«מאַראַט, איר זענט פאַלש» — «Марат, Вы неправы»

# **Справочно** Еврейская автономная область (не округ!), которой не хочет заниматься зампред правительства Хуснуллин, находится на Дальнем Востоке между Амурской областью и Хабаровским краем. С юга граничит с Китаем. С начала 90-х это единственная автономная область в России. Она маленькая и бедная. На все пять районов и город Биробиджан — 156 500 жителей. По уровню ВРП (валовый региональный продукт) традиционно где-то в конце российских рейтингов. Ежегодно, по официальным данным, убыль населения здесь составляет 1,5–2 тыс. человек. В последний раз численность жителей ЕАО росла в 1992 году, достигнув отметки в 220 231 человека. Если заглянуть в «Википедию», то можно прочесть, что она входит в состав Хабаровского края, но это не так. В 1993 году она как раз была выделена из состава региона-соседа и получила те же права, что и остальные. Примерно с тех пор ЕАО пытаются к чему-нибудь присоединить. Днем основания области считается 7 мая 1934 года. Хотя евреи в эти места массово переехали раньше. В 1928 году за Комитетом по земельному устройству еврейских трудящихся при президиуме Совета национальностей были закреплены свободные земли «в приамурской полосе Дальневосточного края». В 1930 году в составе Дальневосточного края образован Биро-биджанский национальный район (от названия двух рек — Бира и Биджан). Репрессии 30-х годов затронули в СССР всех вообще, вне зависимости от этнической принадлежности. А именно евреи в области начали страдать после Великой Отечественной войны. Борьба с космополитизмом, «буржуазным национализмом» докатилась и до ЕАО. Все, что в 30-е культивировалось, теперь стало основанием для репрессий. Закрыли еврейский театр им. Кагановича, дававший в месяц до десяти спектаклей, еврейские школы и техникумы, перестал выходить альманах «Биробиджан». Отметим, что поселенцы в ЕАО говорили на идише.

В 1949-1951 гг. руководящих работников, пишущую интеллигенцию чуть ли не поголовно арестовали по «Биробиджанскому делу» (за надуманный «еврейский буржуазный национализм» и шпионаж в пользу США через еврейскую организацию «Амбиджан», Американо-Биробиджанский комитет, материально помогавший переселенцам). Поэтесса Любовь Вассерман, писатели Исроэл Эмиот, Гершл Рабинков, Нохэм Фридман, переводчик Бер Слуцкий и многие другие получили по 10 лет в исправительно-трудовых лагерях Восточной Сибири. Главный редактор газеты «Биробиджанер Штерн» и писатель Борис (Бузи) Миллер на лесоповале и в каменоломнях провел до освобождения и реабилитации семь лет — лишь за то, что в его пьесе молодые биробиджанцы поют в поезде песню на идише. После смерти Сталина многие из них вышли из лагерей, а руководивший арестами генерал-полковник Сергей Гоглидзе, председатель Министерства госбезопасности по Дальнему Востоку, «правая рука» Берии — был расстрелян. Но фактически «Биробиджанское дело», процитируем [воспоминания](http://nasledie-eao.ru/new/Birobidzhanskoe%20delo.pdf) арестованного и осужденного по нему поэта Исроэла Эмиота, явило собой «трагический итог мечты, питавшей умы многих евреев». # **Но не летят туда сегодня самолеты…** От Владивостока до Биробиджана, административного центра ЕАО, 15 часов по железной дороге. Часа два с половиной максимум — от Хабаровска. Регион очень маленький, и аэропорта нет даже в столице. Раньше, вспоминают старожилы, километрах в 20 от города находился аэропорт «Желтый Яр», еще при СССР была развита сеть местных воздушных линий. А в Бирофельде, тоже недалеко от Биробиджана, с 1940 года работал военный аэродром, ровно через полсотни лет расформированный. Еще когда-то был полк авиалесоохраны с парашютистами, которые тушили лесные пожары, а на майские праздники устраивали показательные выступления, приземляясь на центральной площади. Но это давно, до распада Союза. На площади у вокзала встречает памятник переселенцам: семья в повозке, запряженной одной лошадкой. Так в 30-е сюда приезжали тысячи евреев. Эта скульптурная композиция — часть туристического маршрута города. Хотя туристов сейчас нет (да и раньше толпами не ходили; ну разве что одно время, пока еще позволяли, много европейцев и американцев приезжали детей усыновлять). А сам «маршрут» можно не торопясь пройти за день. Есть несколько памятников, в том числе известному еврейскому писателю Шолом-Алейхему — он здесь никогда не бывал, умер в 1916 году, но почитаем чрезвычайно. Главная улица, областная библиотека, Приамурский государственный университет названы его именем.

Местный Арбат — маленький пешеходный участок. Как раз в его конце и стоит памятник писателю. Еще здесь фонтан, баннеры с наружной рекламой, торговые центры с китайским ширпотребом. Афишная тумба в лохмотьях кричащих плакатов: «Щелкунчик», грузчики, мед, волосы, Кай Метов… Начинается Арбат с памятного знака — центр Биробиджана (надписи на русском, английском, иврите и китайском). Стрелки указывают: до Москвы 6003 км, до Тель-Авива — 7925 км. Ближе всего Пекин — 1637 км. Кинотеатр «Родина». Он был убыточным, бывший мэр Андрей Пархоменко продал его бизнесменам, те отремонтировали здание, в ресторане даже авторский дизайн в космическом стиле сделали. А потом пришли силовики, сделку признали незаконной, завели уголовку, кинотеатр закрыли и переделали за счет бюджета. Всем «прилетело» — и тем бизнесменам, и мэру. В политику он больше не лезет, занимается автобизнесом — масла, комплектующие, всё такое. А кинотеатр потом опять открыли. Парк культуры и отдыха «с мишками» — огромные круглые панда и гималайский стоят взявшись за лапы; такой подарок городу сделал китайский Тунцзян, побратим Ленинского района ЕАО. Областная филармония. Она огромна. С тыльной стороны — детская площадка. На каменном постаменте с изображением танцующих и играющих на скрипке евреев установлен кованый скрипичный ключ с элементами меноры. Напротив филармонии — скульптура скрипача, у которого постоянно воруют смычок.

Небольшая, но ухоженная набережная Биры (ударение на последний слог). Река сейчас обмельчала, нанесло бурелома. Большие ветки и стволы даже цепляются за быки старого автомобильного моста, одного из двух, соединяющих берега Биры. Его давно пора бы отремонтировать, но для этого положено возвести временную переправу. А это дорого и хлопотно, вот никто и не хочет браться. Когда мост закрывают на реконструкцию, в городе пробки. Пробки в Биробиджане — событие, о них пишут в новостях. Машин здесь немного. Как и на всем Дальнем Востоке — в основном японские. Сквер пограничников с танками и артиллерийскими орудиями. Когда его открывали, губернатор Левинталь, говорят, поинтересовался: почему все стволы направлены на здание правительства? Центральная площадь с туалетом, будкой полиции, качелями и декоративной надписью «Биробиджан». Напротив — памятник Ленину. Монументален. Здание в китайском стиле с крышей-пагодой — представительство города Хэган — сейчас закрыто. И много разных российско-китайских контор, которые чем занимались, непонятно. В центре несколько деревянных домов, оставшихся едва ли не с 30-х, и куча хозяйственных магазинов. Тут же — страшный кирпичный остов заброшки. Одно время на этом месте хотели построить деловой общественный центр, а потом деньги кончились, но снести долгострой никто не может.

Биробиджан — маленький и низкий. Здесь всего две девятиэтажки, зато есть пятиэтажные новостройки и таунхаусы — дорогие, поэтому полупустые. А вообще в городе можно купить приличную «трёшку» за 3,5 миллиона. В центре много зелени и несется музыка из репродукторов. В спальных районах кое-где тоже, но там погрязнее — жители микрорайона около угольной ТЭЦ, например, жалуются, что подоконники из-за угольной пыли становятся черными раз в три дня. Ничего из ряда вон выходящего. Все как в тысяче других маленьких городков страны. # **«Крутим пальцем у виска»** «Весьма неожиданно слышать от высокопоставленного чиновника федерального уровня о нежелании заниматься конкретным регионом, а именно Еврейской автономной областью. Такие вопросы решаются на уровне президента страны и премьер-министра. Легко работать с экономически развитыми территориями, ЕАО — сложный субъект, здесь нужно прикладывать усилия… А вопросы объединения или необъединения могут поставить только наши жители, и решать будут они вне зависимости от личного мнения Марата Шакирзяновича Хуснуллина», — почти сразу [прокомментировал](https://www.eao.ru/gubernator/press-sluzhba-gubernatora-soobshchaet/gubernator-evreyskoy-avtonomnoy-oblasti-rostislav-goldshteyn-kommentiruya-slova-vitse-premera-marata/) слова вице-премьера губернатор ЕАО Ростислав Гольдштейн. С губернатором всё понятно. Он тут как Цезарь. Или первый… ну пусть не в курятнике, но в маленькой, на пять районов, автономной области. Иногда даже общается с самим Путиным. Или «второй в Риме» — глава одного из 20 с лишним районов Хабаровского края.

А что люди говорят? — Разговоры о том, что нас куда-нибудь присоединят, идут не первый десяток лет. В основном — что «прикрутят» к Хабаровскому краю. В последние года три появились мнения, что к Амурской области. Мы на эту трепотню крутим пальцем у виска. Да, есть у нас северные районы, город Облучье. В двух минутах от него — село Ядрино, и оно живет уже на час раньше, по амурскому времени. Многие жители Облученского района работают в Амурской области, там близко по дороге. А те же Смидовичи — в Хабаровске, они всегда были немного отрезанный ломоть. Выгоднее, удобнее, быстрее, чем у себя или в Биробиджане, ездить в Хабаровск. Та же Николаевка — 40 км по прямой, и ты уже в Хабаровске. У меня друг так работает в полиции, — рассказывает Леша Зливко, журналист местной газеты «Биробиджанская звезда». — Крайне отрицательно относимся. Мы тогда останемся с голой жопой. Сейчас хоть дотации есть. А так — будем как Комсомольск-на-Амуре. Только ни заводов, ни рыбы, ничего, — рассуждает Оксана, одна из владельцев популярного у молодежи бара Lebowski. В баре нынче день русского рока, и Шевчук на фоне поет: «Это все, что останется после меня…». — Этот, как его… депутат какой-то сказал, да? Он же не наш, московский? Да нам, старикам, уже и всё равно. Это молодые должны решать, — делится мнением Татьяна. Она торгует на местном китайском рынке в самом центре города — зайти на него можно даже с Арбата. Здесь продается всё — от зажигалок, фонариков, гор искусственных цветов и до обуви за 500-700 рублей, курток за 1200, рюкзаков; и еще можно сторговаться. В отличие от многих, кто работает на китайцев, она сама хозяйка. В пандемию поставки существенно снизились. Из-за коллапса на границе продавцы ждут фуры с заказами по полгода. Упала выручка, но Татьяна не унывает. Старожилы же помнят, как в 1988 году, когда мы только начинали сотрудничество с Китаем, нищие соседи приезжали сюда, надевали по три-четыре женских пальто с биробиджанской швейной фабрики, чтобы вернуться в них на родину. Котировалась цинковая посуда, ведра, ванные… Сейчас всё наоборот. # **Еврейское село** Одно из первых еврейских сел, основанных в автономии, — Валдгейм. Точнее, сначала, в 1928 году, основан колхоз. С 1932 года колхозом руководил поэт Эммануил Казакевич. Сюда из Биробиджана ведут 12 километров неплохой дороги. Такси ищется очень неохотно, так что жду общественного транспорта. Автобусы — старые пазики в основном, как и во всем городе, ходят регулярно, раз в полчаса точно. Работают кондукторы, безнала нет, но есть социальные карты.

В автобусе знакомлюсь со Степаном. 22-летний юрист, выпускник Приамурского госуниверситета им. Шолом-Алейхема, едет помогать бабушке по хозяйству. В объединении регионов, считает он, может, и есть целесообразность — ведь по какому принципу вообще ЕАО сейчас выделяется? Если по «этническому» — так это не национальная республика, евреев тут, рассуждает парень, 1-2%… Но Степа смотрит на всё взглядом юриста: говорить-то можно что угодно, но устраивать референдумы и принимать новые федеральные конституционные законы едва ли кто-то станет. А если и станет — кто гарантирует, что вообще что-то изменится? Деньги, рассуждает он, может, и появятся. Но автономная область станет одним из многочисленных районов южного соседа — какой толк? А вот укрупнение с Приморским краем — это да, на это можно было бы замахнуться, мечтает мой собеседник. Там столица Дальнего Востока, там порты, торговля, там федеральный университет. Там деньги. Валдгейм — село старое, но выглядит ухоженным. В центре есть даже каменные дома. Сейчас праздники, и всё закрыто (школа, сельсовет, дом культуры), даже людей на улицах нет. Работает, кажется, только церковь. В ней тихо, тепло и безлюдно. Про жизнь и объединение разговариваем с директором школы Андреем Бяликом. Он работал учителем, потом в правительстве, потом депутатом — самым молодым в областном парламенте. А шесть лет назад вернулся к детям. Руководит первой в области именной школой. Названа она в честь Исаака Абрамовича Пришкольника.

— Исаак Абрамович пришел в 1938 году 18-летним юнцом после окончания Смоленского педагогического техникума. В 1941 году стал директором… — начинает рассказывать Бялик. В «парке с мишками», где мы беседуем, проходит областная игра «Победа», и наш диалог иногда прерывается бодрыми криками ребят из патриотических клубов: «Отделение! Напра-во!», «Трубят солдаты сбор! Дорога от порога да-ле-ка…». — …А ушел он с этого поста в 1982 году, потом еще какое-то время трудился учителем истории, еврейского языка, — продолжает Бялик. — Он ввел много традиций, и мы их поддерживаем. Мы, наверное, единственная школа, где до сих пор на первый и последний звонок выносят знамя советского периода, полученное школьной производственной бригадой за успехи в трудовой деятельности. Его вручили нам за победу в конкурсе школьных производственных бригад. Нас называли «пятой бригадой» в колхозе «Заветы Ильича». Всего их было четыре, а школьная — как бы пятая. Сельскохозяйственное звено, животноводческое, наши ученики-трактористы выходили на поля вместе со взрослыми. В свое время на трактористов учили и в школе. Сегодня вручаются и премии имени великих людей села. Премия Пришкольника — за образовательные заслуги, Пеллера — за общественную деятельность. Премия Румянцевой (она трехкратная паралимпийская чемпионка и выпускница валдгеймской школы) — за спортивные заслуги. 17 декабря, в день рождения Пришкольника, в его уголке целый день дети стоят в почетном карауле. Как и на пробег Пеллера или 9 Мая стоят у его бюста на улице.

Когда-то давно в школе преподавали идиш. Сейчас — увы. Но директор рассуждает: школа имени еврея, директор — еврей, глава села — еврей… — Сколько уже регион существует, столько и возникают такие идеи у того или иного чиновника или общественного деятеля. Тогда они якобы станут лучше работать, всем станет жить хорошо. Но мы же понимаем, живя здесь, в регионе, что минус на минус далеко не всегда дает плюс, — считает Бялик. — Присоединение бедного к бедному увеличит бедность в два раза. Каждый раз говорят, что вот объединимся и сократим чиновничий аппарат. Во-первых, сократим ли — это бабушка надвое сказала. Районные-то чиновники останутся, а зарплаты могут быть и увеличены — зарплаты в Приморском и Хабаровском краях намного выше, чем в Еврейской автономной области… # **Раввин** Вопрос о том, насколько сейчас Еврейская автономная область — именно _еврейская_, — мог бы если и не поставить точку в разговорах о присоединении, то хотя бы обозначить определенные акценты. Но во Всероссийскую перепись населения и «1% евреев», да простят меня организаторы этой самой переписи, верится с трудом. А других, правдоподобных, цифр в общем-то и нет. Но, даже если обходиться без цифр, вопрос про евреев логично задавать в синагоге. В Биробиджане их две. Маленькая, деревянная в домике на Маяковского. Ее создали в 1996 году, она до сих пор работает и принадлежит еврейской общине «Бейт Тшува». И большая, «Бейт Менахем», еврейской общины «Фрейд» — туда и направляемся. Она открыта осенью 2004 года на улице Ленина, 17. Здесь же рядышком — культурно-просветительский центр общины. В прошлом году в здании молодежного центра открылась миква, это бассейн для ритуального омовения еврейских женщин (раньше приходилось ездить для этого в Хабаровск). В общем, жизнь идет. В двух шагах — главный городской храм, откуда доносится светлый пасхальный перезвон. В конце августа прошлого года, в самый разгар пандемии, Биробиджан встретил нового главного раввина. Предыдущий, Эли Рисс, в 30 лет переехал в Москву, возглавив кампус «Отрадное» Еврейского университета. Новый раввин Эфраим Колпак тоже очень молод — ему 24. Родом из Харькова. Родители начали жить по всем законам иудаизма, когда ему было лет пять, тогда же мальчику сделали обрезание. В Харькове закончил иешиву ктану (еврейское религиозное учебное заведение), после три года учился в Подмосковье, два года в Израиле, год в Нью-Йорке. Потом снова вернулся в Малаховку и работал в иешиве ментором, наставником молодых ребят. Тогда же его родителям поступило предложение по поводу будущей супруги. Ида тоже из еврейской семьи, ее папа — раввин Хабаровска Яков Снетков.

Вскоре после женитьбы Эфраим получил от главного раввина России Берла Лазара предложение возглавить приход в Еврейской автономной области. — Когда мы ехали в Биробиджан, главный вопрос стоял так: а есть ли здесь евреи? — признается ребе. — Существует стереотип: мол, раввин Еврейской автономной области — это что-то вроде свадебного генерала. Мы переживали, что можем оказаться в такой ситуации, и придется просто «отбывать номер». Сперва приехали посмотреть, что происходит. Обнаружили, что евреи есть, и с ними можно строить общину. Каждый день в синагогу «Бейт Менахем» приходит с десяток человек. Человек двадцать — по субботам, раз в неделю (для общественной молитвы нужно минимум 10 взрослых мужчин — евреев по материнской линии). В праздники — до 40 человек. На Йом-Киппур (важнейший праздник в иудаизме, день покаяния и отпущения грехов) еще больше. Но надо понимать, что в ЕАО, как и везде, пока действует масочный режим, и люди опасаются коронавируса. Местные рассказывают, что раньше и до сотни человек собиралось. — С каждым шаббатом число прихожан растет. В России даже не в каждом городе-миллионнике собирается столько людей на шаббат в синагогу, — говорит раввин. — Здесь у людей прорастает самосознание. У многих есть еврейский бэкграунд, полученный от родителей, дедушек или бабушек, который сидит незадействованным. Тот же идиш — многие знают какие-то фразочки, поговорки. Мы собираемся вместе, на молитву, а после, например, на застолье, эта информация проявляется. Вот здесь-то и рождается вновь тот самый Биробиджан, о котором многие вспоминают: когда во дворах сидели бабушки и общались на идише… Община существует. Большинство евреев 40+ знает друг друга. Но они никогда не задумывались, что им надо собраться вместе в синагоге. И тут приходят: «О, и он здесь, и он, и все здесь! А где я был всё это время?» **— Много в городе евреев, которые на переписи назвали себя русскими?** — Переписи и статистики разные есть. Я вообще не обращаю на это внимания. На Всероссийской переписи смотрят, кто как себя назвал. С точки зрения еврейского закона — считается по материнской линии. Я для себя тоже, конечно, поднимаю этот вопрос… Лично знаком, здоровался за руку со 194 местными евреями по Торе. …Советского Союза давно нет, а иррациональное стремление скрывать свои еврейские корни в России всё еще осталось. Чего доброго, на работу не примут, будут косо смотреть… В Биробиджане как раз всё способствует тому, чтобы евреи не стеснялись своей этнической идентичности. От табличек с указаниями улиц на русском и идише до фамилий губернаторов. То Левинталь, то Гольдштейн.

— Могу со своей стороны сказать, что это место уникально количеством евреев и тем, как они себя здесь чувствуют. Найти в России еще один город с 70-тысячным населением и синагогой такой наполняемости — невозможно! — заключает раввин Эфраим. — Не думаю, что такой же рост еврейской общины, как она показала в последнее время, мог бы произойти, если бы мы были частью другого региона. А помимо нашей внутренней жизни есть же еще внешний, международный интерес. Про крупные города России немногие слышали — а про Биробиджан и Еврейскую автономию в нашей среде знают по всему миру, статьи на английском языке выходят с той же частотой, что появляются идеи про присоединение к Хабаровску. # **«Спросите хабаровчан: вам нужна еврейская область?»**

Валерий Гуревич — экономист, кандидат наук. Работал заместителем председателя горисполкома Биробиджана по экономике, зампредом правительства области. А сейчас в Институте комплексного анализа региональных проблем ДВО РАН руководит научно-просветительским центром исторического и культурного развития ЕАО. Он тоже отмечает, что «присоединяют» регион с завидной периодичностью. А стоило бы подумать о комплексном развитии. — Кто-то говорит: давайте присоединимся к Хабаровску, нам станет лучше, там есть больницы, нормальные и врачи, а у нас тут ни черта нет. Ни лекарств, ни специалистов, — рассуждает он. — У нас сейчас начали понемножку выравнивать ситуацию, и появилось столько платных медицинских центров, что только болей и болей. Так ведь присоединение этих проблем не решит. Спросите хабаровчан: вам нужна еврейская область? Нет, у них своих проблем хватает. В Хабаровске тоже нет той промышленности, что раньше была. И мы сохранили только фабрику трикотажа и обувную, «Росток». Вспомним, какие техникумы у нас были созданы первыми: сельскохозяйственный и горный. Рассчитывали на крупные месторождения железной руды, марганцевой руды, графита, у нас есть каменный и бурый уголь, золотишко, оловянная руда, магнезия. Откроем книгу «Перспективы Биробиджана» выпуска 1930 года. Ее автор Абрам Канторович, замруководителя области по экономке (за что его потом расстреляли, как большинство), писал, что на территории области надо развивать металлургию, выращивание овощей (бобовых).

Отметим, что биробиджанский завод «Дальсельмаш» в свое время был единственным заводом, где производились рисозерноуборочные комбайны на гусеничном ходу. Четыре с лишним тысячи комбайнов в год. Незначительное их количество шло на Дальний Восток, остальное — в Среднюю Азию, на Кубу, в Сирию, в Иран. В 90-е годы торговые связи прервались. Часть работников уехала в Израиль. — По переписи 1989 года у нас было 8800 евреев — уехало около 25 тысяч. Вот такая арифметика, — объясняет Валерий Гуревич. — Всегда было так в России. Существовали для евреев ограничения. Большинство институтов могли принять не более 3% евреев, например. Только в 80-е годы… Как сказал один мой товарищ: «Я еврей, сегодня это уже можно». Как дело дошло до возможности репатриации, оказалось, что нас ой как много. **— Сейчас действительно 1% евреев?** — Как говорили в Одессе, последнего еврея придет провожать еще тысяча евреев. Вот до пандемии в синагоге много людей было. Мы помогаем малообеспеченным евреям через общину, еврейскую организацию «Джойнт». В последнее время помощь получали 300-400 человек — вот такое количество. А сколько же тогда обеспеченных евреев?! Как проводилась перепись, мы все хорошо понимаем и знаем. Знаешь, до чего дошло? У нас здесь был председатель общины Тойтман Лев Григорьевич. Его записали русским — он как узнал, скандал устроил. Да, сегодня нет того количества, что раньше, — но порядка трех тысяч и более точно есть. **— А вы сами почему не уезжаете?** — У меня в Израиле похоронен отец. Там живет моя мама, 96 лет, там брат. А здесь у меня жена, внучка. Да и тоже родственники похоронены. Во-первых, мне в Израиле климат не нравится, очень жарко. Во-вторых, я здесь родился и вырос. И, наконец, — смеется Гуревич, — там много евреев.