Правый хват

Сидели недалеко от Волги на открытой веранде ресторанчика и попивали пивко. Вообще-то я с пивом давно не дружу, но ради визита в Ярославль с целью договориться о будущей книге следовало поддержать героя. Стояло безоблачное лето позапрошлого года, у форварда продолжался отпуск, Мозякин подъехал после тренировки, пребывал в хорошем расположении духа, тем более что собственно о хоккее мы и не говорили. Так, все по пустякам: про ярославское детство, про отпуска, про семью. Нет, один вопрос про хоккей все-таки был. Я спросил, представляет ли он себя смотрящим игру со стороны. Он честно ответил, что нет, не представляет. 

Его мучили травмы, с командой было далеко не все ладно, забивал он меньше, чем всегда, но ветеран оставался в топе вплоть до последних минут пребывания на льду. И все же он решил закончить — ровно в 40 лет.

В этом тексте я вообще хотел обойтись без цифр — ну их, думаю, к лешему, расскажу просто про Сережу Мозякина, каким я его знаю, пусть и со стороны. А нет, не получается. Вся «простыня» рекордов заняла бы ровно страницу нашего формата, ограничусь несколькими: 1212 очков по системе «гол плюс пас» за карьеру, 128 победных шайб, 23 процента заброшенных шайб от общего количества, заброшенных его командами (рекорд элитных дивизионов, включая НХЛ), 77 шайб и 111 передач в плей-офф. И, наконец, рекорд рекордов отечественного хоккея — 556 заброшенных шайб в чемпионатах страны.

Как бы вам это объяснить… Ну вот был рекорд великого бомбардира Бориса Михайлова, который простоял в гордом одиночестве 36 лет и на рубеже веков казался вечным. Он бы вечным и остался, если бы Сергей Мозякин уехал в НХЛ. Тут все взаимосвязано. Но Сережа Мозякин после юношеской попытки бегства за океан еще в конце прошлого столетия вернулся в Россию и остался, что со временем перевернуло всю табель о снайперско-бомбардирских рангах.

Как говаривал мой позапрошлый замечательный редактор, «если они такие умные, то почему они не в Москве?». Так и про Мозякина — нет, не про Мозякина и Москву, где он оказался достаточно быстро, а про Мозякина и НХЛ, где он вообще не оказался. Если он такой талантливый, то почему не уехал? Ему что, нравилось быть первым парнем на нашей хоккейной деревне? Его что, все и здесь устраивало? Ему что, не хотелось быть лучшим в мире? Его что, и не звали туда? Он что, боялся, что не заиграет? Ему что, и здесь хорошо платили? Он что, думал о снайперских рекордах?

Нет, не думал. Совсем не думал. И не боялся, что не заиграет. И не все, что здесь, его так или иначе в разное время устраивало. И ждали его за океаном вплоть до 35 лет. А зависело все, наверное, от степени реализованности. И от того, что: где родился — там и пригодился. От патриотизма, в конце концов, потому что надо кому-то и здесь курлыкать. Да много от чего зависело решение играть дома и никуда не рваться.

И вот что получилось. Да, Александра Овечкина знает весь мир, и даже те люди, которые ни разу вживую не видели ни шайбы, ни клюшки. Александр Великий много забил, на 35-летнем капитане «Вашингтон» стоит, он еще много забьет, но великий рекорд Уэйна Гретцки Овечкин, увы, не побьет.

Даже больше, хотя проверить это не смогу. Может, в том и была великая миссия форварда из ярославского рабочего района Брагино, чтобы войти в историю в своем Отечестве. Его рекорд самоценен, потому и велик.

Мало того. Мозякин никогда — подчеркиваю: ни-ког-да — не играл ради увеличения собственного счета, а играл для увеличения счета на табло. То есть на команду. Будь то ЦСКА, потом «Атлант» и десять последних, самых лучших лет — магнитогорский «Металлург». Партнеру, находящемуся в лучшей позиции, отдавал непременно — поэтому голевых передач у него больше, чем голов. В этом едва ли не главное величие отечественного бомбардира номер один всех времен. 

А второе главное — как он это делал. Вот тут нынешние любители и ценители, дай им бог здоровья и долголетия, спустя годы будут говорить: «Я видел, как играл Сережа Мозякин». Он играл в хоккей, который я когда-то охарактеризовал в «Новой» как «восхитительно несовременный». То есть в прежний — умный, тонкий, изысканный, невероятно красивый, идущий вразрез с нынешними бессмысленными безумными скоростями и зубодробительными столкновениями. Он мог остаться в истории реликтом, игрой которого стоит любоваться как игрой эстетически совершенной, но абсолютно непродуктивной. Что он с его старорежимной эстетикой в мире шокирующего хаоса? Он что, еще и забивать при этом собирался?

А он еще и забивал больше всех. Он еще и рекордсмен по количеству красивых голов, но такой статистики нет, вся эта статистика — у нас, его ценящих, — в голове и подкорке. Потому что не описать, не передать, не раскадровать. Игра Мозякина — совершенство гениальной простоты. А почему не могли противостоять даже самые суровые оборонцы — так это и есть тайна как неизменная спутница гениальности. Самый простой ответ — потому что думал быстрее, а мысль, как известно, быстрее самого быстрого спортивного снаряда.

Вот тут вы спросите: он что, лучше Харламова, Якушева, Мальцева, Макарова, Крутова? Не лучше. Но Мозякин, поверьте на слово, в этом ряду. Разве что титулов меньше, но… Олимпийский чемпион, двукратный чемпион мира, двукратный серебряный и бронзовый призер мировых форумов, двукратный обладатель Кубка Гагарина с «Металлургом» — что, мало? Было бы больше на уровне сборных, но несильно жаловали его тренеры: кто считал тихоходным, кто мягким, кому-то просто не нравился, в первом звене сборной сыграл вообще от силы пару раз и три Олимпиады пропустил не по своей воле. 

Магнитогорское звено Мозякин — Коварж — Зарипов четыре года было лицом отечественного хоккея, но Ян играл за сборную Чехии, а так бы, глядишь, и на мировом уровне пофеерили. Ну да ладно, и связка с блистательным одногодком Данисом Зариповым нечасто в национальной сборной соединялась. Как получилось — так получилось. 

Это и пиара касается. Потому что никакого пиара не могло получиться, потому что пиар был всегда Мозякину до лампочки. Это можно считать недостатком, а можно — просто органичной сутью характера. Ему это не мешало, хотя «антизвездный» принцип жизни звезды по нынешним временам — нонсенс. С книгой, кстати, дальше первой встречи не пошло — может, когда-нибудь….

Закончить я обязан оптимистическим пожеланием и дальше видеть Сергея Валерьевича Мозякина в хоккее. Так, конечно, и будет, но пока я грущу. И не судите строго. Какая тут радость: Мозякин уходит.