На этой неделе стало известно, что правительство может признать Ингушетию первым в истории России регионом-банкротом. Премьер-министр Михаил Мишустин поручил республиканским властям подготовить план повышения платежеспособности и заключить соглашение с Минфином о передаче части полномочий по финансовой политике федеральному центру.
Теперь республика не сможет занимать деньги и привлекать инвесторов, а за всеми расходами будет следить уполномоченный от Минфина.
«Формально такой инструмент [процедура объявления о неплатежеспособности] может применяться, в соответствии с нашим Бюджетным кодексом, в случае наличия у региона просроченной задолженности в размере свыше 30% от объема собственных налоговых и неналоговых поступлений. Вполне вероятно, что такое состояние дел в Республике Ингушетия наступило», — считает директор центра региональной политики РАНХиГС Владимир Климов.
Вопрос о состоянии финансов региона обострился еще год назад, когда врио главы республики Махмуд-Али Калиматовобъявил об ожидающем Ингушетию «коллапсе» в том случае, если к проблеме не подключатся федеральные власти. Дефицит бюджета региона за 2020-й вырос до 67 млн рублей, а уровень госдолга — на 64%. Сейчас республикадолжна федеральному бюджету 3,33 млрд рублей, притом что ее доходы составили всего 2,65 млрд.
Собственный план по восстановлению бюджетной платежеспособности разрабатывают все регионы с высокой долговой нагрузкой. Суть его в том, что Минфин более тщательно контролирует расходы извне, объясняет главный научный сотрудник Института социальной политики НИУ ВШЭ Наталья Зубаревич.
«Для Ингушетии это очень хорошая история. Но в других регионах, где также было введено внешнее ведение расходов, степень противодействия мерам федеральных властей была невысока: они хотели получать помощь, и поэтому шли на условия Минфина. А вот что будет происходить в Ингушетии — для меня вопрос», — говорит эксперт.
Жесткий контроль бюджета в период кризиса может привести и к другим побочным эффектам. Не исключено, что Минфин начнет программу оздоровления государственных финансов за счет социальных расходов. Так,
когда «на счетчик» поставили Мордовию, она резко уменьшила траты на социалку», так что никакого благополучия региону это не принесло, вспоминает Зубаревич.
Похожий сценарий характерен не только для Ингушетии. Механизм ведения расходов извне внедрялся, например, вХакасии иМордовии, неофициально — в Костромской области, госдолг которых значительно превышал задолженность Ингушетии.
Несмотря на огромные задолженности федеральному бюджету, ни один из этих субъектов в прошлом не был объявлен «неплатежеспособным». Не было таких прецедентов и раньше, хотя сложные ситуации были. Ингушетия может стать первым случаем применения главы о банкротстве регионов в Бюджетном кодексе за 16 лет существования этой нормы.
«Это самый дотационный регион России: доля дотаций в нем превышает 80% бюджета республики, —
говорит Владимир Климов. — Кроме того, Ингушетия занимает второе место по темпам роста объемов государственного долга. В этом году на фоне пандемии он вырос более чем на 60%».
Махмуд-Али Калиматов, глава Ингушетии. фото: РИА Новости
Пока формальная процедура признания банкротства Ингушетии, чреватая репутационными и рейтинговыми рисками, проведена не была — значит, есть шанс, что ситуацию удастся поправить другими способами, считает эксперт.
С другой стороны, коронакризис привел к тому, что в 2020 году суммарный дефицит бюджетов российских регионов составит около 830 млрд рублей, прогнозируют аналитики Газпромбанка. При этом объем трансфертов из федерального бюджета снизится в следующем году в шесть раз — с 782 до 130 млрд рублей. В результате почти все регионы будут вынуждены затыкать дыры в бюджетах с помощью новых банковских кредитов.
А это значит, что механизм банкротства вскоре может понадобиться и другим регионам, которые находятся в сложном финансовом положении. Антилидеры по долговой нагрузке — Мордовия, Псков, Орел, Смоленск и Курган. И трансфертов из федерального бюджета для латания всех дыр в следующем году явно не хватит.