Юлия Галямина — человек, хорошо известный москвичам по своей деятельности муниципального депутата Тимирязевского района. Еще Галямина лингвист, специализирующийся на редких сибирских языках. То, что такие люди идут в политику, — отличная новость для любого города и страны. В 2019 году она должна была баллотироваться в Мосгордуму и, скорее всего, стала бы депутатом.
Но Галямину не зарегистрировали, сославшись на неправильно оформленные подписи избирателей. Тогда несогласованные избиратели обнаруживались почти у всех, кто шел на выборы без разрешения от начальства, и всех снимали. Ответом стали московские протесты — первые за семь лет после Болотной.
Галямина вышла на улицу защищать интересы тех, кто ее поддерживал, и теперь ее судят по «дадинско-котовской статье», за мирные «несогласованные митинги».
К концу 2020 года попытка гражданина реализовать свое пассивное избирательное право считывается властями как посягательство на основы государственного строя.
Теперь прокуратура требует для Галяминой три года колонии, пускай и не может объяснить, в чем именно состоит ее преступление, как с точки зрения старого-нового Основного закона страны, так и с точки зрения здравого смысла. 23 декабря Галяминой будут выносить приговор.
Именно он подведет настоящие политические итоги года. Если Галямину признают виновной в участии в мирных митингах, она больше не сможет преподавать в университете (преподаватели в России ежегодно таскают начальству позорную «справку о несудимости»). Это — прямая политическая репрессия и месть мундепу Галяминой за то, что она не боится говорить, что думает, и организовала нынешней весной кампанию «Нет» против «обнуления» Конституции.
Как начинался этот путь к признанию политического выбора уголовным преступлением? В 2005 году российское государство отдало под суд 39 членов запрещенной организации НБП. Их судили за вторжение в общественную приемную администрации президента — якобы за попытку «насильственного захвата власти». Акция прошла 14 декабря 2004 года — в символическую годовщину восстания декабристов.
Российская интеллигенция относилась к нацболам с понятной настороженностью: ведь это имперские реваншисты, одурманенные своим вождем. Защитником подсудимых неожиданно стала Анна Политковская, объяснившая несложную траекторию, взятую российским государством в рамках этого дела.
«Этот прецедентный, без сомнения, политический приговор говорит: "вина" оппозиционно мыслящей части народа перед властями — в оппозиционности, — писала тогда Политковская в «Новой». — Круг рискует замкнуться окончательно: на представлении власти о самой себе как о той, которую критиковать могут лишь враги и безумные. Глядишь, еще год другой — и дополнения к Уголовному кодексу внесут: за политику». И заключает:
«Это очень серьезный вопрос: сегодня нацболов так судят, завтра нас, послезавтра вас».
И вот дополнения внесли, круг замкнулся, судят и нас, и вас — просто за то, что кто-то еще имеет разного рода несанкционированные взгляды.
Вот о чем на самом деле говорит суд над Галяминой — первым избранным народом политиком, которого в современной России хотят отправить за решетку непосредственно за защиту законных интересов этих избирателей.