Вперед, в СССР

В последнее десятилетие российское нормотворчество и российское правоприменение ясно демонстрируют, что ветер перемен теперь дует совершенно в другую сторону. Десоветизация, одна из ключевых задач постсоветской трансформации, не просто перестала быть приоритетом — она исчезла с повестки дня. И наш паровоз теперь летит не вперед, а назад, в советское прошлое.

Можно называть разные даты начала процесса ресоветизации. Но наиболее четко эта тенденция обозначилась с начала 2010-х. И не просто обозначилась, а стала мейнстримом. Все изменения, произошедшие в этот период — это кирпичики, используемые при строительстве стены, которой Россия начала отгораживаться от общепризнанных демократических принципов и принципов и норм международного права. Одновременно с этим начали возрождаться самые худшие традиции и практики первых десятилетий советской власти. Более того — инициаторы этих изменений возвращают страну в период классовой борьбы, когда враги и снаружи, и внутри, и врагов этих следует изобличить и обезвредить. Вот лишь некоторые из этих изменений.

**2012 г.** Очень ярко возрождение ранне-советских уголовно-правовых подходов проявилось в деле участниц группы Pussy Riot, приговоренных к двум годам лишения свободы по ч. 2 ст. 213 «Хулиганство» УК РФ за проведение панк-молебна в храме Христа Спасителя. Если бы поступок был квалифицирован должным образом, подсудимым пришлось заплатить максимум по тысяче рублей штрафа. Именно такая санкция была предусмотрена действовавшей на момент события правонарушения редакцией ч. 2 ст. 5.26 КоАП РФ («Оскорбление религиозных чувств граждан…»). И именно это деяние было совершено Pussy Riot в храме Христа Спасителя, иными словами, имело место административное правонарушение, то есть противоправное, виновное действие, характеризующееся существенно меньшей степенью общественной опасности, нежели преступление. Но политическая составляющая панк-молебна мотивировала правоприменителей проигнорировать имевшийся в КоАП состав административного правонарушения и применить статью «Хулиганство» УК РФ. И российская судебная машина совершила акт правоприменения в строгом соответствии с положениями ст. 24 Уголовного кодекса 1922 г., которая гласит: «при определении меры наказания учитывается степень и характер опасности как самого преступника, так и совершенного им преступления».

Некорректная квалификация, одностороннее и предубежденное исследование доказательств вкупе с заявлением судьи Марины Сыровой о том, что поведение обвиняемых в зале суда должно толковаться как еще одно доказательство их виновности, обеспечили требуемый результат: участницы Pussy Riot были признаны виновными не за то, что они, собственно, сделали, а в лучших традициях ранней советской уголовной юстиции — как социально опасные лица. И заявление судьи касательно поведения подсудимых как доказательства их виновности — это тоже большой привет от раннего большевизма, а именно от Положения о Народном суде РСФСР от 30 ноября 1918 г., ст. 24: «Народный суд не стеснен никакими формальными доказательствами и от него зависит по обстоятельствам дела допустить те или иные доказательства или потребовать их от третьих лиц, для коих такое требование обязательно».

**Июль 2012 г.** В Федеральные законы «О некоммерческих организациях» и «Об общественных объединениях» был внесен ряд изменений и дополнений, вернувших в широкое употребление подзабытый с советских времен термин «иностранный агент». С этого момента, согласно новому п. 6 ст. 2 ФЗ «Об НКО», в качестве иностранных агентов стали рассматриваться российские НКО, получающие «денежные средства и иное имущество от иностранных государств, их государственных органов, международных и иностранных организаций, иностранных граждан, лиц без гражданства либо уполномоченных ими лиц и (или) от российских юридических лиц, получающих денежные средства и иное имущество из иностранных источников» и участвующие «в том числе в интересах иностранных источников, в политической деятельности, [осуществляемой на территории РФ](http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_8824/)».

**8 апреля 2014 г.** в Постановлении № 10-П Конституционный суд не просто признал поправки об иностранных агентах конституционными, но и разъяснил сомневающимся, что «иностранный агент» на самом деле очень хороший термин: «Законодательная конструкция некоммерческой организации, выполняющей функции иностранного агента, не предполагает негативной оценки такой организации со стороны государства, _не рассчитана на формирование отрицательного отношения к осуществляемой ею политической деятельности_ и тем самым не может восприниматься как проявление недоверия или желания дискредитировать такую некоммерческую организацию и (или) цели ее деятельности».

**В мае 2014 г.** в Уголовном кодексе России появился новый состав преступления — «Реабилитация нацизма». Диспозиция этой статьи включает формулировку «_распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны, совершенных публично»_.

К уголовной ответственности за «фальсификацию истории» российские граждане привлекаются в основном именно по этой статье, и количество приговоров медленно, но последовательно растет. В 2020 г. появились дополнительные риски для тех, кто осмеливается критически высказываться о российской и советской истории. Поправки к Конституции устанавливают, что _«Российская Федерация чтит память защитников Отечества, обеспечивает защиту исторической правды. Умаление значения подвига народа при защите Отечества не допускается»_. Тем же летом в Следственном комитете РФ решили создать специальное подразделение по расследованию преступлений, связанных с фальсификацией истории. В апреле 2021 г. статья была дополнена и изменена, в частности, были добавлены новые признаки деяния, в том числе: - совершение группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой; - совершение с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети «Интернет»; - унижение чести и достоинства ветерана Великой Отечественной войны, совершенное публично.

**В 2014** в УК РФ включается ст. 212.1 _«Неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования»_, которую все чаще называют «дадинской» статьей: первым по ст. 212.1 был осужден активист Ильдар Дадин. «Дадинская» статья подверглась резкой критике; многие ее сочли противоречащей Основному закону страны и Европейской конвенции по правам человека. Генри Резник прямо указал на то, статья очевидно неконституционна и что никакая множественность и повторяемость административных правонарушений не дает оснований считать их преступлением, то есть деянием с существенно более высокой степенью общественной опасности. Критика осталась без ответа, ибо реализацию конституционной свободы собраний законодатель уже начинает рассматривать как преступление, направленное против государства.

Весьма показательно, что максимальный срок наказания по «дадинской» статье — до пяти лет лишения свободы, то есть это преступление средней степени тяжести. Такое же максимальное наказание УК РФ предусматривает за убийство двух и более лиц, совершенное в состоянии аффекта (ч. 2 ст. 107 УК РФ). Еще более показательно, что максимальное наказание за истязание без отягчающих обстоятельств (ч. 1 ст. 117) — до трех лет лишения свободы; таким образом, это преступление небольшой тяжести. Иными словами, с точки зрения российского законодателя XXI века, истязание человека менее опасно для общества, нежели неоднократное нарушение правил организации либо проведения митингов, шествий и демонстраций, которое уже начинает рассматриваться как преступление против государства. И в этом еще одно сходство с нормами раннего советского уголовного права, согласно которым преступления против государства обладали большей общественной опасностью, нежели преступления против личности.

Как и в деле Pussy Riot, для правоохранительных органов главным было не то, что совершил правонарушитель, а сам Дадин как «общественно опасный элемент». Вновь ситуация развивалась по сценарию первого советского УК, инструктировавшего судей при определении меры наказания учитывать степень и характер опасности как самого преступника, так и совершенного им преступления. Назначение наказания было произведено «по социалистическому правосознанию»: прокурор просил два года лишения свободы для подсудимого, но судья Наталья Дударь сочла это недостаточным и приговорила Ильдара Дадина к трем годам колонии.

**В декабре 2014 г**. в Думу был внесен законопроект, свидетельствующий о продолжающейся борьбе с внешним врагом. «О введении мер защиты национальной экономики и ограничении деятельности юридических лиц и граждан стран-агрессоров на территории РФ». Очень показательное определение стран-агрессоров: под страной-агрессором понимается иностранное государство (объединение иностранных государств), принимающее ограничительные меры (санкции) в отношении РФ, граждан РФ и российских юридических лиц». Законопроект в итоге отклонили, но осадочек, как говорится, остался.

**В 2015 г.** в Уголовном кодексе появляется предназначенная для борьбы с внешним врагом ст. 284.1 «Осуществление деятельности на территории Российской Федерации иностранной или международной неправительственной организации, в отношении которой принято решение о признании нежелательной на территории Российской Федерации ее деятельности». До шести лет лишения свободы — тяжкое преступление согласно ст. 15 УК РФ.

**В том же 2015 г**. начался процесс создания законодательных, а впоследствии и конституционных основ для уклонения от исполнения Россией ее международно-правовых обязательств. Сначала появился механизм уклонения от исполнения решений ЕСПЧ, принятых на основании положений международных договоров Российской Федерации в их истолковании, противоречащем Конституции Российской Федерации (поправки к ФКЗ о КС).

**В 2020 г.** эти положения уже стали частью Конституции наряду с новым полномочием КС разрешать вопрос о возможности исполнения решения иностранного или международного (межгосударственного) суда, иностранного или международного Третейского суда (арбитража), налагающего обязанности на Российскую Федерацию, в случае если это решение противоречит основам публичного правопорядка Российской Федерации.

Недавно подписанные президентом поправки о просветительской деятельности также направлены на защиту от врага и предотвращение иностранного вмешательства.

Один из самых последних примеров — дело DOXA. Размещенный DOXA перед протестами 23 января 2021 года видеоролик в поддержку школьников и студентов, на которых давит администрация, 26 января был удален по требованию Роскомнадзора. 14 апреля четыре сотрудника DOXA были задержаны, и им было предъявлено обвинение по ст. 151.2 УК РФ.

Совершенно очевидно, что ролик с призывами не бояться давления администрации учебных заведений не обладает признаками объективной стороны ст. 151.2 УК «Вовлечение несовершеннолетнего в совершение действий, представляющих опасность для жизни несовершеннолетнего». Согласно ч. 1 этой статьи, такие действия совершаются путем уговоров, предложений, обещаний, обмана, угроз или иным способом, совершенные лицом, достигшим восемнадцатилетнего возраста, при отсутствии признаков склонения к совершению самоубийства — но не путем разъяснения.

Вовлечение российских детей и подростков в преступную деятельность редакторами DOXA, по мнению следственных органов, было совершено посредством изготовления и публикации видеоролика. В ролике рассказывалось, что из-за акций в поддержку Алексея Навального вузы и школы угрожают учащимся отчислением, давят на преподавателей, учителей и родителей. Студентов призвали не бояться, не оставаться в стороне. «Это наше законное право — выражать протест любым мирным способом», — говорится в ролике.

Ст. 31 Конституции России говорит то же самое — граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование. В ролике подчеркивалось, что и на митинги выходить необязательно: можно стать волонтером правозащитной организации или запустить независимую студенческую инициативу. Это уже такой узнаваемый бренд российского правоприменения — реализация конституционного права на мирный протест с момента начала применения «дадинской» статьи УК рассматривается правоприменителями как общественно опасное деяние.

Еще одно сходство с делом Ильдара Дадина — это появление уже известной нам судьи Натальи Дударь. Именно она принимала решение об избрании меры пресечения Алле Гутниковой и Армену Арамяну. Но судья Дударь — это не просто узнаваемый бренд. Это, так сказать, эффективный менеджер от судейской корпорации. Это она санкционировала и продлевала аресты Платона Лебедева и Алексея Пичугина по делу ЮКОСа. Это она в 2013 г. признала законным возбуждение уголовного дела против Алексея и Олега Навальных. Это она санкционировала прослушку телефонов пяти сотрудников Фонда борьбы с коррупцией (_организация внесена Минюстом в список иностранных агентов_). И в 2021 г. ее услуги вновь востребованы.

Дело DОХА показало, что возвращается еще один хорошо известный советский принцип — принцип аналогии. Согласно этому принципу, если действие или же бездействие считалось общественно опасным деянием, но при этом данный состав преступления не был предусмотрен действующим уголовным правом, это вовсе не означало невозможность уголовного преследования за совершение такого деяния. Здесь на авансцене выступал судья, которому надлежало изыскать в действующем советском законодательстве состав преступления, сходный, по определенным признакам напоминающий или аналогичный совершенному действию (бездействию). Эту норму и подлежало применить в конкретном деле.

А аттракцион Back to the USSR тем временем продолжает свою работу. В начале мая в Думу внесен и включен в план весенней сессии очередной законопроект, также содержащий до боли знакомые черты раннего большевизма — лишение пассивного избирательного права и принцип обратной силы закона.

Хотелось, конечно, написать «запасаемся попкорном и ждем». Но какой в Советском Союзе попкорн? А гематоген из соседней аптеки, наверно, сойдет.