«Приземлился благополучно. Ушибов и травм не имею»

Если бы 60 лет назад 22-летний рядовой Толя Пекарский не нарушил грубейшим образом воинскую дисциплину и не пронес в часть ПВО, где служил, свой «Зенит-С», мы бы никогда не увидели первых фотографий улыбающегося Юрия Гагарина после того самого 108-минутного полета.

Сегодня бывший начальник управления юстиции Приморского края, кандидат юридических наук, профессор преподает на кафедре уголовно-правовых дисциплин во Владивостокском государственном университете экономики и сервиса и каждый год проводит с первокурсниками встречи, посвященные первому человеку в космосе.

Мы даже встречаемся с ним в учебном зале судебных заседаний. И он, доставая из конверта уже начинающие желтеть фотографии, для порядка ворчит: «Я просто свидетель, не надо из меня героя делать! Герой — Гагарин». И сетует, что тот самый фотоаппарат заперт в сейфе, который почему-то перестал открываться.

# «Свои, товарищи, свои!» «Зенит-С» Анатолий Пекарский купил незадолго до призыва. Толком и снимать не научился — и в армию забрали. Из Кокчетавской области на севере Казахстана — в Саратовскую область. Зенитно-ракетная часть ПВО № 40218, где начинал служить Пекарский, базировалась на горе в восточной части села Подгорное, в 35 км от Саратова. Там недалеко (примерно в 12 километрах от Подгорного) находится и деревня Смеловка, которая считалась долгое время местом приземления Гагарина.

В свое время писали, что по полю случайно ехали машины с солдатами, они и увидели космонавта. Он и правда приземлился там — недалеко от Волги, на колхозном поле Подгорного в двух километрах от воинской части.

— Увидели они, как что-то шлепнулось и двигается в их сторону. Человек в шлеме и оранжевом скафандре, — рассказывает Анатолий Пекарский. — А время такое было, год всего прошел после Пауэрса (американский летчик-шпион, чей самолет сбили 1 мая 1960 года над Свердловском. — **В. Ф.**). Тогда все говорили о шпионах, боялись. Но Гагарин открыл гермошлем: «Свои, товарищи, свои!» А на шлеме у него надпись: СССР. Я позже узнал, что эту надпись сделали фактически перед самым стартом, чтобы как-то обозначить: мало ли, где приземлится.

…К Гагарину сбежались механизаторы, работавшие на поле. А вскоре подоспела машина с группой солдат во главе с майором Ахмедом Николаевичем Гассиевым, командиром части.

# «Думаю, что он и в полете улыбался» Военных, разумеется, никто не предупреждал, что где-то рядом может появиться космонавт. День в части начинался обычно: подъем, зарядка, завтрак, утренние процедуры… И вдруг: «Тревога!» Вообще-то после приземления американского шпиона таких тревог было немало — но учебных, тренировочных…

— До сих пор помню, как 60 человек бегут в кирзовых сапогах по бетонке: топ-топ, топ-топ! А точка наша боевая, зенитно-ракетный комплекс ПВО — в постоянной готовности. Я в аппаратной тогда сидел, и кто-то из офицеров сразу сказал: «Работаем по космосу!» После этого раздался… Знаете, есть хлопок, когда воздушный шарик лопается, — а тут хлопок такой, словно тысяча шариков, — вспоминает Анатолий Борисович. — Народ ринулся с капониров на бруствер, наверх! Побросали всё — любой Пауэрс в тот момент мог пролетать в нашем направлении, никто бы не увидел даже.

Все повыскакивали и кричат: «Во, во!» К человеку в космосе мы были готовы. Уже и Белка со Стрелкой приземлились, и Лайка там побывала. Все было, но ждали человека! Наблюдали за небом: первых два парашюта видим — думаем он. Оказывается, нет — спускается модуль корабля «Восток». Туда Гассиев отправил замполита с солдатами. Понимал, как опытный офицер, что капсулу надо охранять. Еще один парашют видим — тоже не он, кресло-катапульта. И вновь майор отправляет машину. И вот следом уже человек: видно — извивается, как червячок, подтягивает стропы. А машин-то больше нет! Тогда Гассиев прыгает на тягач, ТЗМ _(транспортно-заряжающую машину. —_ **В.Ф.**_)_, и прямо по полю, по пахоте. Мгновенно примчались!

Гагарин, завидев на поле майора в форме, подошел строевым шагом к нему — с докладом: «Товарищ майор! Старший лейтенант Гагарин…» Гассиев его останавливает: «Какой старший лейтенант, майор!» Вернулись в часть. Через пару минут сбежались все. Солдат поразило, как их «гость», спрыгнув с высоченной подножки, несколько раз, словно мячик, оттолкнулся от земли. Потом оказалось, что сапоги у космонавтов специальные, пружинящие, чтобы приземляться с парашютом было удобнее. Ну и тренировки, конечно.

Гагарин запросил связь — доложить начальству о приземлении. Там же, на КПП, ему помогли снять скафандр — жаль, что черно-белые фотографии не могут передать лазоревый цвет комбинезона первого советского космонавта. Зато могут передать эмоции: ликование, изумление, гордость!

Первый же, самый известный снимок — из-за кадра обнять героя тянутся руки, сзади женщина в платочке… И сам Гагарин — растрепанный, улыбающийся, тоже раскинувший руки для объятий. Это минут через двенадцать после приземления.

Но такое и через 120 лет не забудешь. В 1983 году Ахмед Гассиев дословно передал для Центральной студии документальных фильмов и Главного архивного управления при Совете министров СССР тот самый доклад Гагарина на КПП в его части: «Старший лейтенант Гагарин. Приземлился благополучно. Ушибов и травм не имею».

— И вот он с КПП вышел после сеанса связи — такой момент был, секунд 20–30, не больше, — продолжает Пекарский. — Присел на скамеечку и закрыл глаза, расслабился… Я его тогда тоже сфотографировал, кто-то из ребят переслал снимок в «Комсомольскую правду». И вот мгновенно он собирается, поднимается от КПП к площадке, где можно было сняться. Всё! Снова он — тот самый Гагарин, полная готовность ко всему! Вот эти кадры — Юрий Алексеевич в окружении воинов зенитно-ракетного комплекса ПВО, со своей улыбкой. Я думаю, он и в полете улыбался.

# Советская почта спасла Все происходило быстро. Уже через пару минут после доклада Гагарина просят об общей фотографии, он с удовольствием соглашается — и вот Пекарский вновь «расчехляет» свой «Зенит». Между прочим, в кадр попало по военным меркам очень уж многое: дощатая стена, окно КПП, часть бетонной площадки. Нам сейчас смешно — а там практически военная тайна!

Каждый снимок тогда был на вес золота, и до наших дней их дошло бы куда меньше, и в газетах бы появилось далеко не все. Но солдаты проявили смекалку: всю фотобумагу, проявитель, закрепитель, что были в части, собрали (за новыми пришлось бы ехать аж в Энгельс, а времени у них не было).

— Нас предупредили: если утром особисты нагрянут — все конфискуют, — разводит руками Пекарский. — Я со своим фотоаппаратом вообще нарушил воинскую дисциплину. Но меня спасли, конечно. Вот — благодарность маршала Малиновского за это фото, — показывает профессор большую копию той телеграммы. — И смотрите, дописано от руки: «А ведь здорово нос утерли всяким американским хвастунишкам!»

Печатали фотографии всю ночь. К утру из воинской части № 40218 уехал почтальон с полной сумкой снимков: родным, друзьям, в газеты. А все, что осталось, 13 апреля конфисковали.

Об одном Анатолий Пекарский жалеет: запечатлел, говорит, как бабушка майору Гагарину дарит букетик ромашек и спрашивает, видел ли тот Бога. Отправил это фото маме своей в Казахстан, а у нее его кто-то умыкнул.

И еще одна деталь — наш собеседник с юридической точностью говорит, что писать об этом вообще нельзя, потому что это противоречит всем уже опубликованным фактам. Общеизвестно, что время приземления Гагарина — 10:55. А вот рядовой Пекарский в тот самый момент посмотрел на часы — на них было 10:52. Эти часы — спортивные, 17 камней, подаренные мамой на выпускной — Анатолий Пекарский до сих пор носит постоянно, и работают они безотказно.