Пассажир берлинского рейса

Мне страшно за Навального. Я боюсь, что возвращение в Москву — ошибка. Даже Фродо не стучался в ворота Мордора золотым кольцом: вот, мол, он я, и если со мной что случится, пусть вам, Саурон, будет стыдно.

Ага, как же… Спать не будет по ночам. 
Конечно, все это было очень зрелищно. 
Аэропорт, который с перепугу закрывается. 

Обезумевшая власть, которая нагоняет во Внуково автозаки и толпу «поклонников Бузовой», сажает Навального в Шереметьево, перекрывает при этом Ленинградку (инспекторы останавливают машины и спрашивают, зачем вы едете в аэропорт!), — дрожит, рычит и бьется в истерике в прямом эфире. И все это ради «какого-то блогера». Неназванного пассажира «Победы». «Берлинского пациента», который никого не интересует. 

Правая рука не знала, что делает левая. Зачем собирать «поклонников Бузовой» во Внуково, если все равно самолет сажают в Шереметьево? Зачем этих «поклонников» волочь в автозак? И ведь

А дальше что?

После того как Навального отсекли ото всех, даже от адвоката, что им мешает сделать с ним все что угодно? С человеком, который оскорбил их дважды: тем, что выжил, и тем, что показал своих несостоявшихся убийц кровавыми, но клоунами… Такое не прощают. 

Мы все время уговариваем себя, что имеем дело с людьми рациональными, и пытаемся просчитать их действия, исходя из некоей логики. Но в том-то и дело, что там давно нет никакой логики. Там альтернативная реальность. Была бы логика — не перекрывали бы шоссе.

Это Кафка. Это когда лицензия на убийство попадает в руки «панамским портным», фантазия которых не ограничена ничем и которые несут в своих рапортах в центр совершенную чушь, всячески преувеличивая опасность порученных им «объектов», чтобы преувеличить важность собственной работы. 

Нет, я понимаю рациональную часть. И думаю, что один из главных резонов возвращения Навального был такой: Кремль у нас обожает брать заложников. По мере нарастания кризиса — и очень скоро — непременно бы взяли в заложники Соболь; каких-нибудь начальников региональных штабов. Навальный, получалось бы, отсиживался за границей, а в России мучили его людей. Праведные фейсбучные моралисты здесь бы исходили на неприятную субстанцию, а на Западе до этого никому не было бы дела: все-таки, согласитесь, судьба того же Руслана Шаведдинова, к сожалению, не может быть темой для переговоров Путина и Меркель. И не влияет на судьбу «Северного потока — 2».

Не забудем, что Навальный находился в Германии как персональный гость Ангелы Меркель, и к самолету его подвезли, минуя здание аэропорта, на двух длинных черных автомобилях, — что было уже само по себе важным знаком Кремлю.

Кремль заложников любит: Савченко, Сенцов. У них просто задор какой-то образуется, когда в их руках оказывается заложник. Их распирает детское чувство радости: вот, на меня наконец обратили внимание! Со мной разговаривают! 

И еще можно точно сказать, что жизнь Алексея Навального сейчас зависит от двух факторов: от того, каков будет размер негодования Запада, и от того, будет ли хоть какое-то негодование в России.