В Ростове завершается процесс над первой в России обвиняемой по статье 284.1 «Сотрудничество с организацией, признанной нежелательной на территории РФ» Анастасией Шевченко. Анастасии вменяется сотрудничество с российским сетевым движением «Открытая Россия», которое сторона обвинения называет нежелательной иностранной организацией, имея в виду одноименный фонд, зарегистрированный Михаилом Ходорковским в Великобритании.
И хотя Минюст в 2017 году не нашел в России филиалов признанной нежелательной «Открытой России», это не помешало органам правопорядка дважды привлечь Анастасию к административной ответственности по ст. 20.33 КоАП РФ. В октябре 2017 года она как представитель предвыборного штаба Ксении Собчак приняла участие в публичных дебатах с представителем партии «Единая Россия». После чего участник движения НОД Александр Шильченко написал заявление в полицию, заявив, что она представлялась сотрудником запрещеной организации.
Видеозапись выступления Шевченко полностью это опровергает, но это не помешало Таганрогскому суду выписать ей первый штраф без проверки доводов сторон. Второй штраф по той же статье она получила за то, что приняла участие в бесплатном семинаре «Открытые выборы» с лекциями бывших депутатов из Москвы, организаторов публичных кампаний и фандрайзинга. Сотрудники ЦПЭ посчитали сам факт ее присутствия на таком семинаре нарушением правопорядка.
После этого в отношении Анастасии началась доследственная проверка, а 21 января у нее прошел обыск и женщина была задержана. Суд оставил ее под домашним арестом, лишив права общаться даже с врачами и учителями; сыну Анастасии на тот момент было 7 лет, дочери — 14. На суде Шевченко просила не лишать ее возможности навещать своего третьего ребенка — 17-летняя Алина находилась в психоневрологическом интернате, но матери в этом отказали. Спустя неделю девочка заболела, попала в реанимацию и умерла, Анастасия лишь в последний момент смогла уговорить следователя повидаться с дочерью и успела попрощаться с Алиной.
В ходе судебного следствия выяснилось, что по согласованию с квартирной хозяйкой сотрудники ЦПЭ установили в спальне молодой женщины видеокамеру
и на протяжении нескольких месяцев следили за ней и прослушивали семейные разговоры.
«По имеющимся оперативным данным, Шевченко А.Н. в целях оказания давления на органы власти планирует организовать акции гражданского неповиновения с привлечением социально неудовлетворенных граждан, в том числе из других регионов Российской Федерации, способных оказать силовое сопротивление сотрудникам правоохранительных органов с применением подручных боевых средств, а также сопряженных с блокированием государственных и муниципальных учреждений и федеральных автомобильных дорог, при этом используя в качестве повода для привлечения широких масс населения инициативу правительства Российской Федерации по повышению пенсионного возраста», — говорится в постановлении суда, который определял меру пресечения Анастасии на основании обвинительного заключения.
На прошлой неделе судебное следствие в Октябрьском районном суде Ростова-на-Дону было завершено, сторона обвинения запросила для Анастасии пять лет лишения свободы.
В понедельник прошли прения, а после подсудимая выступила с последним словом. Приводим его полностью:
«Начну с небольшой арифметики. Мне жаль, что сегодня нет прокурора, который великодушно запросил на прошлом заседании пять лет и оставил на женщин — разбираться. Больше двух лет домашнего ареста плюс четыре года реального срока за вычетом отсиженного — получается больше шести лет заключения — это выше, чем максимальный срок.
Фото: ТАСС
Если вы считаете, что домашний арест более двух лет — это не наказание, я вам расскажу про то, как сидеть под домашним арестом с детьми. Тем более что таких детей, у кого родители сидят за политические взгляды, все больше. Расскажу, что дети мои во время обыска боялись, но ни слезы не проронили. Как дочка моя, которая здесь присутствует, тайком мне конфетки в сумку для изолятора подкладывала, как к старшей дочери в больницу не пускали. Как сын мой ночью просыпался и кричал «Мама!» Как девочка в 14 лет стала взрослой — никакого переходного возраста не было. И как они сейчас вдвоем после брошенной прокурором фразы про пять лет считают последние дни и ждут приговора. Украдкой снимают меня на видео — чтобы память осталась. Голос мой записывают. Вам этого мало? Когда вы напьетесь моей крови? Я считаю, что это наказание после наказания.
Два года меня изучали как под лупой, изучили мою вменяемость на психиатрической экспертизе, все мои слова в лингвистической экспертизе, изучили все мои слова на митингах в политологической экспертизе, доходы и расходы в финансовой экспертизе. Сшили из всего этого 29 томов уголовного дела. Зачем? Я всегда жила открыто — обо всех жизненных ситуациях, поездках, встречах писала в блогах, все свои доходы декларировала, политические взгляды не скрывала — отстаивала свою позицию на дебатах. Что касается двух административных дел, предшествовавших уголовному делу, я их рассматриваю как момент грязной политической борьбы.
Представляла российское общественное движение «Открытая Россия», считала тогда и сейчас, что объединение российских граждан не может быть нежелательным. Эту же позицию подтвердил представитель Генпрокуратуры Куренной. Я вообще выступаю категорически против этой статьи, потому что считаю, что прокуратура не может незаконно преследовать российских граждан, не имея на то никаких оснований. Свое участие в российском движении «Открытая Россия» я никогда не скрывала. А наоборот, с гордостью везде говорила. Поскольку я выступаю за открытый диалог власти и общества, за открытые дебаты, а не пинки из-за запотевшего забрала; за открытые отношения с другими странами, честные правила бизнеса, за открытые честные выборы, новости в СМИ. В чем моя вина в таком случае? Я просто хочу, чтобы мои дети и ваши дети жили в чистом красивом городе, в стране, где соблюдаются законы и права человека, где нет политических репрессий.
Я от многих слышала «Ну это же не мы решаем, это Москва». Взрослые люди должны брать на себя ответственность за свои решения и поступки, а пока получается как в песне земляка Басты: «Я сам не пачкаю ручки, я просто помогаю палачу». Не надо так делать!!! Я прошу вас не участвовать в политических репрессиях, даже не для себя, а для ваших детей. Людьми оставайтесь, пожалуйста, — вот мое последнее слово.
И в заключение хочу поблагодарить своих защитников за то, что разговаривали со мной, когда мне нельзя было ни с кем разговаривать.
За то, что шутили, когда мне было грустно. За то, что учили и наставляли, когда я вас об этом не просила. Поблагодарить хотелось бы правозащитные организации, «Правозащиту Открытки» и все СМИ, которые открыто о моем деле говорили. И ростовчан — за поддержку. Не было ни одного случая, чтобы меня остановили на улице и сказали: «Так тебе и надо!» Подходили и говорили: «Все будет хорошо, держись». Этих несправедливых процессов все больше, поэтому у меня большая просьба ходить в суды, потому что такая поддержка нужна — я по себе это знаю. И конечно, спасибо моей семье — детям. Мы справимся».
Помимо дела Шевченко, в России было возбуждено еще несколько уголовных дел в отношении сторонников движения «Открытая Россия». В феврале прошлого года журналиста «Урал. МБХ медиа» Максима Верникова приговорили к 300 часам обязательных работ; в октябре краснодарская активистка Яна Антонова получила 240 часов.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»