Андрей Заякин , сооснователь «Диссернета», редактор data-отдела «Новой»
Обыск в офисе ФБК. Фото: Alexander Zemlianichenko / AP / ТАСС
На прошлой неделе оппозиционер Алексей Навальный объявил о том, что его Фонд борьбы с коррупцией (ФБК) будет закрыт, а вся деятельность будет переведена на новую организацию. Старый ФБК обременен непосильным и несправедливым долгом в 29 млн рублей, который возложен на него судом в связи с якобы нанесением вреда деловой репутации одной из компаний кремлевского повара, обеспечивавшей питанием московских детей. Я неоднократно участвовал в качестве волонтера в расследованиях ФБК, жертвуя своим свободным временем и компьютерными ресурсами, десантировался на европейские объекты, принадлежащие героям наших историй, и летал над ними на коптере. Расследования ФБК за эти годы стали классикой жанра — на них учатся студенты в ВШЭ, по ним читаются лекции и пишутся книги. Я поговорил с моим давним другом Георгием Албуровым о дальнейших планах.
— Жора, расскажи, это который раз вас пытаются закрыть по-настоящему?
— На самом деле сложно сказать, потому что это такой длительный процесс, который идет уже много-много лет, а в последние годы активизировалась такая штука, как обыски, и на постоянных обысках, которых в прошлом году было, может быть, штук пять как минимум, у нас просто изымают всю технику, и мы просто теряем миллионы рублей на компьютерах, на камерах, на освещении.
Были даже случаи, когда то, что они не могли унести, они просто ломали. К примеру, висит огромная лампа для съемок, которая привинчена к потолку, и они не могли ее снять. Понятно, что такая лампа не может являться никаким доказательством ни по какому уголовному делу, никакой уликой она не может являться, но они не смогли у нас ее украсть, и поэтому они ее попросту разбили. И это техника очень дорогая, речь идет о десятках и сотнях тысяч рублей за один предмет, и конечно, мы в прошлом году и в последние годы достаточно поиздержались.
Не было ни единого случая, чтобы нам потом вообще что-нибудь вернули из того, что изъяли, и каждый раз, когда приходит обыск, просто все понимают, что сейчас нас будут обкрадывать, сейчас у нас отнимут вообще все, что можно.
Георгий Албуров. Фото: Анна Артемьева / «Новая газета»
Так что процесс попыток ограничить и как-то закрыть Фонд борьбы с коррупцией — он достаточно длительный, но сейчас это один из самых серьезных ударов, который Фонд борьбы с коррупцией на себя принимал, и решение, как из-под этого удара выйти, — достаточно очевидно. Если у нас есть юрлицо, которое признано иностранным агентом, которое совершенно незаконно признано иностранным агентом, которое имеет заблокированные счета, у которого теперь еще по очевидно фейковому иску Пригожина образовался долг под 30 млн рублей, нам не нужно такое юрлицо, работать с таким юрлицом нет никакого смысла, в конце концов, ФБК — это не набор бумажек, это люди, которым в принципе наплевать, как называется наша организация, главное — то, что она делает, и главное те смыслы, которые мы вкладываем в наши видео и в наши расследования.
— Скажи, а в общей сложности на всем протяжении этих лет, на какую сумму у вас украли техники?
— Сложно сказать, я не директор Фонда, но речь идет о многих и многих миллионах рублей.
— Тебе не удивительно, что для того, чтобы вас закрыть, избрали не хоть как-то могущий быть оправданным в глазах общества повод, а, напротив, избрали максимально токсичного персонажа. Вот ты можешь в этом усмотреть какую-то логику или ты думаешь, что лучше не искать логику там, где ее не может быть?
— Я думаю, что у них просто нет хорошего варианта. Нет классного, приемлемого, общественно одобряемого варианта, как закрыть ФБК, такого просто не существует.
Если бы против нас иск подавал, я не знаю, Дмитрий Медведев, сработало бы это против Дмитрия Медведева или против нас?
Вне зависимости от результата суда ФБК будет на коне, просто потому, что нас хочет закрыть Медведев.
И они поэтому выбрали такого достаточно токсичного человека, про которого ФБК очень много делал расследований, и этот человек провернул такую схему абсолютно в своем стиле. Какие-то его компании, которые связаны между собой, заявили, что ФБК так опорочил честь одной из компаний, что они не смогли друг с другом заключить сделку и от этого потерпели убыток. И там даже эта компания, которая отказалась заключать сделку с другой компанией, написала письмо о том, что «мы с вами не заключаем договор из-за расследований Алексея Навального и ФБК», ну, конечно, это все такая постановка, и это, видимо, лучшее, что они смогли придумать.
Возможно, они поняли, что обыски и все это — не работает. И блокировка счетов не работает, и иностранный агент тоже не работает, ФБК действует. Ну они пошли на такой достаточно радикальный метод, это еще и сигнал всем остальным, что могут закрыть вообще кого угодно, придет условный Пригожин, скажет:
«Две мои компании из-за вас потерпели убыток оттого, что одна с другой не договорилась, и поэтому давайте мне 88 млн рублей».
Это сигнал всему обществу и не только нам, ну, конечно, мы будем продолжать работать, ФБК никуда не денется, как мы переназовем все это, совершенно не важно, никто никуда не уходит, люди не разбегаются, и мы продолжаем собирать пожертвования, продолжаем тратить их на расследования, продолжаем заниматься умным голосованием, ФБК работает.
Долговые обязельства НКО «Фонд борьбы с коррупцией». Скриншот navalny.com
— Скажи, а у тебя есть какое-нибудь предположение, на что конкретно их (я имею в виду Кремль) триггернуло в этот раз, потому что мне казались достаточно убедительными предположения, что в свое время их очень сильно триггернули виноградники Медведева, которые мы с тобой снимали в Италии, и что их очень сильно триггернул фильм про прокуроров, которые были такими прорывами с точки зрения массовости коммуникации. До них расследования читала в общем-то не очень большая аудитория, она измерялась сотнями тысяч, но после они стали действительно массовыми, и все знают и «уточку Медведева», и все знают про бизнес «прокурорских» с «кущевскими». Памятуя о неблагодарности профессии конспиролога и кремленолога, было ли сейчас нечто конкретное, что послужило спусковым крючком?
— Да, конечно, мне кажется, что это были осенние выборы в прошлом году и летняя кампания, потому что именно после этого у нас начались уголовные дела и обыски и все, что сейчас с нами происходит. Конечно, ФБК и наш отдел расследований, он очень сильно насолил власти, расследования, которые мы проводили в прошлом году перед выборами, — целый парад расследований, когда мы несколько недель каждый день выпускали по расследованию про депутата Мосгордумы, это, конечно, нанесло колоссальный удар по Москве и позволило «Умному голосованию» отлично себя показать, и выкинули мы просто очень многих депутатов из Москвы.
Метельский — отличный пример, человек, который владел гостиницами в Австрии, мы все это показали, рассказали, сходили к нему на встречу, показали, какой он реально, это увидели все избиратели, и, конечно, он не смог переизбраться...
— Логично. Я вспоминаю, как в прошлом году драматически происходили события вокруг Метельского, и, пожалуй, на тот момент это был действительно самый накаленный избирательный участок и самый накаленный территориальный избирком (ТИК), который я видел за всю своюжизнь наблюдателя к тому моменту, а я наблюдаю все-таки уже практически 10 лет на разных выборах. Я помню, как после нескольких часов отсутствия в ТИК приехала председательница, и тогда для меня стало очевидным, что все это для них очень и очень серьезно.
— Да, конечно, для них принципиально важно не потерять контроль над городским или региональным заксобранием. Москва — это вообще суперважный регион, у Москвы огромные бюджеты, в Москве огромная коррупция, и если бы «Умное голосование» сработало еще лучше или если бы было меньше фальсификаций, то, конечно, большинство депутатов в МГД были бы оппозиционными, и сейчас никакой Шапошников не мог бы проворачивать такие выкрутасы с декларацией, когда он на полном серьезе говорит, что он не задекларировал миллиард рублей, потому что он как бы получил эту сумму в 2018 году, но задекларировал ее как за 2019 год, потому что он сто рублей там недополучил, а значит, и не получил весь миллиард, поэтому он декларирует ее в 2019 году, такого бы никогда в жизни не могло произойти в оппозиционной Московской городской думе.
Конечно, власть не хочет повторения таких сценариев, как было с Метельским, и они действуют тут с двух направлений. Первое направление — это изменение избирательного законодательства, когда они вводят новые правила, когда голосовать теперь можно по три дня, голосовать можно на пеньке, и в сарае, и в трансформаторной будке, а второе — это, конечно, ФБК, потому что у нас огромная аудитория, наши расследования смотрят миллионы людей, и это является электорально значимым для них. Когда мы занимаемся какими-то выборами, когда мы хотим нанести какой-то ущерб «Единой России» в каком-то регионе, мы можем это сделать. И закрытие ФБК, обыски, уголовные дела — это, конечно, часть компании по борьбе с «Умным голосованием» и ФБК.
— Когда я попытался на днях установить рекуррентное пожертвование, у меня не прошел платеж, сейчас эта система починена?
— Да, пожертвования работают, и самое главное, что мы призываем сейчас делать всех, — это подписываться на регулярные пожертвования. Дело в том, что предыдущее юрлицо — «Фонд борьбы с коррупцией», на него было зарегистрировано больше 7 тысяч регулярных жертвователей, — а для нас это самая важная категория жертвователей, потому что она дает нам уверенность в том, что в следующем месяце мы сможем выдать зарплату, оплатить офис, сможем заниматься своей деятельностью, потому что регулярные пожертвования предсказуемы и дают нам возможность планировать свои действия. И из-за того, что мы меняем юрлицо, все эти регулярные пожертвования отвалились.
И сейчас крайне важно для всех нас, для ФБК, чтобы люди, которые нас поддерживают, подписывались именно на регулярные пожертвования — 100 рублей, 200, 500, это все можно сделать на сайте, это все работает, и мы гарантируем, что ваши пожертвования пойдут на наши расследования и нашу деятельность и ни копейки мы не потратим ни на что, кроме того, для чего мы существуем.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»