Биокожа сморщилась

Дело касалось доктора биологических наук Рамиля Рахматуллина, который получил свою ученую степень в 2014 г. в диссертационном совете Д 208.055.01 при ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр трансплантологии и искусственных органов имени академика В.И. Шумакова» Минздрава России — за работу, описывающую блестящее достижение, — некую «биокожу» которая может использоваться для закрытия дефектов кожи, например, у обожженных. Особый блеск претенденту на докторскую степень придавали научные публикации в соавторстве с ведущими столичными специалистами, восторженные отзывы академиков от медицины, справки об испытании и реализации технологии в клиниках разных городов страны. Ученый и изобретатель задолго до этого стал героем регионального телевидения, любимцем губернской власти, заседал в президиумах. Местные газеты публиковали интервью с ним, в которых он рассказывал, как спасал детей. Даже губернатор Оренбургской области Юрий Берг решил выдвинуть Рахматуллина в Совет Федерации ФС РФ. Доктор Сергей Макшанцев — человек деловой, с опытом главврача и депутатской работы. Он взялся за героя основательно, рассылая десятки запросов в разные организации, где якобы препарат был исследован и где применяется. Выяснилось, что Росздравнадзор в 2015 году действительно выдал разрешение на использование препарата. Чем он руководствовался — трудно установить. Возможно, теми же заявлениями и публикациями изобретателя. Но… «Министерство здравоохранения Оренбургской области не давало разрешения подведомственным организациям на проведение клинических исследований биопластического препарата «Гиаматрикс» и «Джи-дерм». Информацией о применении в 2007–2014 годах препарата <…> в медицинских организациях Оренбургской области министерство <…> не располагает». Железнодорожная больница, попадающаяся в ссылках, также ответила, что они биопластический материал не использовали, но диссертант по личной договоренности применял его для лечения отдельных больных, что, однако, никакого отношения к работе больницы не имеет.

Институт хирургии им. А. Вишневского ответил, что они препараты не используют, не закупают. Военно-медицинская академия сообщила, что препараты не знают и не используют. Дальневосточный центр ФМБА сообщил, что они также не использовали и не используют препараты. Естественно, у Рахматуллина были статьи в журналах. Взявший на себя труд их почитать С. Макшанцев обнаружил, что в статьях содержится описание работ, которые могли быть выполнены только врачами, но ни Рахматуллин, ни его соавторы врачами, которые могли бы являться сотрудниками этих медицинских учреждений, не являются, к тому же работы эти выполнялись с использованием препарата, который в описываемый момент не был еще разрешен, и плюс к тому: в статьях описывались работы как выполненные с одним препаратом, а в диссертации — как выполненные с другим. Более того, все главные врачи больниц, на которые ссылается Рахматуллин, письменно уведомили, что такие исследования и лечение пациентов не осуществлялись. А соавторы Рамиля Рахматуллина из Оренбурга заявили, что они ничего про статью не знают и соавторами не являются. Как и «соавторы» из Санкт-Петербурга с удивлением обнаружили свои фамилии под работой, они попросили главного редактора журнала «Хирург» статью отозвать как недобросовестную. Надо сказать, что редакция журнала оказалась почти такой же гибкой в вопросах авторства, как и Рамиль Рахматулин, — статья так и не отозвана. Но у Рамиля Рахматуллина есть еще и патент! И в нем тоже есть соавторы, которые отвергают свое участие в «открытиях». Увы, Роспатент оказался так же непробиваем, как и редакция журнала «Хирург». Конечно, удивительно, как, оказывается, академические институты, росздравнадзоры и роспатенты наплевательски относятся к проверке документов. Даже там, где дело касается здоровья людей. Больше десяти лет оренбургский «гений» развивал свою бурную деятельность, и ни один государственный или общественный институт его не остановил. Только Сергей Макшанцев профессионально обратил внимание на оренбургского селебрити, а если бы Рахматуллин вел себя чуть тише? Его «научные труды» продолжали бы числиться в архиве науки, а университет платил бы ему зарплату как доктору наук.