Rolling Stone*
Молодой я: жил в СССР интересно и кайфово, в антисоветском заповеднике, окруженный замечательными друзьями, прекрасными подругами и удивительной музыкой, которая хоть и не без напряга, но просачивалась в наше бархатное подполье, отчего становилась только слаще. Очнулся я от волшебного сна довольно поздно, в начале 80-х (это мне было уже 27-28 лет), когда на рок-н-ролл в Стране Советов пошли регулярные гонения и меня как (почти) непуганого рок-журналиста они тоже коснулись: черные списки, запреты на публикации, КГБ, увольнение с престижной работы накануне защиты диссертации… Я легко мог отдать концы и свалить счастливым новобрачным хоть в Италию, хоть в Америку, хоть (там я до сих пор так и не побывал!) в Новую Зеландию. Но я остался, сознательно: не мог бросить могучую тусовку, кишевшую великими талантами (Башлачев, Цой, Мамонов, Агузарова, БГ, Курехин, Майк!..), — кругом было опасно и захватывающе интересно. Ни разу об этом не пожалел.
Любовь к путешествиям и горбачевские вихри забросили меня на Запад, и во второй раз я подошел к аналогичной развилке с противоположной стороны. В 1990 году я жил себе и работал в Лондоне, как вдруг пришел сигнал из Москвы: предложили возглавить музыкальное вещание новообразованного телеканала «Россия». И в голове снова зажглось неоновое слово «МИССИЯ»! Я бросил в Англии жену и ринулся поднимать российскую медиацелину под началом Толи Лысенко. (В скобках замечу: ни карьерных, ни тем более денежных мотивов у меня в помине не было; помимо чисто профессионального интереса, двигало лишь банальное желание сделать жизнь в родной стране немножко веселее.) Не так уверенно, но все же скажу: тоже не жалею.
Ельцинскую власть я презирал (в выборном фарсе-96 участвовать отказался), но в антагонизме с ней не состоял. Была реальная свобода слова и масса масштабных проектов на любой формат и вкус. Учить студентов, будучи при этом издателем «Плейбоя», полуночным диджеем и вальяжным телеведущим — это было мило. По инерции вплыл в следующий век; Путина отринул с первого взгляда; побузил на протестах 2010–2012; убедился в беспонтовости оппозиции;