Путин наложил вето на закон, согласно которому издания стали бы наказывать за цитирование недостоверной информации из других СМИ, если их главный редактор не может быть установлен. С 2012 года это всего лишь третий случай, когда президент использует право вето в отношении закона, который уже был принят Госдумой и Советом Федерации. Корреспондент «Новой» разбирается, почему одну из репрессивных инициатив депутатов постигла такая печальная участь.
В 2016 году президент наложил вето на закон о создании федеральной информационной системы «Контингент обучающихся», предполагавшей создание единой базы данных для школ и учебных центров. В 2012 году — на федеральный закон «О внесении изменений в Федеральный закон «Об инновационном центре «Сколково». В обоих случаях президент критиковал отсутствие конкретики в принятых законах.
В мае этого года Госдума приняла поправки в закон «О СМИ», которые были предложены депутатами-единороссами Сергеем Боярским (сын актера Михаила Боярского) и Евгением Ревенко. Оба в свое время работали на телевидении: Боярский был гендиректором телеканала «Санкт-Петербург», а Ревенко — телеведущим.
Соавтор поправок в закон «О СМИ», первый зампред Комитета Госдумы по информационной политике Сергей Боярский. Фото: Станислав Красильников / ТАСС
В нынешнем законе «О СМИ» есть пункт 6 статьи 57, который освобождает редакцию, главного редактора и журналиста от ответственности «за распространение сведений, не соответствующих действительности и порочащих честь и достоинство граждан и организаций, либо ущемляющих права и законные интересы граждан, либо наносящих вред здоровью и (или) развитию детей, либо представляющих собой злоупотребление свободой массовой информации и (или) правами журналиста», если они являются дословным воспроизведением материалов, ранее опубликованных другим средством массовой информации.
То есть ответственность несет СМИ-первоисточник, а не то издание, которое его перепечатало.
В той версии закона, которая была предложена единороссами, ссылаться можно лишь на издание, «главный редактор которого может быть установлен и привлечен к ответственности за данное нарушение законодательства Российской Федерации о средствах массовой информации». Если главреда первоисточника найти не получается, то ответственность возлагается на то СМИ, которое перепечатало материал. Также, согласно этим поправкам, к ответственности за процитированный материал стали бы привлекать не только СМИ-первоисточник, но и его главного редактора. За изменения в законе проголосовал 301 депутат, 30 — против, один — воздержался.
Соавтор поправок Евгений Ревенко в разговоре с «Новой» сообщил, что от предложенных им изменений в законопроекте ничего принципиально не поменялось бы: «Дело в том, что за распространение откровенной лжи и фейков должна наступать ответственность. Мы этой поправкой и говорим, что ответственность должна наступать для того, кто распространяет ложь. Если у уполномоченных органов, в данном случае это Роскомнадзор, имеется возможность установить издание и главного редактора, которые распространяли ложь, то, соответственно, издание, которое перепечатало это, не несет никакой ответственности. Но если мы не можем установить, кто распространил ложь, если это контора под названием «Рога и копыта», то журналисты, которые не проверили и перепечатали эту неизвестную контору, будут нести за это ответственность. [В поправках] просто конкретизация, что ответственность будет нести именно главный редактор. Строго говоря, ничего существенно не поменялось, суть закона не поменялась бы».
Один из соавторов закона, член комитета Госдумы РФ по информационной политике Евгений Ревенко. Фото: Антон Новодережкин / ТАСС
Однако поправки вызвали негативную реакцию как у журналистов и главных редакторов СМИ, так и у медиаюристов. Как рассказала «Новой» глава Центра защиты прав СМИ [мы вынуждены указать: признан организацией, выполняющей функции иностранного агента. — Ред.] Галина Арапова, главные редакторы никогда раньше не привлекались к делам о диффамации, потому что по закону и согласно постановлению пленума Верховного суда РФ, ответчиками по делам о защите чести и достоинства являются редакция как распространитель и автор текста.
«Если оспариваемые сведения были распространены в средствах массовой информации, то надлежащими ответчиками являются автор и редакция соответствующего средства массовой информации. При опубликовании или ином распространении не соответствующих действительности порочащих сведений без обозначения имени автора надлежащим ответчиком по делу является редакция соответствующего средства массовой информации, то есть организация, физическое лицо или группа физических лиц, осуществляющие производство и выпуск данного средства массовой информации. В случае если редакция средства массовой информации не является юридическим лицом, к участию в деле в качестве ответчика может быть привлечен учредитель данного средства массовой информации».
Депутаты, предложившие это изменение, в пояснительной записке к поправке не стали указывать ни причины, ни доводы, по которым она должна быть принята. В разговоре с «Медиазоной» Сергей Боярский заявил следующее: «Если до того в законе было написано о цитировании других СМИ, часто этим злоупотребляли, использовали СМИ какие-то несуществующие, заброшенные, то теперь ответственность первоисточника ложится на главного редактора такого СМИ, и в случае если его установить не удается, то, собственно, нет такого СМИ. Поэтому прежде чем цитировать, нужно проверять источник».
При этом, согласно нынешней редакции закона «О СМИ», если журналист сослался на издание, которое не зарегистрировано как СМИ или которое уже не существует, то и ответственность несет тот автор, который перепечатал материал. На это указывает и Галина Арапова. По ее словам, закон «О СМИ» не распространяется на информационные проекты, которые не зарегистрированы в качестве СМИ: «Условно говоря, «Важные истории», «Проект», The Bell не зарегистрированы в Роскомнадзоре, поэтому все, что они делают, не подпадает под закон о СМИ.
То есть такие комментарии депутатов показывают их некомпетентность, они не понимают, о чем вообще говорят».
Одна из главных проблем, которая могла возникнуть из-за предложенных поправок, — самоцензура главных редакторов. По словам Галины Араповой, по делам о защите чести и достоинства нет сроков исковой давности, то есть из-за этих поправок на главного редактора могли подать в суд и через десять лет. В таких условиях главреду проще просто не выпускать на своей площадке никаких журналистских расследований, материалов, в которых, например, говорится о нечистых на руку чиновниках, потому что никаких гарантий, что через десять лет на него не подадут в суд, нет.
Негативную реакцию поправки вызвали даже у главных редакторов лояльных Кремлю средств массовой информации.
Так, главред «Комсомольской правды» Владимир Сунгоркин назвал законопроект «очень опасным»: «Он мне, естественно, не нравится. Контроль за существованием СМИ возложен на органы Роскомнадзора. Если это СМИ, то оно зарегистрировано в Роскомнадзоре. Мы процитировали, например, СМИ третьего сорта, но существующее и официально зарегистрированное. Правоохранительные органы не находят руководство этого СМИ, и под наказание попадаем мы».
С этими поправками не согласен и автор самой первой редакции закона «О СМИ», принятой в 1991 году, Михаил Федотов. По его мнению, такими поправками депутаты могли только запутать практическое применение законодательства.
«Согласно статье 19 закона «О СМИ», главред отвечает за соблюдение законодательства о СМИ, а за нарушение [законодательства он отвечает] только в том случае, если является должностным лицом. И, согласно статье 56, отвечает не он один, но также и само СМИ (суд может прекратить или приостановить его деятельность), редакция, учредитель, издатель, распространитель, авторы и т.д. Более того, если главный редактор и привлекается к ответственности, то он привлекается не по законодательству о СМИ, а по уголовному кодексу или по КоАП. По КоАП он привлекается не за нарушение закона «О СМИ», а, например, за злоупотребление свободой массовой информации. Следовательно, найти такого главного редактора, которого можно привлечь за нарушение законодательства «О СМИ» невозможно, потому что это просто законом не предусмотрено. Получается замкнутый круг, из которого следует, что, поскольку найти главного редактора, которого можно привлечь за нарушение закона о СМИ нельзя, то и никакого освобождения от ответственности для издания, которое цитирует другое издание, быть не может. Получается вот такая безумная норма. Если депутаты хотят, чтобы никакие СМИ не могли освобождаться от ответственности за содержание цитат из других изданий, то пусть вообще вычеркнут этот пункт, а не добавляют туда ерунду про главных редакторов, пусть скажут: «Нет, вы несете ответственность, кого бы вы ни перепечатали»», — указывает на логические нестыковки в поправках Михаил Федотов.
При этом ни Боярский, ни Ревенко перед внесением поправок не консультировались с юристом и автором первой редакции закона «О СМИ» Михаилом Федотовым.
По словам Ревенко, советоваться с Федотовым они не стали, потому что «время сейчас другое».
О том, что Путин наложил вето на закон, стало известно 15 июня. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков объяснил это тем, что у президента возникли вопросы к некоторым частям закона — в частности, к той, где идет речь об освобождении от ответственности. После отклонения Путиным закона он будет возвращен обратно в Госдуму и станет дорабатываться уже осенью.
«По моему убеждению, единственное, что можно сделать, — это просто не принимать эту поправку вообще ни в каком виде и ничего не вносить в пункт 6 статьи 57, потому что он и так эффективно работает, нормально сформулирован и уже прокомментирован Верховным судом, у которого никаких сложностей с применением его на практике не было. Эти поправки нужно просто выкинуть в мусорную корзину», — заявила медиаюрист Галина Арапова.
{{subtitle}}
{{/subtitle}}