С маниакальной настойчивостью и строго выверенной периодичностью — каждые два месяца — сотрудники Следственного комитета, оперативники МВД и бойцы СОБРа устраивают обыски в офисах «Открытой России» (в Москве, Питере и других регионах). Ничего криминального не находят (ну разве что открытки и календари с логотипом ЮКОСа), но изымают всю технику, что автоматически затрудняет работу. Проделывается этот нехитрый ритуал всегда в преддверии различных акций протеста, обнулений Конституции, решений международных судов или выборов, как сейчас, накануне «Единой трехдневки голосования».
Есть и еще одна закономерность: каждый раз следователи СКР указывают в протоколах, что обыски у активистов «Открытки» проводятся в рамках уголовного дела № 18-41/03. Это так называемое большое, материнское дело ЮКОСа, возбужденное еще 17 лет назад (20 июня 2003 года), когда никакого СКР и в помине не было, но был генпрокурор Владимир Устинов и в тот период родственник (благодаря браку сына) заместителя руководителя кремлевской администрации, а ныне главы «Роснефти» Игоря Сечина (именно «Роснефти» достанутся за бесценок основные активы ЮКОСа).
Владимир Путин во время встречи с бывшим генеральным прокурором РФ Владимиром Устиновым. Фото: Sputnik
До 2014 года материнское дело ЮКОСа было поводом для посадок менеджеров высшего и среднего звена опальной компании. Из него ловко, как чертей из табакерки, доставали (выделяли) уголовные дела в отношении отдельных юкосовцев. На материнское дело были брошены ведущие следователи страны, силовики, судьи и журналисты-пропагандисты, которые годами пытались доказать то уход ЮКОСа от налогов, то убийства, то хищение ЮКОСом нефти у самих себя и легализацию «преступных доходов». Шарманка, играющая беспрерывно и фальшиво: сотни томов бессмысленной макулатуры, аресты под штамповку, басманное правосудие с ручными судьями, приговоры и этапы. И за всем этим — десятки искалеченных судеб, угробленное здоровье и несколько смертей.
Так, большое дело ЮКОСа под никому ничего не говорящим номером 18–41/03 стало оглавлением политической и экономической жизни России в последние 17 лет.
После 2014 года — когда почти все уже отсидели (некоторые и по два срока), когда умерли те, кто не выдержал (как Алексанян или покончивший с собой между допросами Геннадий Леоненко), уехали те, кто успел, а Ходорковского помиловали, — дело № 18-41/03 не утратило своего прикладного значения и превратилось в удобный инструмент прессинга всех, кто участвует в гуманитарных и общественно-политических проектах бывшего главы ЮКОСа.
Председатель совета директоров «Роснефти» Игорь Сечин на годовом общем собрании акционеров компании ОАО «НК "Роснефть"», 2008 год. Фото: Sputnik
Вот уже 5 лет регулярно проходят обыски не только в офисах и квартирах у активистов «Открытки», но и в редакции «МБХ-медиа», и в квартирах журналистов этого СМИ. У людей, многие из которых в 2003 году еще в школу не ходили, ищут доказательства «похищенных и отмытых» ЮКОСом средств (с точки зрения следствия, из этих средств как раз и происходит финансирование организаций и физических лиц).
Хотя Европейский суд уже признал (и решение это Россия не стала обжаловать), что Ходорковский и бывший руководитель международного финансового холдинга Group Menatep LTD Платон Лебедев в рамках того же пресловутого дела «о хищении нефти» были осуждены российским судом за деяния, которые не являлись преступлением (7-я статья Европейской конвенции).
Но на ЕСПЧ в РФ не реагируют. Скорее наоборот — каждый раз, когда международные суды выносят какое-либо решение в пользу ЮКОСа — будь то Страсбург по отдельным кейсам сотрудников или Гаага в пользу акционеров, — обыски у всех, кто так или иначе связан с Ходорковским, не заставляют себя ждать. В качестве ответки. По понятиям. Никакого процессуального смысла и результата допросы и обыски при этом не несут. В регионах зачастую обалдевающие от установок начальства следователи даже просят активистов «Открытки» самим написать в протоколе, зачем они, следователи, к ним пришли.
Участники пикета в поддержку Алексея Пичугина, 2013 год. Фото: Сергей Фадеичев / ИТАР-ТАСС
За эти 17 лет дело № 18–41/03 стало безмерным, бессрочным, не имеющим сроков давности и без конца продлеваемым.
И как раз наличие постоянно открытого дела позволяет мешать работе всех, кто, живя в России, участвует в проектах Ходорковского.
Впрочем, очевидно, что причина даже не столько в Ходорковском. И не в активности СКР, МВД и СОБРа. Даже если глава ЮКОСа свернет все свои проекты — «Открытку», «МБХ-медиа», расследовательский центр «Досье», — материнское дело ЮКОСа все равно не перестанет существовать. Слишком уж удобный инструмент.