I

«По ту сторону дверей» — это программа об осмыслении урбанистического пространства с помощью кинематографа, где психогеографические дрейфы («Сверкающая кровь Барби», «Маат значит «земля») переплелись с монтажными экспериментами по экскавации городского прошлого («Опять в городе разведены мосты», In Ictu Oculi). 

«Сверкающая кровь Барби», реж. Улу Браун

Ранее представленный на Берлинале фильм сопровождается закадровым диалогом матери и ее дочери лет шести — номадов, которые по непонятным — возможно, экономическим — причинам скитаются сначала по Германии, а затем, перелетев через океан, по индустриальному городу-банкроту Детройту. В начале фильма дочь обзаводится камерой, на которую и снята эта якобы документальная, а на самом деле полусновидческая и эксцентричная короткометражка; камера заговорщически выхватывает в пейзаже различные предметы розового цвета — лазерный диск, средство для мытья стекол, форму курьера — словно знаки, чей смысл доступен только посвященным. Нечто среднее между игрой «найди предмет» и ASMR-видео, для меня «Сверкающая кровь Барби» — это фильм о трансформирующей силе детского воображения: с подачи впечатлительной девочки косплееры на аниме-фестивале преображаются в волшебных троллей, а розовый компот — в кровь кукол Барби. 

II

Программа «В песках времен» продолжает линию с экскавацией прошлого как буквального (тактильная документация раскопок «Соль де Кампинас» и шаловливое погружение в воспоминания археологини «80 000 лет»), так и метафорического (зябкий фильм Мики Таанилы «Неудавшаяся пустота. Время» и навеянная Сокуровым и Вонгом Карваем импрессионистская мелодрама о любви двух женщин «Зеленые мысли»). 

«80 000 лет», реж. Кристель Лёрё

Героиня одного из моих любимых фильмов, представленных в конкурсе последнего Роттердамского фестиваля, археологиня по имени Селин возвращается в родной город на севере Франции на раскопки и встречает (или не встречает?) призраков прошлого — в частности, одноклассника, которого когда-то застала голым в раздевалке. Селин преодолевает напластованные друг на друга безответную школьную любовь, кризис самоидентификации и неудавшееся первое телевизионное интервью, чтобы добраться до заветного «я». 

III

В программе с говорящим названием «В хрупком сосуде» собраны фильмы об уязвимости человеческого тела перед естественной смертью («Песни для умирания»), военными конфликтами («Письмо горлице», «Дом, который моя мать так и не нашла»), психическими расстройствами («Прозрачная я») и мутациями («Бластогенез X»).

 «Песни для умирания», реж. Коракрит Арунанондчай 

Новая видеоработа одного из самых востребованных тайских режиссеров поднимает уже ставшую дежурной тему политического беспокойства в современном Таиланде, также по-своему осмысленную Апитчатпонгом Вирасетакулом («Дядюшка Бунми, который помнит свои прошлые жизни», 2010), Аночей Сувичакорнпонг («Когда стемнеет», 2016) и Пхуттипхонгом Ароонпхенгом («Манта Рэй», 2018). Общей для этой условной волны является сюрреалистическая образность и завороженность смертью: «Песни для умирания» зарифмовывают личный опыт режиссера — похороны деда — с масштабными похоронами тайского короля, а также предлагают зрителям самим поупражняться в своей предстоящей смерти и прогуляться по загробному миру призраков. 

IV

Маргинализованные модели времени и памяти — мезоамериканская («Тоналли»), североафриканская («Сто шагов»), тувинская («Носители памяти»), индонезийская («Теллурическая драма») и женская («Девушка есть присутствие») — нашли отражение в концептуальных фильмах шестой программы «В ритуале припоминания». 

«Теллурическая драма», реж. Риар Ризальди 

В представленном на прошлогоднем MIEFF’е фильме «Каситерит» индонезиец Риар Ризальди рассказывал об экоциде, сопряженном с добычей природного топлива, от лица питаемого оловом искусственного интеллекта по имени Наташа, живущего в далеком будущем. В «Теллурической драме» режиссер вновь изобретает для себя своеобразную маску, на сей раз гостя из прошлого: спекулятивного персонажа по имени доктор Минурван — антрополога, писателя и историка-любителя, который с 1986 года «перестал появляться на публике». Используя как сфабрикованные самим Ризальди тексты «Минурвана», так и реально существующие данные, фильм рассказывает о новаторском проекте «Радио Малабар», ради которого нидерландское колониальное правительство оккупировало две горы в Восточной Яве. Священное место, где коренные жители общались с духами, превратилось в чудо геоинженерии — гигантский трансмиттер для передачи данных, с помощью которого Нидерланды пытались обойти британский телеграф в технологической гонке. Ризальди несколько перебарщивает с экранным текстом, который вряд ли успеют прочесть даже самые натренированные зрители, но это обстоятельство с лихвой компенсирует богатая образность и живописность фильма.

V

Наиболее абстрактный и бессюжетный блок «На пересечении стихий» переключает внимание с человека на окружающий мир, выводя Солнце («Автотрофность», «Мы найдем тебя, когда солнце станет черным»), землю («Перед крахом Монблана», earthearthearth) и воду («Тысяча и одна попытка быть океаном») с периферии зрения в гипнотический центр. 

«Тысяча и одна попытка быть океаном», реж. Ван Юйянь

Суггестивный калейдоскопический фильм Ван Юйянь иллюстрирует всевозможные коннотации слова «океан» — от веселья аквалангистов-ютьюберов до катастрофических наводнений и вреда, наносимого океану людьми. Но самое интересное в нем, с точки зрения субтитровщика, — это звуковой ряд, состоящий из закольцованных реплик, произносимых женским голосом и постепенно перетекающих друг в друга. Одна реплика — Where are you tonight? («Где ты сегодня вечером?») — сменяется смутно различимой другой — Brittany («Бриттани»), а может быть, hootenanny («гулянка»). 

VI

Герои программы «В мерцании грез» по-разному выходят за пределы собственного тела и домашнего пространства — будь то с помощью веб-камеры («Никто не заплакал»), съемки внешнего мира в самоизоляции («Письма о конце света»), видеоигровой песочницы Minecraft («По следам утопии») и собственного воображения («Сенсорная перегрузка») — что становится все более актуальным в эпоху COVID-19. 

«Сверхдлинная выдержка», реж. Хлои Галибер-Лене

Новую работу одной из ярчайших видеоэссеисток нашего времени отличает традиционно мастерская работа с текстом. При этом в фильме не просто нет речи — он вообще беззвучен. Размышления Лене даны субтитрами, а визуальным сопровождением служат четыре экрана, в каждом из которых она рассказывает, казалось бы, отдельную, но причудливо связанную с другими историю: изобретение фотографии Луи Дагером (1838); создание авторского метода режиссером Джеймсом Беннингом (2004); разработка «Зельды» дизайнером Сигэру Миямото (1961); и написание текста исследовательницей Белит Саг (2014). На проверку способы документации и репрезентации реальности оказываются тесно сопряжены с различными конфликтами, например классовыми: первому сфотографированному человеку в истории чистили ботинки — он (а это был мужчина) единственный мог себе позволить неподвижно сидеть в течение десяти минут на оживленном Бульваре дю Тампль в Париже. Всего лишь за семь минут Лене со свойственной ей проницательностью распутывает каждый запутанный клубок — или, как знать, усложняет его еще сильнее.

Михаил Захаров