Встреча

«Как правило, я редко плачу, когда умирают люди. Не из-за какой-то черствости сердца, а потому, что мне кажется, что это не повод для слез. Хотя бывают и исключения». Так она написала в своем блоге, последний пост в котором датирован 17 января 2016 года.

Исключения она назвала: Джим, президент Джон Кеннеди, принцесса Диана, бабушка, подруга Мэри, Дэвид Боуи.

Это те, по кому она плакала. Те, чей уход причинил ей такую боль, что ее не смогли смирить ни вера в иное измерение, ни уверенность в жизни после смерти.

Моррисон — Джим — первый в этом списке.

Но что все-таки значат ее слова о том, что, когда умирают люди, это не повод для слез?

Они значат ее глубокую веру в то, что мы не исчезаем, а уходим в безграничный сияющий мир, где наш ждут встречи с теми, кого мы любили.

Патриция Кеннили покинула наш мир в этом июле, но день неизвестен. Не было ни официального сообщения, ни некролога в газетах. Так и останется в биографических заметках о ней, в «Википедии», в рок-энциклопедиях месяц, а не день ее ухода — июль 2021-го.

Безумный, жаркий, лихорадочный, прорывающийся истерическими дождями июль, чреватый наводнениями, объятый пандемией, трясущийся от слухов и страхов июль, белый от солнечного света, как засвеченный стоп-кадр нашей жизни.

Патриция Кеннили выросла в месте под символичным названием Северный Вавилон и в возрасте 20 лет вступила в Нью-Йорк с той энергией, с тем драйвом, с тем весельем, с той дерзостью и гордостью, которые были свойственны рок-н-роллу и рок-поколению, распускавшемуся яркими безумными цветами в воздухе нового Ренессанса. Она принадлежала к тем новым, свободным, бесстрашным женщинам этого поколения, которые отбрасывали корсеты прошлых представлений и со смехом бросались в жизнь, как в счастливое море. Высокая, рыжеволосая американка носила рыжую фетровую шляпу с широкими полями, кинжал за поясом тугого боди, высокие белые сапоги, а ее обнаженную руку обвивала позолоченная змея. В таком виде она приходила на пресс-конференции и интервью. В 22 года она — выпускница университета Нью-Йорка, бакалавр английской литературы, автор многих эссе о рок-музыке, один из первых в истории движения рок-критиков — была главным редактором журнала Jazz&Pop. 

Их отношения многократно рассказаны, в том числе самой Патрицией в ее огромной книге «Странные дни. Моя жизнь с Джимом Моррисоном и без него». Это была любовь двух людей, которых со страшной силой уносило в разные стороны: ее — в мир древних кельтов и в глубину нового язычества, а его — со сцены на сцену, из бара в бар, из улета в полет и обратно… Брак, который они заключили в июне 1970 года по кельтскому обряду, никогда нигде не был зарегистрирован, но она считала его действующим и вечным даже тогда, когда Моррисона не стало. Долгие годы она жила под своей фамилией, потом сменила ее на двойную Кеннили-Моррисон, а потом просто стала Патрицией Моррисон.

Моррисон из Парижа написал ей десять открыток и писем, и это всегда было для нее залогом того, что он думал о ней, любил ее и хотел вернуться к ней. Но в Париже он был с другой рыжеволосой женщиной по имени Памела, на ее имя написал завещание и к ней вернулся в свой последний вечер. До конца жизни Патриция Кеннили верила, что Памела убила его: случайно, неслучайно, неправильной дозой, не тем веществом — но убила.

Уже давно Памела Курсон — Queen of the Highway и девушка с оранжевыми лентами из стихотворений Моррисона — после ада своих последних лет нашла покой на тихом кладбище в округе Ориндж в своей родной Калифорнии, а Патриция Кеннили все сводила с ней счеты и выясняла отношения в своей огромной книге. И не только с ней, но и с режиссером Стоуном, который своим фильмом опошлил жизнь Моррисона и превратил ее в «клюкву». Патриция Кеннили консультировала Стоуна и даже сыграла маленькую роль в его фильме, но результат поразил ее в самое сердце. Какая ложь, какая пошлость, какая неправда характеров и какое вопиющее отсутствие знания о том главном, что было в самом воздухе времени, в душах и сердцах людей.

Она не остановилась в своем движении по жизни после смерти Моррисона, но своей смертью он дал высокой амазонке в рыжей фетровой шляпе новое ощущение: горя и горечи. Она была как ребенок, который вдруг узнал о смерти. И о том, что расставание — навсегда. С этим навсегда она не смирилась — томительным желанием встречи проникнуто ее стихотворение, которое она написала в день его рождения через 40 лет после их расставания. Свой блог она с вызовом назвала Mrs Morrison's Hotel. И когда она в 90-е порвала со своим издателем, то основала собственное издательство под названием The Lizard King Press — «Издательство Повелителя Ящериц». Кто-то, может быть, бурчал об авторских правах на Lizard King, но Моррисон, конечно, смеялся, видя, что творит Патриция. Где бы он ни был.

Это не значит, что она отныне посвятила свою жизнь одному-единственному делу — оплакиванию героя. Она и героем его не считала, она знала, как он боялся боли, как был раним, одинок и слаб. Нет, у нее была своя жизнь — то, на чем она настаивала в отношениях с Моррисоном, и то, что не давало им быть вместе. Она по-прежнему была сильной, свободной и творческой натурой, которая в избытке употребляла слова — коротко она не писала. Ее протяженные романы складываются в два цикла: цикл фэнтези о других мирах и цикл рок-н-ролльных детективов, действие которых происходит в ключевых точках движения: фестиваль в Монтерее, зал Филмор-Ист… Упорно и не отклоняясь от только ей известной цели, она десятилетиями творила свои миры и писала в своем резюме — наряду со школой, где училась, и двумя университетами — «Академия чародейства и волшебства Хогвартс (1997–2007)».

Через годы и десятилетия она несла свою связь с тем раем, из которого вышла. Но только с годами менялось ощущение цены, которую следовало заплатить.

Патриция послала ему не прощальный, а встречный привет — выбрала для ухода июль, месяц его ухода. Дату своей смерти она засекретила, скрыла, и мы можем догадаться почему. Ей не удалось уйти день в день с ним, 3 июля, и она не хотела, чтобы люди говорили, что они с Джимом ушли в один месяц, но в разные дни. Все, что их разъединяло, должно исчезнуть. Остаться должно только то, что соединяет их. И поэтому она оставила — июль.

And woman
I‘m waiting for you
So that my fingers
may kiss your long red hair
& I may touch you once again

Тоской расставания и тоской по встрече пронизаны строки Моррисона, написанные на открытке, которую он послал Патриции из Парижа в июне 1971 года.