Любовное

Не исключу: Изданию «Проект» За их открытья Иск предъявит некто. А я скажу: Изданию — респект. Я б даже термин ввел: «Эффект «Проекта».

Статью, боюсь, Согласовали с ним. Да кто б посмел, Коль это не спецслужба? Я думаю, Он даже лично слил. Мол, человек, и мне ничто не чуждо.

Вот говорят — Не любит он народ. Хоть Питер, Хоть провинцию спроси я… А я скажу: Совсем наоборот, Причем тому порукой — банк «Россия».

(Кто говорит: «Россия — это танк!», «Атомоход!», «Линкор в огнях и дымах!», А я скажу: «Россия» — это банк. Их личный банк. Для них — и их любимых).

Он любит, да! Причем совсем простых. А не крутых, со степенью ученой. С фамилией, Какую вставить в стих Не смог бы, может, Даже Саша Черный.

Вот Павел Первый, Помню, обронил Циничный перл, достойный златоуста: В России только тот и дворянин, С кем говорю. Пока не отвернуся.

Так вот: народ В России только тот, Пусть даже он ни в чем не отличался, С кем это лично Делает начальство И кто ему Восторженно дает.

А что дает? Угля. Поддержку с мест. Оценку «во!». Зерно. Нефтянку. Домны. Дает, пока ему не надоест. Нам надоесть не может. Мы бездонны.

(Кто не согласен — Тот иноагент. Наш общий долг — топтать иноагента, Пусть тает он, Гнилой интеллигент, Как тает лед под властью реагента. В любые дни, от ид и до календ, Наш главный долг — выслеживать агента: Таков удел поднявшихся с колен, А для чего еще вставать с колен-то? Не отступать! Сейчас такой момент, Что надо mori, так сказать, memento, А кто во власти хочет импотента, Тот оккупант и тайный инсургент).

У нас теперь — Единственный герой. Сперанские, Столыпины и Витте Который год Лежат в земле сырой И не восстанут, Сколько ни зовите.

Спасибо, брат, От бесконечных трасс, Ветров промозглых И холмов пологих — За то, что не уйдешь И любишь нас, Косых, босых, Хромых и кривоногих.