«Кажется, что наступила свобода»

«Настолько ни к чему не стремиться, чтобы грузчиком работать... ну это не мой уровень!», — говорит длинноволосая блондинка под звонкий хохот своих подруг в переулке в окрестностях Покровки.

По самой Покровке идут двое рабочих — в касках, униформе и с открытыми бутылками пива в руках. Мужчина на пешеходном переходе, сидя на корточках, пытается сфотографировать переходящих и переезжающих на самокатах дорогу людей. Когда они проходят, все так же на корточках просматривает кадры.

«Достоевка» — библиотека на Чистых прудах — все еще закрыта, зато веранда соседнего бара — нараспашку. Сидеть внутри баров и кафе пока нельзя, а вот летние веранды указом мэра открыты в Москве со вторника.

Но за заказом нужно отстоять немаленькую очередь внутри. Девушка за одним из столиков бросает: «Вторая волна из-за этого».

Я захожу в кофейню по соседству. Внутри — обращение к посетителям. «Увы, но сейчас посадка в зале запрещена, просим вас с пониманием отнестись к текущим правилам. На улице появилась наша верандочка, на которой классно перевести дух, выпить кофе и порадоваться нахождению не в 4-х стенах».

Спрашиваю девушек-бариста, много ли у них людей. Говорят, предыдущие дни со вторника было много, а сегодня почему-то меньше. Возможно, из-за дождя, а «возможно, люди всю неделю пили кофе, а сегодня пошли в бар — наконец-то оторваться».

После дождя с грозой на улице снова жарко и даже душно. Молодой парень выбегает из кофейни на веранду. Делает реверанс своей спутнице — демонстрирует новые кюлоты. «Что это?» — спрашивает девушка в синем платье с открытой спиной. «Это банановый пудинг. А это кюлоты. Я тону в них, как революционная Франция!»

— Слушай, Ань, а если у меня есть диплом призера региона по биологии, это мне даст 5 баллов? — обращается он к подруге. Ребята явно обсуждают выпускные экзамены и поступление. Он надеется получить дополнительные баллы за индивидуальные достижения. Сама Аня, кажется, не очень разбирается в профиле друга — она поступает на медиадизайн.

— Меня радует, что, если я возьму две олимпиады, которые засчитываются как 100 баллов, я могу русский сдать на 88!

Девушка меланхолично отвечает: чтобы олимпиада дала 100 баллов, нужно сдать экзамен минимум на 75.

— Идея взять Всерос (Всероссийскую олимпиаду школьников. — Ред.) мне все меньше и меньше нравится, — говорит он.

— Пандемия, конечно…

К ребятам приходит подруга — рыжеволосая девушка с красной помадой и разноцветными радужными носками, в бирюзовой рубашке и оранжевой юбке. Поздравляет их с окончанием школы. «Там в "Хачапури и вино" сидят выпускники с ленточками, пьют вино», — радостно рассказывает друзьям.

Аня спешно уходит — наверное, праздновать к другим выпускникам. Мимо проезжает машина скорой помощи.

— Что с твоей книжкой? — спрашивает молодого человека та, что осталась.

— Я сегодня без книжки, решил быть честен с собой, – отвечает он и тут же обнаруживает у себя книгу.

Обсуждают главного героя. Девушка говорит, что тот уехал из Москвы в Тбилиси, потому что ему надоела московская жизнь.

— Ну а кому не надоела московская жизнь? — отзывается молодой человек. — Не мне тебе рассказывать! Спасибо Собянину.

— За плиточку, — подхватывает она.

— За свежую плиточку!

— За парад Победы. За то, что ни фига не ходит. За то, что затопило «Авиамоторную» (в Москве несколько дней льют проливные дожди. — Л. С.).

— За то, что вчера перекрыли Тверскую и весь центр. З-а-а-а тысячу росгвардейцев в центре (на воскресенье намечена итоговая репетиция парада. — Л. С.). З-а-а-а огромные дорожные развязки. З-а-а-а социальный мониторинг. За то, что убрали троллейбусы. За то, что поставили дурацкие электробусы. А… как же я забыл про недопуск кандидатов в Мосгордуму. В общем, прекрасный мир! А могли бы жить при Навальном…

В «Яме» — ставшем знаменитым прошлым летом амфитеатре на Хохловской площади — скамейки заклеены красно-белыми лентами крест-накрест. Сама она огорожена забором, но это никого не смущает.

Тем же прошлым летом она приобрела дурную славу как рассадник протестной молодежи — причем не столько политически.

Чуть ли не каждую пятницу и субботу наряды ОМОНа и полиции вместе с активистами «Льва против» устраивали здесь рейды — оберегали центр города от молодых правонарушителей, распивающих спиртные напитки.

Сейчас тут тоже в основном молодежь, и тоже пятница, вечер. Но «Яма» выглядит довольно мирно, никто никого не беспокоит.

Девушка, например, делает на айфон селфи со своим йоркширским терьером. Пытается сделать идеальный кадр, но собачка все выскальзывает из него. Хозяйка крепко обнимает ее рукой, та вырывается, не понимает, что происходит. Молчаливая битва продолжается какое-то время.

Полицейский в форме и мужчина в штатском подходят к паре — девушке и парню. У него — обычное пиво, у нее — фруктовое Essa. Спрашивают паспорт. Ребята встают, полицейский предупреждает: будут убегать — он «применит физическую силу».

— Штраф? — обескураженно спрашивает его парень.

— Да-да, штраф, — успокаивает полицейский и отводит их в сторону, составлять протокол. Привычных для этой локации автозаков нет, оформляют прямо на месте. Корреспонденты ТВЦ старательно снимают происходящее для сюжета.

***

На улице в восемь вечера чудовищная духота, но это никого не останавливает — сидеть дома, видимо, хочется еще меньше.

Парк Горка на Китай-городе — другая точка притяжения в районе. Детская площадка, скейт-парк, лавочки, трава — люди занимают любые поверхности. Я сажусь на громадные ступеньки.

Девушка с длинными светлыми волосами сидит рядом ниже. Она бросается в глаза: все сидят парами или с большой компанией, она же одна. Вдруг она подскакивает и бежит обнимать молодого человека. Оба они — наверное, не сговариваясь — полностью в черном.

Они усаживаются на прежнее место.

— Будешь сигарету? — предлагает он ей.

— Там менты… — замялась девушка.

— Да что они сделают…

— QR-код на сигареты, — шутит она. — Ненавижу этот запах!

— А как мы будем целоваться?

Все-таки она закуривает.

Прямо напротив Горки — ряды пазиков. ОМОН и туристическая полиция патрулируют окрестности, но, кажется, настроены не слишком воинственно. Все они в масках, но предусмотрительно опущенных ровно настолько, чтобы нос полностью оставался на воздухе.

Прямо у них под носом, чуть ниже Горки, люди как ни в чем не бывало пьют на лавочках рядом с верандами. Обыкновенно в пятницу это еще одно место зачисток, но сейчас полиция никого не тревожит. Кажется, что наступила свобода.

Пьют все — кто виски с колой, кто пиво. Мужчина, закинув ногу на ногу, с пивом в руке, меланхолично объясняет своему собеседнику: «Я пересмотрел свои взгляды на жизнь за три месяца. Сидеть дома хорошо. Сидеть дома с женой и двухлетней дочкой... Ещё и работать! Я тебе говорю, я пересмотрел взгляды на жизнь. Поехать в книжный на Арбате? Я сам! На метро!» — с каждым словом говорит он все эмоциональнее.

Наверху, на Маросейке, виднеется длинная очередь — это люди делают заказы в «Макдоналдсе». Совсем недавно звучавший отовсюду призыв соблюдать социальную дистанцию кажется теперь шуткой из прошлой жизни.

Подоконник «Иль-де-ботэ» рядом с «Макдоналдсом» полностью занят доставщиками еды, одетыми в желтую униформу. Почти все они — трудовые мигранты. Глядя по сторонам, трудно поверить, что кто-то еще сидит дома и заказывает еду.

Рев машин, сливающаяся в гул речь сотен людей, громкий смех, обрывки фраз, музыка из колонок.

А в метро по-прежнему таблички, наклеенные через сиденье, просят сохранять социальную дистанцию.