Самолеты у забора

Летчик первого класса, капитан воздушного судна А-320 Андрей Литвинов рассказывает нашему обозревателю о том, как провел год, о котором уже говорят «спасибо, что живой».

— В конце февраля меня и весь наш экипаж на две недели посадили на карантин. Причина — мы везли, как выяснилось, больного пассажира. Никто еще не понимал, как себя вести, поэтому были просто совершенно невероятные противоречия. Например, мне звонят из нашей санчасти, говорят, чтоб две недели никуда не выходил, что я отстранен от полетов. Без предупреждения, просто поставили перед фактом. Конечно, причину объяснили.

Мне в ответ: ничего теперь не поделаешь, уже слетал, но две недели карантина все равно не отменяются.

Честно сижу дома, никуда не выхожу, опять звонят из санчасти: «Вам нужно поехать в Шереметьево и сдать тест». То есть вот — они же сами сказали мне два дня назад, что я не должен никуда выходить. Теперь говорят, по решению Роспотребнадзора должен ехать!

В итоге, конечно, сдал тест — все в порядке, болезни нет. И значит, в тех двух рейсах, что я слетал до объявления мне карантина, я никого, слава богу, не заразил. Но такие взаимоисключающие команды поразили, конечно. И никто не виноват, просто каждый у нас выполнят свою работу, а общих правил нет.

— Они буквально на каждом шагу! Пассажиры в масках, их просят в них оставаться в течение всего полета, фотографируют, отсылают отчет в Роспотребнадзор — это обязали делать бортпроводников. Люди сидят послушно в масках, но вот принесли питание — и весь самолет дружно маски снял. А зачем тогда заставляли сидеть в них весь полет?

Каждый выполняет свою работу. Мозг отключен: сказали, что эту бумажку сюда, а эту — туда, а для чего? Сидит где-то в Роспотребнадзоре человек, который должен подписать документ. Подстраховывается, говорит, что подпишет, если в самолете все будут в масках.

А вот что дальше? А дальше пассажиры самолета, несмотря на то, что весь полет сидели в масках, заболели. Потому что у них был обед. Замкнутое пространство, все это летает по салону. В самолете же система кондиционирования гоняет воздух: чихнул в 10-м ряду — долетело до первого.

— Это невыгодно авиакомпаниям, и конечно, у нас нет дистанции в полтора метра. И так произошла отмена рейсов за границу. А люди летали в основном через Москву, и, естественно, упали и перевозки региональные, рейсы стали отменять. Самолеты высвобождаются — их пристраивают на стоянке. Я видел — примерно 10–15 самолетов стояло в Екатеринбурге. В Ростове их так же поставили и еще где-то. Потому что они физически не помещались в Шереметьево, надо было их куда-то девать до лучших времен.

Ну и зарплаты упали, так как у нас они зависят от налета часов. А мы сейчас практически не летаем. Летаем только два-три рейса в месяц и, конечно, толком не зарабатываем.

— Да и летом было мало полетов, рейсы были чаще к морю — Геленджик, Анапа, Сочи… Сезон прошел, и уже с сентября пассажиров стало меньше в разы. У нас рассчитан штат командиров и вторых пилотов на определенное количество самолетов и часов. Так как рейсов мало, чтоб летный состав не сокращать, пошли на сокращение заработной платы.

Мы подписали дополнительное соглашение о том, что нам будут менять зарплату, она уменьшается на 40%. Но хорошо, что нас не сокращают. Например, компания «Сибирь», хоть и не сильно, но летчиков сократила. За счет этого они, конечно, летают побольше, чем мы. У нас [в «Аэрофлоте»] ситуация похуже в плане налета, но на перспективу — лучше. Потому что когда все наладится и будет много рейсов, летчиков брать будет негде, если их сейчас сократить. У нас была уже тяжелая ситуация с нехваткой профессионалов, и она может повториться.

— Да, я работал шесть дней в неделю. Сейчас у меня на декабрь — два рейса. Но лично мне нормально. Я бы согласился так редко летать лет до семидесяти. Я — летчик с прошлого века, пережил разные времена и кризисы. Был в моей жизни период, когда я, летая вторым пилотом на Як-40, получал зарплату меньше, чем уборщица в метро. И было, когда жил на 100 долларов в месяц: зарплата была 300 долларов — это уже даже на «Боинге», — 200 платил за квартиру. Были и 90-е, и передел авиакомпаний.

Нам, возрастным летчикам, давно уже есть где жить, мы заработали себе все что хотели — и дачи, и машины. Поэтому нам, конечно, легче.

— Некоторые в грузовые авиаперевозки уходят, не всех могут взять, но кому-то удается. Кто-то из летчиков подрабатывает в такси, кто-то курьером. Но в основном летчики начинают урезать свой семейный бюджет. Еще тяжелее стюардессам. Они так же, как и мы, летали по 80–90 часов в месяц, при том что у них зарплаты значительно меньше. А их зарплата тоже от налета зависит. Была, конечно, помощь государства Аэрофлоту. Но в Аэрофлоте такое количество людей работает, что сумма быстро уйдет, а дальше что? Ведь непонятно, сколько это все продлится…

Думаю, следующий год будет не лучше и восстановление гражданской авиации пройдет намного болезненнее и длительнее, чем что-либо другое, — это очень затратная, дорогостоящая индустрия. Если завтра, допустим, разрешат рейсы за границу, то произойдет это не сразу. Все будет постепенно открываться. Не будет смысла пускать, к примеру, 10 рейсов, если они будут лететь пустыми. У людей не будет денег — бизнесы обанкротились; тем, кто раньше летал на отдых или в деловые поездки, придется ужиматься и какое-то время не пользоваться авиационным транспортом. Значит, 10 рейсов не пустят, а пустят от силы два, пока не появятся у пассажиров деньги.

Авиация очень четко и чутко реагирует на экономическую ситуацию в стране — своего рода барометр. Как только какой-то экономический провал — первым делом страдает авиация. Нет пассажиров, самолеты встали у забора, у летчиков упал налет, а значит, и зарплата — нечем платить кредит. Как доминошки…

Даже в те 2–3 рейса в месяц, когда летчики «Аэрофлота» выполняют свои полеты, они ведут самолет, рассчитанный на 180 мест, в салоне которого максимум человек тридцать. Только в Стамбул летит полный.

— Тост? Для нашего человека, живущего в России, я хочу пожелать просто огромнейшего, гигантского терпения. И чтоб не болели. Берегите себя, хотя, если честно, я сам не понимаю, как это делать. Совсем изолировать себя, никуда не ходить? А как же детей кормить? Не новогоднее у всех настроение, веселья не ожидается. Тем более речь идет об отмене всех новогодних массовых мероприятий. Но был парад во время пика эпидемии, и было голосование по поправкам к Конституции — тоже массовое скопление людей. Но это почему-то можно было… Мы все чтим память наших дедов, но нельзя, чтобы правила изоляции применялись так выборочно, могли обойтись только салютом. Если можно закрыть Новый год, почему не закрывались выборы? В чем была необходимость такой спешки?

Я думаю о том, что у нас будет происходить в наступающем году. Вижу, что происходит в мире, что — в Белоруссии, и что у нас люди уже на грани нервного срыва — не понимают, как им жить, на что жить. Непонятно, что у нас будет происходить в 2021-м. Предстоят выборы в Госдуму, могут быть политические потрясения.

Если бы не было коронавируса, его бы надо было просто выдумать, потому что у нас такая застойная ситуация в стране, что нужен какой-то внешний враг. И вот эта внезапно подвернувшаяся проблема по имени COVID может списать очень много других проблем, к которым она никакого отношения не имеет.

Но будем верить! С наступающим вас, весь коллектив «Новой», и, конечно, читатели!