Возвращение вождя

Уже несколько лет подряд россияне называют Сталина самым выдающимся деятелем отечественной истории. Число тех, кто вспоминает в этом контексте «отца народов», достигло в 2021 году 39%, о чем свидетельствуют данные опроса «Левада-центра», который российские власти считают «иноагентом». Есть злая ирония в том, что исследование общественного мнения по вопросу «исторического величия» должно сопровождаться в современной России этой обязательной припиской. 

Сталинизм оставался хребтом позднего брежневского СССР, по которому ностальгирует сегодня заметная часть наших сограждан. Чувство «великой утраченной родины» (стройотрядов, БАМа, путевок на юг, «настоящего пломбира» — нужное подчеркнуть) почти официально объединяет в 2021 году министров и бездомных. Говорить об этом прямо было не принято, но реальным автором «застоя» оставался Сталин. Государственный аппарат, построенный на переплетении советских и партийных органов, работал по-сталински. Ключевая идея общества застоя состояла в том, что все значимые решения принимает государство — только оно может быть субъектом истории и действия вообще. Все настоящее и важное связано с номенклатурой, частная инициатива подозрительна и опасна. Вождь венчает собой государство, и, в конечном счете, только он может действовать — остальным следует ждать дальнейших распоряжений.

Ничем не сдерживаемая власть государства покоилась на страхе. Механизмы последнего хорошо объясняет историк Евгений Добренко, автор работы «Поздний сталинизм»: после 1945 года большой террор в СССР не повторялся, но все понимали, что он возможен. Сегодня вместе с массовым переживанием «исторического величия» в общество вернулись эти страх и огосударствление реальности. Все, что не исходит от чиновников, находится под подозрением и рискует быть объявленным происками «иностранных агентов». Неизбежным способом адаптироваться к подобной социальной реальности становились массовый цинизм и апатия — и они также возвращаются сегодня. 

Государственный аппарат понимает происходящее как общенациональную санкцию творить произвол. Помимо десятков репрессивных законов, сделавших опасными обычную работу предпринимателей, блогеров, преподавателей или волонтеров, возвращаются забытые методы «правоприменения». Пытки больше не считаются запрещенными при ведении дознания. Сословию государевых людей больше не угрожают антикоррупционные расследования — они объявлены экстремизмом.

Сталин возвращается в общественное сознание одновременно как признание такого положения вещей нормальным и как парадоксальное олицетворение «народного мстителя», расправляющегося с чиновниками за унижение и бесправие. Другая сторона реинкарнации вождя связана с мифом о Сталине-аскете, Сталине, вершащем суровый суд над коррупционерами. Бессильное общество, уничтожаемое государством, вздыхает: «Сталина на вас нет».

Итогом тридцатилетнего развития РФ стала военно-историческая реконструкция большого стиля. И если бы «Единая Россия» смогла поставить во главе своего списка Сталина, то школьным учителям не пришлось бы фальсифицировать выборы в Думу.