Однако российские власти плохо справились с этой задачей: их неоднократно уличали в фальсификации цифр о заболевших и умерших, а самые важные данные так и остались скрытыми от глаз широкой общественности.

Роль государства в информировании людей о ходе пандемии взяли на себя независимые аналитики и исследователи. Они ежедневно следили за официальной статистикой и искали альтернативные способы выявлять реальную динамику эпидемии, чтобы помочь нам понять, что происходит с заболеваемостью в отсутствие прозрачных и достоверных данных. Благодаря им мы смогли узнать об эпидемиологической ситуации в России гораздо больше, чем было известно из официальных источников.

Их выводы и открытия попадали во все новостные ленты, на это реагировали чиновники, органы власти и крупные компании. Именно поэтому мы считаем этих людей героями года.

Практически с самого начала пандемии стало ясно, что статистика по COVID-19 в России выглядит «нарисованной»: в некоторых регионах число новых случаев оставалось постоянным на протяжении нескольких недель, чего в норме быть не должно.

Одним из первых на это обратил внимание независимый аналитик Алексей Куприянов, который создал группу для отслеживания ситуации с пандемией в Facebook, и стал ежедневно публиковать анализ официальных данных о коронавирусе по регионам.

«Первый график я нарисовал 14 марта, когда понял, что дело пахнет керосином, и сразу его опубликовал, чтобы все видели, что у нас экспоненциальный рост заболеваемости. Вообще, вся моя практическая работа была начата, потому что меня совершенно не устраивал сайт стопкоронавирус.рф. <...> Мне было важно понять, что происходит, и как-то контролировать ситуацию, потому что было видно, что государство бросит нас на произвол судьбы, что оно в итоге и сделало», — говорит он.

Куприянов и другие аналитики пришли к выводу, что статистика по коронавирусу выглядит недостоверно в большинстве субъектов, а данные, которым можно доверять, публикуют не более 10 регионов.

Эксперты нашли несколько основных типов аномалий, которые показывают, что данные «рисованные»: неправдоподобно гладкие цифры выявленных больных в течение долгого времени («полочки» и «коридоры»), резкое падение числа активных случаев вплоть до отрицательного и затем резкий взлет («дагестанский отскок»), а также постоянное соотношение числа заболевших и выздоровевших.

Эти случаи стали замечать и публиковать в СМИ, после чего власти стали исправляться — по крайней мере, в отдельных случаях. Один из таких примеров — трехнедельный «собянинский коридор», когда число новых заболевших в Москве застряло в интервале 650–700 случаев, который озвучил мэр столицы Сергей Собянин. После публикации в «Новой газете» количество выявленных больных вышло за пределы интервала.

«Конечно, мы каким-то образом повлияли на прозрачность государственных данных. Наиболее известный пример — «собянинский коридор» в Москве, который удалось сломать. И, судя по всему, нам удалось сдвинуть с мертвой точки ситуацию с регистрацией выздоравливающих в Петербурге, потому что к ней вернулась нормальная динамика. Проблема в том, что, когда естественные данные появляются после скандалов в СМИ, это лишь доказывает, что до этого ими манипулировали», — говорит Куприянов.

Несмотря на несколько позитивных прецедентов, переоценивать влияние независимых аналитиков на власти не стоит, считает он: их усилий недостаточно для того, чтобы прозрачность и открытость российских данных о пандемии в корне изменилась. А полностью достоверную картину мы, скорее всего, не увидим никогда.

Выяснив, что официальные данные о коронавирусе недостоверны, исследователи стали искать другой способ показать реальную динамику пандемии. Наиболее оперативный из них — анализ поисковых запросов в «Яндексе», связанных с симптомами и лечением коронавируса. При COVID-19 люди чаще начинают искать в интернете информацию о пропаже обоняния и вкуса, болях в спине, уровне сатурации, обследованиях и лекарствах. Таким образом, динамика запросов растет, даже если официальные данные не показывают вспышку.

В мае регулярно следить за поисковой статистикой начал Борис Овчинников — аналитик и директор по исследованиям компании Data Insight. По словам Овчинникова, идея обратиться к поисковой статистике была очевидной — это один из главных инструментов его работы. Гораздо сложнее было понять, какие именно запросы действительно отражают рост или падение заболеваемости.

«Где-то с середины лета у нас сложилось мнение, что в первую очередь имеет смысл смотреть на запросы про потерю обоняния, так как это наиболее специфичный для коронавируса симптом. Динамику по этой группе запросов мы, естественно, проверяем по десяткам, а то и сотням других запросов про симптомы, лекарства, диагностику, обследования и так далее», — объясняет он.

Эти исследования позволяют отслеживать текущую динамику и географию эпидемии в отсутствие достоверных официальных данных, однако поисковая статистика не может предсказать, как будет дальше развиваться ситуация, отмечает аналитик.

Летом число запросов соответствовало официальному количеству выявленных больных — соотношение между ними было постоянным. С началом новой волны коронавируса осенью это соотношение нарушилось — больных стали выявлять гораздо меньше, чем можно было бы ожидать при таком уровне запросов: в начале октября число «ковидных» поисковых запросов превысило число новых случаев в четыре раза.

«А дальше мы увидели удивительную картину: с начала ноября количество запросов про обоняние снижается, пусть и не очень сильно и с отдельными отклонениями. А официальная статистика продолжает показывать рост — просто потому, что у этой системы рисования цифр есть некоторая инерция», — объясняет Овчинников.

Поисковые запросы показывают, что почти во всех регионах осенняя вспышка была сильнее, чем весной или летом: в целом по России число «ковидных» запросов выросло более чем в три раза по сравнению с показателями первой волны. С таким стрессом еще не сталкивалась ни система здравоохранения, ни система медицинской статистики, отмечает специалист.

Поисковые запросы коррелируют еще с одним важным индикатором — избыточной смертностью. Это один из наиболее надежных показателей, который позволяет оценить реальное число жертв эпидемии.

Избыточная смертность показывает, насколько общее количество смертей от всех причин в течение эпидемии было выше среднего. Этот показатель сложнее сгладить или подрисовать: даже если скрыть причину смерти, общее число умерших покажет рост смертности.

Первые данные о смертности от коронавируса появились весной. Смертность в Москве за апрель превысила средние значения за 14 лет как минимум на 19%, при этом официальное число жертв коронавируса было меньше «избыточной» смертности почти в три раза. Публикации СМИ о том, что число жертв COVID-19 в России может быть занижено, привели к международному скандалу.

Одним из первых на расхождения в официальных данных и избыточной смертности обратил внимание демограф Алексей Ракша. После серии публикаций с критикой коронавирусной статистики его уволили из Росстата. По его словам, он не жалеет об этом: «Долго находиться в такой атмосфере страха очень тяжело. Я же свободный человек, и если мне звонят, а я не могу говорить... Я бы все равно так долго не смог».

В России за время пандемии умерло на 140 тысяч человек больше, чем в среднем за предыдущие пять лет. Почти 80% из них не попали в оперативную статистику: по данным оперштаба, с апреля по октябрь от коронавируса умерли чуть меньше 28 тысяч человек.

По оценке Ракши, к концу года избыточная смертность составит около 300 тысяч человек. «Россия проходит эпидемию чуть ли не хуже всех развитых стран, примерно как Польша, даже хуже, чем Испания и Чехия. Позади нас только какие-то латиноамериканские страны, возможно, Беларусь и Иран», — говорит он.

После публикаций Ракши и других аналитиков Росстат стал выкладывать подробную информацию о числе умерших с коронавирусом и включать туда не только тех, у кого COVID-19 стал основной причиной смерти, но и всех умерших, у которых был обнаружен вирус.

Власти заявляют, что верны и оперативные данные, и те, что появляются после пересчета Росстатом. Однако эта корректировка никак не влияет на оперативную статистику: в тех цифрах, которые люди ежедневно видят в отчетах оперштаба, никаких изменений не происходит.

За редким исключением вроде Москвы, которая ежемесячно отчитывается о числе умерших в городе и связывает до 90% избыточных смертей с коронавирусом, регионы не предоставляют детальных данных по смертности. С началом пандемии региональные ЗАГСы перестали публиковать данные об общем числе умерших за месяц, так что оценить реальный уровень смертности до публикации Росстата, которая происходит лишь спустя полтора месяца, невозможно.

Пандемия вновь показала, что официальной статистике в России доверять нельзя. Это напрямую влияет на число жертв эпидемии: люди не видят, как в действительности развивается заболеваемость, и не принимают нужных мер предосторожности. Лишь благодаря работе независимых аналитиков и вниманию СМИ мы можем частично восстановить картину и понять, что происходит в регионах. Если бы власти не скрывали реальную статистику, возможно, нам удалось бы спасти больше людей, считает Алексей Куприянов:

«Если сломана система сбора информации, то люди просто не видят эпидемии вокруг себя. Вопрос идет буквально о нашей жизни и смерти».

При участии Анны Титовой. Редактор: Арнольд Хачатуров