Коррупционные скандалы сотрясают Россию постоянно, и к ним стоило бы уже привыкнуть настолько, чтобы попытаться взглянуть на проблему несколько более системно. Помимо того, что чиновники у нас постоянно входят в разного рода сговоры с коммерсантами, зарабатывая на распределении выгодных государственных заказов, или создают ими самими контролируемые компании, по мере того как существующая система власти укрепляется и бронзовеет, становится очевидной еще одна опасная тенденция. Я имею в виду характер подбора кадров в российских министерствах и ведомствах.
Петр Саруханов / «Новая»
В большинстве развитых стран основные позиции в правительстве занимают «политические назначенцы», предлагаемые президентом или премьер-министром. При этом следующие по иерархии должности закреплены, как правило, за профессиональными бюрократами, долгое время специализирующимися в своей области и хорошо известными как в профессиональных кругах, так и публичным политикам. При назначении их на соответствующие должности они подвергаются всесторонним проверкам и, как правило, утверждаются парламентом или его комитетами.
В США, например, только в Госдепартаменте через утверждение в Сенате проходят 42 чиновника, не считая госсекретаря, а всего Конгресс дает санкцию на назначение [от 1200 до 1400](https://www.washingtonpost.com/news/wonk/wp/2013/07/16/does-the-senate-really-need-to-confirm-1200-executive-branch-jobs/) высокопоставленных должностных лиц. Подавляющее большинство из них — в отличие от политиков-министров — на протяжении всей карьеры работают по определенному профилю.
Российская система выглядит совершенно иначе: здесь основную роль играет личная лояльность, и большинство кадровых перестановок (и проблем) связаны именно с ней. Не так давно, например, В. Путин [произвел](https://www.kommersant.ru/doc/4692094) масштабные кадровые перестановки в Росгвардии — ведомстве, которое лихорадит уже несколько лет. Отставки 10 генералов — своего рода «эхо» скандалов 2019 года, в результате которых замглавы ведомства С. Милейко [лишился своего поста](https://tass.ru/proisshestviya/9781551), а [через год был арестован](https://www.kommersant.ru/doc/4624336) (чуть ранее А. Навальный выпустил [расследование](https://www.youtube.com/watch?v=2s8VUEEJuzU) об организованных тыловой службой Росгвардии поставках продуктов для нужд ведомства по заведомо завышенным ценам). Помимо этого, с именем чиновника связывают закупки обмундирования для бойцов ведомства по ценам в 2–3 раза дороже рыночных, а также разнообразной техники — и все, разумеется, у разных фирм, каждая из которых назначалась единственным поставщиком с монопольными правами.
Глава Росгвардии Виктор Золотов и Сергей Милейко. Фото: rosgvard.ru
Однако многочисленные скандалы вокруг Росгвардии говорят о том, что генерал действовал не в одиночку:
в течение 20 лет его карьерный путь [в точности повторял стезю его начальника](https://www.apn.ru/index.php?newsid=39369), С. Меликова
— от совместной службы в Отдельной дивизии оперативного назначения через департамент материально-технического снабжения МВД к ударному труду в полпредстве в СКВО и, наконец, к высшим позициям в Росгвардии. Арест в прошлом году, как утверждают, стал неожиданным препятствием для ожидавшегося переезда бывшего генерала в Махачкалу, где С. Меликов с октября 2020 года служит и.о. главы одного из самых коррумпированных субъектов Федерации.
Случай Росгвардии весьма показателен, но не единичен. Тридцать лет назад Р. Цаликов, например, [был простым замдиректора мебельной фабрики «Казбек»](https://structure.mil.ru/management/deputy/more.htm?id=11312262@SD_Employee) в Северной Осетии, но с 1994 года начал работать в финуправлении МЧС — и, о чудо, он уже генерал армии и первый заместитель министра обороны. И все потому, что не отставал от своего шефа, С. Шойгу, «сопровождая» его и в Министерстве по чрезвычайным ситуациям, и в администрации Московской области.
Первый зам Министра обороны Руслан Цаликов (слева) и командующий войсками ЦВО, генерал-полковник Александр Лапин. Фото: Анна Майорова / URA.RU / TASS
Многие российские чиновники ориентируются не на одного-двух верных людей, а на целые кланы:
губернаторы, назначаемые министрами, министры, переезжающие в региональные полпредства (тут вспоминается трогательный северокавказский тандем двух красноярцев — бывшего губернатора А. Хлопонина и его преемника Л. Кузнецова, встретившихся потом в качестве вице-премьера и полпреда в СКВО), вице-мэры, превращающиеся в вице-премьеров, — все они приходят на свои новые должности не одни, а с контингентом «универсальных солдат» в погонах или без, способных решать практически любые (а на деле — довольно стандартные) задачи.
Александр Хлопонин и Лев Кузнецов. Фото: Дмитрий Астахов / пресс-служба правительства / ТАСС
Несменяемость высших российских чиновников давно стала притчей во языцех: попав в бюрократическую обойму, выпасть из нее сегодня в России довольно сложно.
Даже явные злоупотребления высших должностных лиц редко приводят к возбуждению уголовных дел, а многие из них успешно закрываются при вмешательстве еще более высоких покровителей.
Однако, на мой взгляд, постоянные «перемещения по горизонтали» представителей нашей политической элиты — не самое страшное, что происходит сейчас в стране.
Куда более опасным моментом кажется мне обрастание чиновников связями и соратниками, которые превращаются в могущественные кланы — причем не фамильные, как это нередко случается в отдельных республиках в составе России, а чисто коммерческие. Это обстоятельство показывает всю степень несовременности российской бюрократической иерархии, вовсе не ориентированной на обеспечение эффективной работы.
На это могут сказать, что в любом коллективе дела идут лучше, если там работают единомышленники. Я не могу согласиться с этим утверждением применительно к государственной службе. Госаппарат должен работать, воспринимая всех своих служащих не более как винтиков государственной машины. Устойчивость его функционирования обусловлена наличием на каждом участке работы профессионалов в своей области, каждый из которых в случае необходимости может быть легко заменен таким же профессионалом. И мне кажется, что продолжительность пребывания в должности президента или министра намного менее важна, чем сменяемость лиц, с которыми работают чиновники (за 15 лет при А. Меркель сменилось 6 министров обороны, 5 министров иностранных дел и 4 министра финансов, причем заместители министров ни разу не переходили в «непрофильные» для себя ведомства, в отличие от политических назначенцев).
Учитывая масштабы возникающих в России проблем в сфере государственного управления, стоило бы задуматься о введении тотального запрета на назначения в сфере ответственности тех или иных официальных лиц людей, работавших ранее в их подчинении более определенного срока. Думается,
такая мера произвела бы эффект разорвавшейся бомбы для российского бюрократического аппарата.
Когда я слышу о масштабной коррупции в нынешней России, я всегда отношусь к таким рассуждениям с некоторым скепсисом. Коррупция возникает там, где чиновники получают мзду за действия, противоречащие тем или иным утвержденным правилам и регламентам. У нас же все чаще случается иное: бюрократы действуют к собственной выгоде порой без нарушения законов, которые изначально приспособлены для их обогащения (я могу лишь вспомнить так и не ратифицированную ст. 20 Конвенции по борьбе с коррупцией, а также возможность владения чиновниками долями в коммерческих компаниях без «управления» ими).
И одним из важнейших инструментов превращения органов государственной власти чуть ли не в коммерческие предприятия является формирование профессиональных «команд сопровождения»
— своего рода эскорта для крупных чиновников, перемещающихся вслед за ними с одного места на другое, из гражданского ведомства в военное, с севера на юг, из глубинки в столицу — в общем, куда только ни позовут выгода и деньги.
Само существование таких клиентел, на мой взгляд, прямо свидетельствует о том, что самостоятельное продвижение по карьерной лестнице, обычно требующее компетентности и ответственности, становится в России анахронизмом.
Возникающая в наши дни реальность больше похожа не на мафиозное, а на «коммерческое» государство. По мере того как в центре внимания чиновников все четче закрепляются не вопросы развития даже тех же силовых структур, а стремление, как у С. Милейко, закупиться подороже обмундированием и едой, падает общая управляемость государства и исчезает видение любых перспективных целей развития.
Можно легко заметить, насколько менее амбициозными становятся цели Кремля в течение последних лет: если в 2000-е годы мы слышали о необходимости обеспечения полной конвертируемости рубля, создание смычки между Европейским и Евразийским союзами, масштабной технологической модернизации, то теперь нам рассказывают про мало кому понятные национальные проекты, легко передвигаемые с 2024 года на 2030-й, про темпы роста, которые могут достичь аж 2% в год, и продуктовые карточки, которыми скоро, вероятно, осчастливят малообеспеченных граждан. Все это — признаки коммерциализации государства. Если ее не остановить, у российской политической элиты не будет шансов обеспечить развитие страны.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»