир бригады морской пехоты (в/ч 13140) Кочетков отдал распоряжение командиру отдельного разведывательного батальона (в/ч 63963) Грошеву о приведении части в боеготовность и отправке на аэродром Бельбек. В 11.20 разведбат (84 человека на семи БРДМ) с полным вооружением покинул место своей дислокации и в 13.00 прибыл на аэродром.

Перед ротой Оноприенко и разведбатом Грошева была поставлена задача оборонять аэродром. В случае несанкционированной посадки самолетов надлежало блокировать их, выяснить, кто и зачем прилетел, после чего предложить прибывшим сдаться. В случае отказа или вооруженного сопротивления — по дополнительной команде уничтожить.

Была разработана и доведена до личного состава таблица условных сигналов.

Кроме того, на аэродром прибыл и был размещен вместе с ротой Оноприенко противотанковый дивизион — в/ч 63855 (65 человек с вооружением и боезапасом). Действовать личный состав дивизиона должен был вместе с подразделениями Оноприенко и Грошева.

Изложенное подтверждается следующими доказательствами.

Свидетель Хронопуло в этой части показал, что 20 августа 1991 года около 21.00 ему позвонил Варенников и дал указание об усилении охраны и обороны аэродрома Бельбек. Мотивировал он это целью предупреждения возможной посадки самолета с группой захвата. Соответствующее распоряжение Хронопуло отдал начальнику береговых войск Черноморского флота генерал-майору Романенко. (Т. 50, л.д. 3–8.)

Свидетель В.И. Романенко пояснил, что 19 августа 1991 года около 8.00 от начальника штаба Черноморского флота получил распоряжение о приведении береговых войск в повышенную боеготовность, а также об усилении охраны объектов флота. К числу таких объектов относится и аэродром в Бельбеке. Эту команду он передал командиру бригады морской пехоты полковнику Кочешкову, в том числе о приведении в [2]0-минутную готовность 1-го батальона морской пехоты.

20 августа 1991 года около 20.00 он получил указание командующего флотом о выделении роты морской пехоты для охраны и обороны аэродрома Бельбек. Соответствующее распоряжение он передал в в/ч 13140. Утром следующего дня Хронопуло по телефону уточнил, что на аэродроме Бельбек ожидается посадка самолета с группой захвата, которую в случае вооруженного сопротивления по дополнительной команде следует уничтожить. (Т. 50, л.д. 13–23.)

Свидетель А.Н. Ковтуненко показал, что по распоряжению начальника береговых войск Черноморского флота Романенко 20 августа 1991 года около 22 часов он вместе с 3-й ротой морской пехоты направился на аэродром Бельбек с задачей обеспечить его охрану и оборону. Прибыв в 23.45 на аэродром, он совместно с командиром полка ПВО Нецветаевым расставил там посты.

Он также пояснил, что при посадке на аэродром каждого самолета от Романенко поступала команда «приготовиться к работе». И только после решения командования ПВО о принятии самолета следовала команда «отбой». (Т. 50, л.д. 43–48.) 

Свидетель А.Н. Кочешков пояснил, что 21.08.91 года вместе с Романенко и другими офицерами штаба береговых войск и бригады морской пехоты прибыл на военный аэродром Бельбек. Здесь на стартовом командном пункте Романенко поставил подчиненным ему подразделениям задачу по охране и обороне аэродрома, в том числе блокированию самолетов в случае их несанкционированной посадки, а при вооруженном сопротивлении — уничтожению по дополнительной команде. (Т. 50, л.д. 117–123.)

Свидетель Ю.В. Грошев рассказал, что 21.08.91 года около 13.00 подчиненная ему часть прибыла на аэродром Бельбек, где была рассредоточена вдоль взлетно-посадочной полосы с задачей охраны и обороны аэродрома. Они должны были быть в готовности к захвату вооруженной группы, которая могла прибыть на аэродром. В случае остановки самолета-нарушителя в районе расположения батальона его подразделения должны были действовать по команде. (Т. 51, л.д. 1–9.)

Свидетель А.Б. Кочетков показал, что 21.08.91 года по указанию начальника политотдела части он прибыл на аэродром Бельбек. Здесь по распоряжению комбрига Кочешкова он должен был при необходимости через звуковещательную станцию провести переговоры с группой, которая могла бы высадиться на аэродроме. Прибывшим следовало предложить сдаться, а в случае отказа и оказания сопротивления — уничтожить. (Т. 50, л.д. 137–144.)

Свидетель С.Г. Нецветаев пояснил, что в ночь на 21.08.91 года 

под командованием старшего лейтенанта Оноприенко. Старшим от штаба береговых войск был полковник Ковтуненко. Роте была поставлена задача нести охрану и оборону аэродрома.

Утром 21.08.91 года на аэродром приехал генерал-майор Романенко. Последний уточнил, что в задачу подразделений морской пехоты входит не только оборона аэродрома, но и захват вооруженной группы, прилет которой ожидался. Для выполнения этой задачи дополнительно прибыл батальон морской пехоты. В дальнейшем по командам штабов армии ПВО из г. Киева и корпуса ПВО из г. Одессы на аэродроме были приняты самолеты. На первом из них прибыл министр обороны СССР и члены ГКЧП, а на третьем — члены российского правительства.

Команды, поступавшие из штаба, и разрешение на посадку этих самолетов он передавал командованию морской пехоты, после чего личному составу давалась команда «отбой».

Нецветаев также пояснил, что по командам штаба ПВО взлетно-посадочная полоса дважды блокировалась автомашинами, в том числе перед посадкой первого и третьего самолетов. Это делалось, чтобы не допустить последующих возможных несанкционированных посадок самолетов. (Т. 50, л.д. 49–63, 64.)

Свидетели С.В. Голотин, Ю.Л. Загоруй, В.Б. Дрозд подтвердили эти показания, пояснив, что 21.08.91 года около 18.30 закрепленными за ними специальными автомашинами они по указанию командира полка ПВО Нецветаева в течение 15 минут блокировали взлетно-посадочную полосу. Головин и Быченков также блокировали ВПП сразу после посадки первого самолета Ил-62. (Т. 51, л.д. 88–89, 90, 92–93.)

При воспроизведении обстановки и обстоятельств событий, имевших место 21.08.91 года на аэродроме Бельбек, установлено, каким образом по сигналу «капкан» блокировалась взлетно-посадочная полоса и рулежные дорожки аэродрома, какие перемещения личного состава и техники осуществлялись после поступления соответствующих команд. (Т. 51, л.д. 107–110, 114–117, 118–134.)

О ситуации на аэродроме, о поступавших командах и их цели свидетель Г.Г. Филиппов показал следующее. 21.08.91 года он вместе с матросом Стюхиным был направлен в распоряжение комбрига Кочешкова. Приехали на аэродром Бельбек. На командном пункте Кочешков сообщил офицерам, что за Горбачевым должен прилететь самолет. Он же сказал, что на самолете может прилететь Б.Н. Ельцин с группой захвата в количестве 100–150 человек. В этом случае после приземления пассажирам будет дана команда «всем оставаться на своих местах». Если эта команда не будет выполнена и с самолета будет открыт огонь, то по его команде подразделения морской пехоты должны уничтожить этот самолет вместе с пассажирами. Во время этого разговора присутствовавшие смотрели телевизор. Они знали о происходящих в Москве событиях. Он, Филиппов, слышал эти разговоры, хотя находился за дверью помещения, в котором находились разговаривавшие офицеры. Ставя задачу командиру роты Оноприенко, Кочешков прямо сказал, что речь идет о блокировании самолета с Ельциным. Затем Кочешков поехал к офицерам роты Оноприенко и поставил им такую же задачу. Но здесь он уже не говорил, о каком самолете идет речь.

Затем в правительственном домике адмирал Хронопуло сообщил Романенко и Кочешкову, что возможен прилет самолета с Ельциным. Он же, то есть Хронопуло, дал команду отвести бронетехнику от взлетно-посадочной полосы, чтобы ее присутствием не провоцировать прилетевших на перестрелку. Технику отвели. Перед прилетом первого самолета по радиосвязи всем была подана команда «приготовиться к работе». Действиями подразделений руководил адмирал Хронопуло. После посадки этого самолета была дана команда «отбой». Затем ВПП заблокировали, чтобы исключить несанкционированную посадку другого самолета. Вместе с Кочешковым Романенко вновь поехал в правительственный домик. Хронопуло к тому времени уехал. Кочешков доложил Романенко, что поступил приказ разблокировать ВПП и готовиться к прилету самолета. Созвонились с Хронопуло, и тот подтвердил этот приказ. Он также дал команду убрать личный состав и технику, так как на этом самолете возможен прилет Силаева и Руцкого с группой для спасения президента СССР. Хронопуло также приказал технику и личный состав подразделений морской пехоты, задействованные на аэродроме Бельбек, после приземления членов российского правительства направить к месту постоянной дислокации.

Затем приземлился самолет с Силаевым, Руцким и сопровождением. Им подали машины, и они уехали. Команда «отбой» была дана после их отъезда. Получив команду, личный состав с техникой был построен в походные колонны за территорией аэродрома, а он, Филиппов, около 20 часов убыл с аэродрома вместе с Кочешковым.

О том, что планируется захват самолета с Ельциным, он, Филиппов, около 14 часов сообщил своему командиру взвода Саркисяну. Говоря о возможном уничтожении самолета и прилетевших на нем лиц, Хронопуло подчеркивал, что такая команда будет им отдана лишь после получения соответствующей команды «сверху», то есть он действовал не самостоятельно. Днем 21.08.91 года, узнав из телепередач о том, что в Крым готовится вылет членов российского правительства, Кочешков сказал офицерам, что все они втянуты в «грязную игру». (Т. 51, л.д. 24–32.)

Свидетель А.С. Паньков, старший оперуполномоченный в/ч 32436, пояснил, что 21.08.91 года утром, приехав на аэродром, он услышал концовку инструктажа, который Романенко проводил на ЗСКП. Задача ставилась по охране и обороне аэродрома. 

После получения команды «отбой» все подразделения морской пехоты были отведены со своих позиций. (Т. 51, л.д. 74–77.)

Свидетель В.И. Оноприенко показал, что, прибыв со своей ротой в ночь с 20 на 21 августа 1991 года на аэродром Бельбек, имея задачей его охрану и оборону, совместно с командиром полка Нецветаевым они расставили посты.

21 августа 1991 года генерал-майор Романенко при уточнении задачи на ЗСКП сообщил, что ожидается прилет самолета с группой захвата. Самолет нужно будет блокировать, а в случае оказания вооруженного сопротивления прибывшими — по команде — уничтожить. Он также сообщил, что в помощь уже выдвигается разведывательный батальон. Какой самолет, что за группа захвата прилетит на нем, ему во время инструктажа не сказали. Личный состав был на бронетехнике, с полным вооружением и боеприпасами. Они заняли позиции согласно намеченному плану. Перед посадкой первого самолета по радио была дана команда «приготовиться к работе». Вскоре они узнали, что этим самолетом прилетел Язов. Затем поступила команда убрать бронетехнику и личный состав в ангары и не высовываться. Слышал, что в это время садились самолеты, но кто на них прилетал, ему известно не было. Из приказа знал, что личный состав должен уничтожить преступную группу. О том, что ожидается прилет Ельцина или членов российского правительства, не знал. По мере приземления самолетов по радио поступали команды «приготовиться к работе», а затем — «отбой». (Т. 50, л.д. 150–158.)

Согласно записям в журнале диспетчера в/ч 49222, самолет Ил-62 совершил посадку на аэродроме Бельбек 21 августа 1991 года в 16.08, самолет Ту-134 — в 16.34, самолет с представителями российского правительства — в 19.16. (Т. 50, л.д. 72.)

Свидетели А.А. Пулин (т. 51, л.д. 18–23), А.В. Баранов (т. 51, л.д. 10–17), А.Л. Саркисьян (т. 51, л.д. 62–63) подтвердили обстоятельства прибытия на аэродром Бельбек. Кроме того, они пояснили, что на аэродроме беседовали с сержантом Филипповым, охранявшим Кочешкова. Филиппов сообщил, что подразделения морской пехоты предназначены для захвата и уничтожения членов российского правительства. Перед посадкой каждого из самолетов по радио подавались команды «приготовиться к работе», а затем — «отбой». После прилета российской делегации личный состав вывели и построили в походные колонны. Задача на обеспечение вылета президента СССР им не ставилась. К месту постоянной дислокации они убыли около трех часов ночи 22.08.91 года.

Участие М.Н. Хронопуло, В.И. Романенко, А.И. Кочешкова, С.Г. Нецветаева в заговоре с целью захвата власти не установлено, поэтому уголовное дело в отношении их 23 декабря 1991 года прекращено.

Для правовой оценки их действий на аэродроме Бельбек уголовное дело в этой части выделено в самостоятельное производство и направлено по подследственности. (Т. 51, л.д. 234–258.)

Именно для предупреждения этого на аэродром в комплексе мероприятий по изоляции президента ССР были выдвинуты подразделения морской пехоты.