Опасные мысли Юрия Орлова

Он всегда был вполголоса. Он — делал. Тогда, когда это было опасно, или — чревато, или — наивно.

Первое громкое слово и дело Юрия Орлова — 56-й год. Доклад Хрущева о культе личности прозвучал как настоящий взрыв. И как надежда. Хотя какая надежда, если сотни тысяч погибших без вины, и миллионы — репрессированных. Орлов, в числе нескольких вольнодумцев, выступил на собрании теплотехнической лаборатории института ИТЭФ с призывом к дальнейшей демократизации на базе социализма. Казалось бы, и что?

Интернета нет, выступления эти никто не транслировал. Да и сам Орлов не ждал скорых результатов своего выступления. Ждал не ждал, но они появились: «Коммунистов Орлова, Щедрина, Нестерова и Авалова исключить из рядов партии с обязательным увольнением из Лаборатории (оставлять в Лаборатории нельзя, так как они будут чувствовать себя «героями» и вести разлагающую работу среди коллектива). Им партия не дорога». Это цитата «Из информации Политотдела Теплотехнической лаборатории АН СССР о закрытом партийном собрании парторганизации по итогам работы XX съезда 23, 26 марта 1956 г.».

Кроме того, вышло целое секретное письмо ЦК, в нем говорилось «о пресечении вылазок антисоветских враждебных элементов».

Так фронтовик и коммунист Юрий Орлов стал враждебным элементом. Из лаборатории его уволили, как и обещали. Директор института, академик Абрам Алиханов тогда сказал ему: если вы знали, на что вы шли, вы — герои. Если не знали, вы — дураки. Позже Орлов комментировал: мне все равно было. У меня-то было ощущение, что надо очиститься.

Орлова уволили с «волчьим билетом». Но на своем следующем месте работы (в физическом институте Академии Наук Армянской ССР) он оказался не случайно. И отнюдь не случайно руководил институтом член-корреспондент АН СССР Артем Алиханян, родной брат московского академика. И инакомыслие Орлова было Алиханяну прекрасно известно.

А Алиханян отказался. По мнению экспертов, если бы не отказался, физика высоких технологий в СССР вышла бы на другой уровень. Московский же академик в 1960-м просил Хрущева вернуть ему опального ученого, но получил отказ.

В 1972-м Юрий Федорович вернулся в Москву, в институт ИЗМИРАН.

Вступил в жилищный кооператив, где по соседству жили Людмила Алексеева, Александр Гинзбург, Валентин Турчин. Познакомился с Сахаровым. В 1973-м, когда началась кампания травли Андрея Дмитриевича, написал быстро разошедшуюся в самиздате статью «Тринадцать вопросов к Брежневу», как он сам говорил, не столько в защиту, сколько в честь Сахарова. В том же году вступил в советскую ветвь «Международной Амнистии», созданную группой диссидентов явочным порядком. К ним даже обращались представители «головной организации»: убеждали москвичей не устраивать неприятности себе самим и не портить отношения «Амнистии» с советской властью. В начале 1974-го Орлова вместе с несколькими коллегами выдвинули на государственную премию и… уволили из института по сокращению штатов. Его также просили убрать свое имя из списка претендентов на Госпремию, чтобы не создавать трудностей коллегам, но он отказался.

Больше в СССР Орлов научным сотрудником не работал. Давал частные уроки, редактировал научные диафильмы. И продолжал подписывать письма в поддержку политзаключенных.

Когда в 1975-м завершилась Хельсинкская конференция, Орлову пришла в голову идея использовать политический контракт между Востоком и Западом в правозащитных целях. И началась работа по созданию Московской группы содействия выполнению Хельсинкских соглашений в СССР. Тогда же один из учеников Орлова, сын высокопоставленного советского чиновника, сообщил ему, что отец просил передать: они потерпят все, кроме организаций. Отсюда Орлов заключил, что очень важны именно организации. В мае 1976-го, как только сформировался первый состав Группы, Орлову пришла повестка в КГБ. 15 мая его задержали на улице и привезли в УКГБ Черемушкинского р-на, где объявили предостережение о недопустимости занятий антисоветской деятельностью».

Основные трудности были связаны не только с получением информации о нарушениях гуманитарных статей Заключительного Акта, но и с передачей документов Группы главам правительств, подписавших Акт. Орлов рассказывал, что однажды попросил немецкого дипломата принимать документы Группы официально. Тот ответил: «Вас объявили неконституционной группой, и мы не можем этого делать».

Конечно, они ждали новых арестов. Орлов вспоминал: «надо продержаться как можно дольше, в смысле выдавать документы. В ужасном темпе работал. Правда, было легко, поскольку многие вопросы, которые мы освещали как нарушение Хельсинского соглашения, были ранее уже освещены диссидентами. И темп был — каждые две недели большой доклад».

На что надеялись? «Кроме Амальрика, никто не ожидал изменения режима в течение нашей жизни. Я не знаю, это не следствие размышлений, а следствие нежелания иметь наркотик, что, мол, однажды придет счастливое время».

Более двухсот зарубежных физиков послали в Академию Наук СССР телеграмму в защиту арестованного коллеги. Группа ученых из ФРГ предложила избрать Орлова иностранным членом Немецкого общества исследователей. Адвокаты из США и Великобритании выразили желание представлять защиту Орлова в суде. Оба получили отказ во въездных визах.

Британский королевский адвокат Джон Макдоналд взялся защищать Орлова по просьбе Людмилы Алексеевой, которую незадолго до этого вынудили эмигрировать из СССР. Несколько лет назад господин Макдоналд любезно ответил на мои вопросы о том, как это происходило. Речь шла о защите про боно — без гонорара. Людмилу Михайловну представил ему политический советник Либеральной партии. До знакомства с Алексеевой Макдоналд ничего не знал про Орлова. Даже если бы ему дали визу, не владеющий русским языком Джон, по его собственным словам, вряд ли сильно помог бы Юрию Федоровичу. Тем не менее проанализировав порядка 70 кейсов, упомянутых в документах Московской Хельсинкской группы, Макдоналд записал свидетельства Людмилы Алексеевой, Андрея Амальрика, Натальи Горбаневской и многих других. В июне 1977-го Макдоналд отправил собранные материалы в Москву следователю Яковлеву. Макдоналд организовал альтернативный, лондонский процесс по делу Орлова в Институте физики — как дань научным заслугам Юрия Федоровича.

Процесс транслировала русская служба Би-би-си. Первое заседание в Лондоне было осенью 1977-го, второе — одновременно с московским процессом, в мае 1978-го. Адвокат представил многочисленные показания, подтвердившие, что никакой клеветы на советский режим Орлов не возводил. Джон Макдоналд ужасно гордился, что был адвокатом Юрия Орлова. А покойная Людмила Михайловна однажды сказала мне, что Макдоналд потратил для подготовки этого процесса свои личные деньги — порядка тридцати тысяч фунтов стерлингов.

Юрия Федоровича судили по статье 70 УК РСФСР. Приговор — 7 лет лишения свободы и 5 лет ссылки. Сидел в знаменитом Пермском треугольнике, ИТК Пермь-35 и Пермь-37.

В 1983-м австрийский канцлер Бруно Крайский письменно ходатайствовал об освобождении Орлова, ответа от Андропова не последовало.

В 1986-м в Нью-Йорке был арестован за шпионаж сотрудник советской миссии ООН Геннадий Захаров. В ответ в Москве арестовали американского журналиста Николаса Данилоффа, специально для того, чтобы обменять на Захарова. Тогда Конгресс США решил, что раз советская власть хочет торговать людьми, то пусть заплатит по «специальному тарифу»: и кроме Данилоффа, потребовал отпустить Орлова, а также — давно сидевшего в отказе Давида Гольдфарба.

С 1986 года Юрий Орлов был профессором Корнеллского Университета, где преподавал не только курс физики, но и курс по правам человека: «Я даже своему сыну говорю — я не за то сидел, чтобы ты приобрел мои взгляды. Я за то сидел, чтобы ты приобрел свои собственные взгляды».

P.S. Материал подготовлен на основе перечитанных «Опасных Мыслей» Юрия Орлова, а также — эксклюзивных интервью, которые мне в разные годы дали сам Юрий Орлов, Людмила Алексеева, Британский королевский адвокат Джон Макдоналд и Николас Данилофф, американский журналист, потомок российского декабриста Лунина.